Вот по земле разлился свет, и все исчадия зла уснули. Осенний день обещал выдаться прекрасным, ясным, бодрящим, полным сияния солнца. Город (не ведая, что мертв) почти в полном составе отправится на работу, не подозревая о работе ночной. Если верить "Старому фермеру", в понедельник закат должен был прийтись ровно на семь вечера.
Дни укорачивались, все ближе подходил День Всех Святых, а за ним зима.
Когда Бен сошел в без четверти девять вниз, Ева Миллер от раковины сказала:
- Вас ждут на крыльце.
Бен кивнул и, как был, в тапочках, вышел через черный ход, ожидая увидеть либо Сьюзан, либо шерифа Маккаслина. Но посетитель оказался маленьким практичным мальчиком, он сидел на верхней ступеньке крыльца и глядел на город, который медленно оживал, как в любой понедельник утром.
- Алло? - сказал Бен, и мальчик быстро обернулся.
Друг на друга они смотрели недолго, но Бену показалось, что этот миг странным образом растянулся, и молодого человека захлестнуло чувство нереальности происходящего. Внешне мальчик напомнил Бену его самого, но дело было не только в этом. Казалось, Бену на плечи легло какое-то бремя, словно он непонятным образом почувствовал: пересечение их жизней - не простая случайность. Тут Бену вспомнился тот день, когда он встретил в парке Сьюзан, и их первый разговор-знакомство, казавшийся странно трудным и переполненным намеками на будущие события. Наверное, нечто подобное ощущал и мальчик - глаза его чуть расширились, а рука нашла перила крыльца, словно желая обрести поддержку.
- Вы - мистер Мирс, - мальчик не спрашивал.
- Да. Боюсь, у тебя есть передо мной преимущество.
- Меня звать Марк Питри, - сказал мальчик. - У меня для вас плохие новости.
"Чтоб мне пусто было, так оно и есть," - подумал Бен и попытался мысленно взять себя в руки перед тем неизвестным, что его ожидало, но, услышав, был удивлен и потрясен до глубины души.
- Сьюзан Нортон - одна из этих, - сообщил мальчик. - Барлоу поймал ее в доме. Но я убил Стрейкера. По крайней мере, я так думаю.
Бен попытался что-то сказать, и не смог. Перехватило горло.
Мальчик кивнул, без усилия принимая инициативу.
- Может быть, можно прокатиться в вашей машине и поговорить? Не хочу, чтобы кто-нибудь меня тут увидел. Во-первых, я прогуливаю, а во-вторых с предками я уже поругался.
Бен что-то ответил - он сам не знал, что. Когда случилась авария, и Миранда погибла, а он поднялся с мостовой потрясенный, но невредимый (если не считать небольшой царапины на тыльной стороне левой кисти, не следует забывать о ней - Пурпурным Сердцем награждали и за меньшее), к нему подошел, отбрасывая в свете уличного фонаря и фар фургона двойную тень, водитель грузовика - крупный лысеющий мужчина. Из нагрудного кармана белой рубашки торчала ручка, на ее резервуаре можно было прочесть отпечатанное золотыми буковками "агентство Фрэнка", а остальное скрывалось в кармане, но Бен проницательно догадался, что первыми буквами было "Тран" (элементарно, мой милый Уотсон, элементарно). Водитель грузовика что-то сказал Бену (тот запамятовал, что), а потом осторожно взял его за руку, пытаясь увести прочь. Бен увидел, что возле огромных задних колес фургона лежит Мирандина туфелька без каблука, стряхнул руку шофера и направился туда, а шофер сделал ему вслед два шага и сказал: "На твоем месте я бы этого не делал, паренек." Бен поднял на него глаза, он не мог говорить он-то был невредим, только по левой кисти шла небольшая царапина. Он хотел втолковать шоферу, что пять минут назад ничего не случилось, хотел объяснить, что в каком-то параллельном мире они с Мирандой, не доехав до этого места один дом, подались на углу влево и уехали в некое совершенно иное будущее. Начала собираться толпа - люди выходили из винного магазина на одном углу и небольшого молочного бара на другом. Тогда-то Бен и почувствовал то самое, что чувствовал сейчас: то сложное и страшное взаимодействие сознания с физиологическими системами, с какого начинается признание и принятие факта, и единственный собрат которого изнасилование. Желудок как бы проваливается. Губы деревенеют. Небо покрывается тонкой пленкой пены. В ушах звенит. Кажется, что кожа гениталий сжалась и пошла мурашками. Переживаешь такой разворот сознания, словно оно отворачивает лицо от невыносимо яркого света. Бен стряхнул руки шофера-доброхота и подошел к туфле. Поднял ее. Повертел. Сунул руку внутрь - стелька еще хранила тепло ступни Миранды. С туфелькой в руках Бен сделал еще пару шагов вперед и увидел, что из-под передних колес грузовика торчат ноги жены в тесно облегающих желтых джинсах - дома Миранда натягивала их, так беззаботно смеясь... Поверить, что натянувшая такие штаны девушка мертва, было невозможно, но Бен уже принял положение вещей - животом, губами, яйцами. Он громко застонал, и в этот момент какой-то репортер сделал снимок для газетенки Мэйбл: одна нога обута, другая разута, люди глядят на босую ступню Миранды так, словно в жизни не видели ничего подобного. Бен отошел на пару шагов, перегнулся и...
- Сейчас меня стошнит, - сказал он.
- Да ничего страшного.
Бен шагнул за свой ситроен и сложился пополам, держась за ручку дверцы. Он зажмурился, ощущая, как накатывает волна мрака. Во мраке появилось лицо Сьюзан, которая улыбалась Бену, прелестные глубокие глаза... Он снова поднял веки. Ему пришло в голову, что парнишка, может быть, врет, или что-то путает, или совершенно не в себе. И все же эта мысль не обнадежила Бена. Мальчишка не производил такого впечатления. Бен повернулся и заглянул парнишке в лицо, но прочел только беспокойство ничего больше.
- Давай, - ответил Бен.
Мальчик забрался в машину, и они выехали со стоянки. Ева Миллер, наморщив лоб, смотрела из кухонного окна, как они трогаются с места. Творилось что-то скверное. Это ощущение переполняло ее, как в день гибели мужа переполнял туманный смутный страх. Она поднялась и набрала номер Лоретты Старчер. Телефон звонил, звонил, но никто не подошел, и Ева положила трубку. Где могла быть Лоретта? Не в библиотеке, это точно. По понедельникам библиотека не работала.
Ева сидела, задумчиво и грустно глядя на телефон, и не могла избавиться от чувства, что вот-вот стрясется нечто ужасное - может статься, такое же страшное, как пожар пятьдесят первого года.
Наконец, она снова подняла трубку и позвонила Мэйбл Уэртс, которую распирало от последних городских сплетен и которая всегда была готова узнать что-нибудь еще. Такого уикэнда город не видал уже много лет.
Бен ехал, куда глаза глядят, а Марк тем временем излагал свою историю. Рассказывал он хорошо, начав с той ночи, когда под его окно пришел Дэнни Глик, и закончив визитером, явившимся сегодня под утро.
