Христиансен, сменивший Фишера на заводах питательных веществ, стал отпускать в Высокую Долину таблетки, предназначенные для иностранцев. В них не содержалось тех депрессирующих веществ, которые угнетали у местного населения естественные инстинкты. Наоборот, применение радиоактивных вод и вдыхание радиоактивных газов будило эти инстинкты и, таким образом, общая жизнедеятельность организма повышалась. В этом направлении производились многочисленные наблюдения и весьма интересные исследования.
Мартини был мало с этим знаком, так как был занят своими работами и своей любовью. Но все же он знал многое, в общих чертах, и был сторонником Роберта и своих новых друзей в Высокой Долине. Да и как же он мог не быть сторонником этого эксперимента, когда, благодаря ему, Милли превратилась в настоящую женщину? Все шло хорошо, и Мартини был доволен своим существованием. Работа чередовалась с отдыхом. Милли являлась к нему каждый вечер, и они проводили вместе несколько счастливых часов.
Благодаря заботам Роберта, женская часть населения Высокой Долины постепенно увеличивалась. Под различными предлогами он перевел сюда многих работниц из Женского сеттльмента. Теперь на улицах часто встречались люди, одетые в обычные серые костюмы, с привычными номерами на груди, но с тонкими, красивыми, не мужскими лицами, не мужскими фигурами и походкой.
Когда Мартини вернулся домой, небо заметно посерело и горы стояли окутанные облачной дымкой. Духота переносилась особенно тяжело, голова как будто была налита свинцом. Солнце закатилось за тучу, темнота сразу опустилась на землю. Погода явно портилась, поэтому Мартини не сразу согласился на предложение Милли пойти погулять. Но разве он мог противостоять просьбам своей возлюбленной? Они быстро спустились по ступенькам лестницы и пошли по знакомой дороге, освещенной редкими электрическими фонарями. Мартини взял Милли под руку, и они зашагали к лесу, стараясь идти в ногу.
— Милли, какая у вас чудная походка. Когда идешь с вами, кажется, что летишь.
— Я люблю слушать вас. Вы говорите приятные вещи.
— И я вам не надоел?
— Прежде я этого не понимала… Теперь понимаю. Говорите, мне приятно вас слушать.
— Милли, вы так изменились. Вы самая восхитительная женщина, которую я когда-либо видел на свете.
— Скольким женщинам вы говорили это, синьор Мартини? — засмеялась Милли.
— Смотрите, моя дорогая, вас никто не учил, а вы говорите о том же и теми же словами, что и ваши сестры на всем земном шаре!
— А вы, Филиппе, говорите то, что говорят ваши братья.
Оба весело рассмеялись.
— Милая, вы скрасили мою жизнь. Если бы завтра Куинслей отпустил меня на все четыре стороны, я никуда бы не ушел от вас.
— Я чувствую, что вы любите меня, — Милли слегка прижалась к нему.
— Моя милая, дорогая, я обожаю вас, вы для меня все.
Губы их встретились в страстном поцелуе. Тут их словно кто-то толкнул, они отшатнулись один от другого: почти рядом, под деревом, нежно обнималась молодая парочка.
— Мы им помешали, — сказал Мартини.
— Точно так же, как они помешали нам, — со смехом ответила Милли.
«Эксперимент в Высокой Долине надо считать вполне удавшимся», пронеслось в голове Мартини.
— О, синьора, — обратился он к Милли, — неужели любовь подчиняется питательным веществам и эманации радия? Я не хочу об этом думать.
— А если бы и так? Я не нахожу в этом ничего худого. Вы, Филиппе, неисправимый фантазер.
— Я уже немолод и вырос под влиянием поэзии и других, как говорят, глупостей. Не разрушайте моих иллюзий.
На небе вспыхнула яркая молния. Затем раздалось злое рычание надвигающейся грозы.
— Надо повернуть домой, — сказал озабоченным тоном Мартини.
— Вы боитесь промокнуть? А еще недавно говорили, что вам теперь не страшен сам черт.
— Но это совсем другое дело! Кому приятно гулять под дождем?
— А мне приятно, — капризным голосом ответила Милли.
— Что будет, если мы промокнем насквозь?
— В таком случае возвращайтесь, а я пойду одна.
— Вы хотите сделать мне сцену, но я не поддамся, я пойду с вами хоть на край света.
Огненная вспышка на горизонте ярко осветила дальние и близкие окрестности. Глухой рокот грома долго сотрясал воздух.
— Как красиво! — восторженно воскликнула Милли.
— Да, очень красиво, — согласился Мартини.
— Нет, нет, вы недовольны.
— Милли, вместе со всеми чарами вашего прекрасного пола вы очень быстро развиваете в себе и дурные его стороны.
— Может быть, скоро вы начнете читать мне нотации?
Новая вспышка молнии, охватившей чуть не полнеба, ослепила их настолько, что они остановились. Загрохотал гром. Его раскаты сотрясали землю, гулко отдаваясь в горах. Гроза надвигалась с поразительной быстротой. Мартини обнял свою спутницу.
— Замечательное зрелище!
— Филиппе, вы чудеснейший человек. Не сердитесь на меня, я не знаю, что со мною делается, но боюсь, что я способна на всякие гадости.
— Моя девочка, зачем вы клевещете на себя? Вы святое, чистое создание.
Милли крепко прижалась к нему, так что он чувствовал, как сильно билось ее сердце.
Порыв ветра налетел на них; они едва удержались на ногах. Ветви на деревьях под напором стихии затрещали, заволновались, как испуганные птицы.
После вихря с минуту стояла полная тишина, потом налетел новый шквал ветра, еще более сильный, еще более настойчивый. Деревья согнулись под его тяжестью. Страшная огненная стрела пронзила небо над самыми головами наших влюбленных. Небо как будто бы раскололось. Гром ударил так резко, что надолго оглушил людей. Крупные капли дождя застучали по земле.
— Мне страшно! — воскликнула Милли, хватая Мартини за руку.
— Побежим!
Они пустились бежать вниз по дороге, держась за руки. Темнота становилась еще более непроглядной после каждой вспышки молнии. Ветер мешал дышать, дождь бил в лицо.
Мартини задыхался. Наконец, он остановился.
— Я не могу больше, — простонал он. — Бегите вперед, я приду.
— Ни за что, это я, глупая, подвела вас.
Раскаты грома, вой ветра и шум дождя заглушали их слова.
— Какое счастье быть дома в такую погоду, — говорил Мартини, входя в свой кабинет. Он переоделся уже во все сухое, только взлохмаченные мокрые волосы делали его смешным.
— Какое счастье в такую погоду найти приют в уютном доме гостеприимного друга, — в тон ему отвечал Висконти. За ним поднялся новый знакомый Мартини — Мей.
— Простите, синьор Мартини, я непрошенный гость. Буря застала нас с синьором Висконти на полпути между Старыми копями и туннелем.
