Род выпрямился.
— Видимо, ты хочешь сказать, что я должен тебе помочь? Отплатить за твои страдания?
— Да нет, господин! — Большой Том попятился. — Не в этом дело, господин, не в этом вовсе! А в том дело, что… ну… Я тут подумал было… что вот если бы вы могли… то есть… что я…
Он настолько виртуозно завертел свою шляпу, что любой наблюдавший за его движениями жонглер наверняка утратил бы рассудок, и вдруг слова просто посыпались с его губ.
— А подумал я, не нужен ли вам, часом, слуга… ну, там… грум, или лакей, или… — Он смутился и замолчал, робко, искоса глядя на Рода с нескрываемой надеждой.
Род на миг окаменел, изучая открытую, почти подобострастную физиономию своего недавнего врага.
Затем он скрестил руки на груди и снова прислонился к притолоке.
— Это как же получается, Большой Том, а? Еще и получаса не минуло с тех пор, как ты намеревался меня ограбить! А теперь я, стало быть, должен тебе поверить и взять тебя в оруженосцы, так?
Большой Том закусил нижнюю губу и сдвинул брови.
— Поверить, оно, конечно, трудно, спору нет, господин. Это мы очень даже понимаем, только… — Он беспомощно развел руками. — Только… вот какая штука… Окромя вас, никому еще не доводилось меня одолеть, ну и…
Дар речи вновь изменил ему. Род медленно кивнул, не спуская глаз с верзилы:
— И потому теперь ты должен служить мне.
Том выпятил нижнюю губу и мотнул головой:
— Не то чтоб должен, господин, — ежели сам захочу.
— Воришка, — сказал Род. — Пьяница и забияка. И я должен тебе верить.
Том снова безжалостно скрутил шляпу.
— Но лицо у тебя честное, — задумчиво проговорил Род. — Оно не похоже на лицо человека, который прячет камень за пазухой.
Том широко улыбнулся и с готовностью кивнул.
— Это, конечно, ровным счетом ничего не значит, — возразил Род. — Знавал я пару-тройку на вид невинных девиц, которые на поверку оказались записными шлюхами.
Том помрачнел.
— Так что ты можешь быть как честным малым, так и первосортным пройдохой. У-Векс-ательная задачка.
Голос за ухом у Рода еле слышно произнес:
— Предварительная обработка имеющейся информации указывает на наличие фундаментально простейшей структуры личности. Вероятность того, что этот индивидуум послужит надежным источником информации относительно местных социальных переменных, значительно превышает вероятность того, что оный индивидуум проявит ярко выраженную двойственность поведения.
Род понимающе склонил голову. Его бы устроил даже вариант пятьдесят на пятьдесят.
Он выудил из кошелька кусочек серебра, чуть пропахшего чесноком, и вложил в ручищу верзилы.
Том уставился на серебро, перевел взгляд на Рода, потом снова на блестящий металл.
Его рука быстро сжалась в кулак и едва заметно задрожала. Пытливый взгляд вновь устремился к Роду.
— Ты взял у меня монету, — сказал Род. — Теперь ты мой.
Большой Том улыбнулся от уха до уха и радостно поклонился Роду:
— Да, господин! Вот спасибочки-то, господин! Уж как я вам благодарен, и не сказать, господин! Да я…
— Я все понял, — оборвал его излияния Род. Ему было здорово не по себе смотреть, как унижается перед ним этот взрослый сильный мужчина. — К исполнению своих обязанностей приступишь прямо сейчас. Скажи мне, трудно ли поступить на службу в королевское войско?
— И вовсе даже не трудно, господин! — ухмыльнулся Большой Том. — Им завсегда новые солдаты требуются.
«Дурной знак», — решил Род.
— Ладно, — сказал он вслух. — Давай топай обратно, погляди, какую там нам комнату отвели, да проверь, не притаился ли какой головорез в шкафу.
— Слушаюсь, господин! Будет исполнено! — С этими словами Большой Том спешно ретировался обратно в гостиницу.
Род улыбнулся, зажмурился и прижался затылком к дверному косяку. Покачал головой из стороны в сторону, беззвучно смеясь. Он не уставал изумляться людской психологии. И как только этот здоровяк ухитрился меньше чем за десять минут сменить наглость на услужливость?
И тут чей-то приглушенный дрожащий вой разорвал ночную тишину, прибавил громкость и превратился в хриплый вопль.
Род вздрогнул, распахнул глаза. Сирена? Здесь?
Вой доносился слева. Род посмотрел в ту сторону и увидел возвышавшийся на холме замок.
Там, у подножия башни, что-то светилось и раскачивалось подобно спальному вагону, скорбящему об утрате остального состава.
Из гостиницы толпой повалили постояльцы, запрудили двор, устремили взоры в сторону замка и принялись тыкать пальцами:
— Это баньши!
— Опять!
— Да нет, все будет хорошо. Разве она не появлялась уже трижды? А королева все еще жива!
— Веке, — осторожно и тихо проговорил Род.
— Да, Род?
— Веке, там баньши. На стене замка. Баньши, Веке.
Ответа не последовало.
Затем за ухом у Рода послышалось жуткое шипение и треск, от которых у него чуть голова не треснула. А потом стало тихо. Род помотал головой и потер висок тыльной стороной ладони.
— Нет, надо поосторожнее с ним, — пробормотал он себе под нос. — Раньше у него хотя бы тихие припадки случались.
Отправиться к конюшне и вывести Векса сейчас, когда двор был полон зевак, — это было бы неразумно, это выглядело бы в высшей степени подозрительно.
Посему он отправился в отведенную ему комнату, дабы отлежаться, пока все не утихомирится. Ну а когда все разошлись со двора, Род уже устроился с таким удобством, что ему лень было вставать и тащиться в конюшню. Ночь, судя по всему, предстояла тихая, так что нужды беспокоить робота не было.
В комнате было темно, только от окна по полу тянулась светлая дорожка — то был свет самой большой из трех лун. Снизу доносились приглушенные голоса и дребезжание кухонной утвари — засидевшиеся постояльцы все не расходились. А в комнате у Рода было тихо.
То есть относительно тихо. Большой Том, свернувшийся калачиком у изножья кровати хозяина, храпел, что твой бульдозер с невыключенным двигателем. В сонном состоянии он производил намного больше шума, нежели в состоянии бодрствования.
Вот ведь загадка — Большой Том. До сего дня Роду еще ни разу не удавалось ни с кем подраться так, чтобы ему самому хоть разок не заехали. Большой Том во время драки то и дело раскрывался, и попасть по нему труда не составляло ввиду его габаритов, и все же ему вовсе не обязательно было быть настолько неуклюжим. И такие дюжие молодцы порой бывают куда как ловки…
Но почему Большой Том вдруг так переменился?
Затем, чтобы Род принял его на службу?
