А как изучать это пространство живописи, как не на лучших образцах классики?
Да, космолетчикам нужно изучать все предметы, а живопись в первую голову!
В школе рассказывали о курьезе — о случае с капитаном Бакинцевым. Его космолет неожиданно оказался в зоне действия «черной дыры» 2Х-258, которую ласково называли «Отдохнешь — не пожалеешь». И ни один прибор не проверещал об этом, потому что в то время приборы еще не реагировали на «черные дыры», а встреча с ними казалась невозможной.
И вот Бакинцев почувствовал: что-то не то. Ему живо представилась одна из картин Васнецова. Позже он рассказывал, что именно картина каким-то непонятным образом заставила его насторожиться. Эта воображаемая картина чудесным образом создавала настроение тревоги. И Бакинцев вынырнул со своим космолетом. А позже Берест обосновал это новое пространство и постарался, чтобы оно стало привычным.
* * *
Исследователь иных миров должен уметь все. Он должен быть сильным и смелым. Обладать молниеносной реакцией.
Или, если это требовалось, проявлять противоположные, но не менее ценные свойства характера: чуткость, умение сопереживать.
Аленушка сидела на мокром камне у берега небольшого лесного озера. Собственно, его трудно было назвать даже озером — так, большая лужа, поросшая камышом.
Дул ветер. Было сыро и холодно. Рыжие волосы растрепались по детским плечам, свисали к самой воде. Взгляд грустный, печальный. В углах глаз застывшие слезы.
Через несколько минут Андрей выйдет ей навстречу из темного леса. Не как добрый принц — он не имеет права ее ничем одаривать, — а как простой путник. Странник. С котомкой за плечами. Как живешь? Кто родители? Потом попросит проводить его в деревню. Заночует в чьей-либо избе. Поживет там несколько дней. Потом вернется назад, привезя с собой видеокассеты и магнитофонные записи. После этого он получит диплом…
У нее не было родителей. И деревни тоже не было. Была одна беспросветная тоска. Сколько она так сидит? Она не знает.
Сколько себя помнит, столько и сидит. Сидит и плачет.
Елена Соколова, грустная, с растрепанными волосами, в простом крестьянском платье, сидела на сыром камне.
И он не выдержал.
— Подожди, я сейчас вернусь, только не уходи никуда.
— Куда же мне идти? — улыбнулась она.
— Лаборатория была пустой — его не ждали так скоро.
Лихорадочно закрутились ручки настройки. Негодующе загудел лазерный проектор. А Андрей уже не мог остановиться.
Он схватил электронный карандаш и начал рисовать прямо на экране, изменяя содержание картины.
В глубине экрана замелькали разноцветные пятна. Стала шире лесная поляна. Потеснилась сплошная стена деревьев, дав место сказочным коттеджам-теремам. Озеро сделалось больше.
Берега его красиво выложены аккуратными замшелыми камнями. Несколько мостков и причалов прорезали тихую ровную гладь.
Андрей слегка повернул, ручку усиления звука. Послышалась тихая музыка, чьи-то приглушенные восклицания, смех.
Потом он сместил точку обзора. Изображение поплыло куда-то вниз, открывая новые перспективы: девственный лесной массив, поляна, а на самом ее краю, между двумя соснамивеликанами, надпись: «Зона отдыха «У озера».
Сказочная картина уплывала все дальше и дальше, и уже с трудом можно было различить маленькую фигурку, сидевшую у самой кромки воды…
— Вы ищете Лену? Она у озера вживается в образ. С нее будут писать картину, — сообщила Андрею какая-то женщина. — Пойдемте, я вас провожу… Лена, тут к тебе пришли.
— Ко мне? — обернулась девушка, тихо сидевшая на покрытых мохом камнях у берега озера. На Андрея смотрела Аленушка, но уже не Васнецова и даже не Соколова, однако чем-то неуловимо похожая и на ту и на другую.
— Ко мне? — повторила она.
Они молчали.
— Скажите, какое сегодня число? — спросил Андрей первое, что пришло ему в голову.
— Четвертое августа тысяча девятьсот семьдесят девятого года, — ответила она.
Андрей не вернулся в положенный срок. На лабораторном столе осталась записка: «Не ждите. Остаюсь в пространстве картины. Время — конец двадцатого столетия».
Это было совершенно непонятно. Картину «Аленушка» Васнецов написал в 1881 году. Может быть, Андрей ошибся и перепутал девятнадцатый век с двадцатым?
Его долго искали. Посылали не одну группу спасения. Но в сыром осеннем лесу люди увидели озеро, поросшее камышом, а около озера камень. На камне сидела девушка в простом крестьянском платье. Звали ее Аленушка. Сидела она так очень долго. Сколько себя помнит, столько и сидела. Человека, похожего на Андрея, она никогда не видела. И вообще никого никогда не видела. Ни разу в жизни.
Сколько ни искали вокруг, так ничего и не нашли.
Ближе всех к разгадке тайны исчезновения Андрея подошел профессор условной планетологии Петр Ильич Подоконников. Во время вручения дипломов об окончании школы косморазведчиков он сказал:
— Жалко Кузнецова. Но никогда из него не получился бы хороший косморазведчик. Споткнулся на первом же препятствии — не смог отличить реальность от вымысла.
После этих слов Соколова почему-то отвернулась и всхлипнула, вытирая глаза рукавом комбинезона с эмблемой школы: сказочная неисследованная планета узорным теннисным шаром лежит на ладони человека.
ВЛАДИМИР ПАВЛОВ
На острове
Капитан-наставник оглядел шеренгу притихших ребят и строго скомандовал: — Вольно! — А потом тихим каким-то голосом, совсем подомашнему продолжил: — Ну что ж, дети мои. Всем вам присваивается первое звание «космонавт-стажер». Не правда ли, время пролетело быстро? Всего за два месяца вы получили четыре триллиона единиц информации, в сотни раз больше, чем любой человек в прошлом, двадцатом, веке мог получить с помощью кинофильмов, книг, телевидения, газет, радио за год. Как вы знаете, наша школа экспериментальная. Информация подается вам непосредственно в мозг, минуя органы чувств.
— Разрешите, капитан! — сказал Вадик. — Зачем нужна такая скорость усвоения материала?
— В конечном счете для того, чтобы экономить время.
— А зачем экономить время?
— Чтобы осваивать новые галактики.
— А зачем?
— Знаешь что… Ты все-таки подключись к сто двадцать пятой программе суперстереовизора, малыш, она тебе все изложит.
— Знаю. Но мне хочется, чтоб это объяснили вы.
— Программа объяснит тебе историю освоения галактики, цели и задачи быстро, четко, без лишних деталей и в то же время подробно, конкретно, в красках и даже со всеми запахами.
