— Теперь вы видите, — сказал Мастер Охоты, обращаясь к Далу, — почему наш план увенчался успехом, Все основные силы на нашей стороне. Через год Охоту узаконят в Америке, а затем ее примеру последует и весь мир. А уж потом мы посвятим себя переустройству мира.
Дал и Мастер Охоты пожали друг другу руки. Симмонс, Блэйк и Коэлли заулыбались, радуясь, что они на одной стороне. АК-47 исчез из отверстия в потолке.
— А что с Охотником? — спросил Коэлли.
— С Блэквеллом? — уточнил Симмонс. — Думаю, он уже убил свою Жертву.
— Все не так просто, — сказал Дал. — Боюсь, у меня для вас плохие новости. Когда все это началось, мы послали своего представителя узнать, что произошло с нашим поставщиком оружия, и исправить положение. Боюсь, это означает, что мистера Блэквелла должны ликвидировать.
— А разве нельзя отозвать представителя обратно? — поинтересовался Симмонс.
Дал покачал головой:
— Она не поддерживает с нами связь по радио.
— В таком случае, — сказал Мастер Охоты, — Блэквеллу придется позаботиться о себе самому. Я не меньше вас сожалею о его судьбе, но в борьбе за новый мировой порядок жертвы неизбежны.
Эмилио услышал стрельбу и ринулся вперед, теряя в вязкой жиже туфли, но не решимость. В нескольких ярдах позади, с трудом передвигая ноги, шла Мерседес. Плоскодонка подплыла ближе, и рыбак в соломенной шляпе выпрямился, с любопытством наблюдая за происходящим.
— Вали отсюда! — закричал Эмилио, размахивая пистолетом.
Рыбак направил лодку в сторону, а затем внезапно повернулся. Шляпа слетела, и стали видны славянские черты лица рыбака. Поляк!
Короткими очередями из двух «Узи» он уложил Эмилио наповал. Лодка качнулась. Чтобы удержать равновесие, Поляк замахал руками. В этот момент он представлял собой замечательную цель. Мерседес подняла свой магнум-357 и всадила Поляку пулю прямо в грудь.
Гусман медленно приблизился и остановился в трех футах от островка, крепко сжимая в руке свой «Узи». Блэквелл лежал в воде, держась левой рукой за раненое плечо и изо всех сил пытаясь не потерять сознание. Шок уже прошел, и теперь боль волнами расходилась от плеча по всему телу. Вскоре к Гусману подошла Мерседес. Ее костюм из светлого полотна был запачкан грязью, а длинные темные волосы спутались.
— Ну как, понравилось тебе охотиться, щенок?
Блэквелл ничего не ответил. Что он мог сказать?
— Прощай, пустая голова, — произнес Гусман, направляя на Блэквелла дуло «Узи».
— Нет! — воскликнула Мерседес и нажала на спусковой крючок. Пуля из магнума-357 разворотила Гусману затылок. Он рухнул ничком в воду. Этакий коктейль из человеческих мозгов для крабов.
Мерседес опустилась на колени рядом с Блэквеллом. Она продолжала держать магнум в непосредственной близости от головы Охотника.
— Я не могла позволить, чтобы этот толстый подонок пристрелил тебя, — сказала Мерседес. — Это позор — умереть от руки человека, который смазывает свои волосы вазелином.
— Мерседес, — прошептал Блэквелл. — Я тебя люблю. Все это похоже на какое-то сумасшествие, правда? Теперь мы можем быть вместе, ты и я. Уедем куда-нибудь далеко, где никто никогда не слышал про Охоту, скажем, в Новую Гвинею. Мы поженимся и будем вечно любить друг друга. Как это будет прекрасно. Что скажешь?
— Если бы я только могла! — воскликнула Мерседес. По ее лицу текли слезы. — Я без ума от тебя, Фрэнк! Ты такой приятный, такой беззащитный, такой прямолинейный. Я еще никогда не встречала такого мужчину. Но у нас ничего не выйдет, дорогой. Забавно, что ты упомянул Новую Гвинею. Я как раз только что вернулась оттуда. Пришлось прикончить там одного парня, который решил нарушить правила Багамской корпорации.
— Скажи им, что Гусман убил меня. Что я утонул. Что ты искала меня, но не смогла обнаружить. Мы найдем какой-нибудь далекий уголок. Вот что, встретимся через месяц возле Скидморского фонтана в Портленде, штат Орегон. Никому и в голову не придет искать нас в таком месте.
— Я бы с удовольствием, радость моя, но после каждого задания мы проходим проверку на детекторе лжи. Это обязательная процедура, и мне от нее никак не отвертеться. Прости, но лучше это сделаю я, чем кто-нибудь чужой. Закрой глаза. Ты ничего не почувствуешь.
— Мерседес! — воскликнул Блэквелл. — Не шути так!
Склонившись над ним с убийственной нежностью, Мерседес приставила дуло пистолета к его виску. Блэквелл дотянулся до запястья правой руки и нажал на кнопку завода своего смертоносного «ролекса». Пуля оцарапала щеку Мерседес и срезала локон роскошных черных волос.
— М-да, — произнесла она, поджав губы. — Может, в конце концов, ты не такой уж и приятный человек.
— Дорогая, давай поговорим спокойно!
Губы Мерседес сжались еще больше, а указательный палец напрягся на спусковом крючке. Блэквелл зажмурил глаза. Раздался выстрел…
Через шесть месяцев Блэквелл снова оказался в секретной штаб-квартире, расположенной на севере Нью-Джерси. На лифте он спустился на оперативный уровень. Секретарша провела его к Симмонсу. Тот вышел из своего кабинета и лично проводил его в апартаменты Мастера Охоты.
— Рад тебя видеть, Фрэнк, — сказал Мастер Охоты. — Как плечо, уже зажило?
— С плечом все в порядке, — ответил Блэквелл.
— Думаю, тебе уже рассказали, что Конгресс только что проголосовал за принятие Акта о законном убийстве совместно с Актом об охране окружающей среды. Настал новый день в истории человечества.
— Да, сэр, — сказал Блэквелл. — Я чрезвычайно этому рад.
— Все еще сердишься, да?
— Да, сэр. Это так.
— Я думаю, пора забыть давние обиды. Я хочу, чтобы вы помирились.
Мастер Охоты сделал жест рукой, и из темного угла вышел Поляк.
— Здорово, приятель, — сказал он. — Я хотел навестить тебя в больнице, но мне передали, что ты отказываешься меня видеть.
Лицо Блэквелла напряглось.
— Я и сейчас не желаю тебя видеть. Ты сказал, что прикроешь меня. Но когда мне понадобилась твоя помощь, тебя не оказалось.
— По крайней мере я могу объяснить тебе причину моего опоздания.
— Не нужно мне твоих объяснений, — сказал Блэквелл. — Ты был моим другом и моим Наводчиком. Я доверял тебе. А тебя не оказалось там в нужный момент.
— Это я приказал, — произнес Мастер Охоты.
Он щелкнул пальцами, и из затемненной части комнаты вышли двое мужчин. Низкого роста, в соломенных шляпах и с тонкими усиками. Валериано и Панфило выглядели сейчас гораздо лучше, чем в лагере контрас неподалеку от Сан-Франциско де ла Пас.
