Мгновенно из-за кустов появляется Гийом. Не выскакивает, как чертик из табакерки, а по-хозяйски, барственно выплывает и медленно, лениво идет к выходу на улицу. Любопытный так и застывает в воротах. Всё так же лениво, с доброжелательной улыбкой Гийом что-то говорит. Прохожий вежливо отвечает, понимающе кивает и идет свой дорогой, а, обернувшись напоследок в сторону ворот сада, пожимает плечами. И снова на улице покой и тишина.
Пьер в полном облачении гангстера семнадцатого века валяется в сапогах на кровати. Уставившись в потолок, он обстоятельно, подробно и не без ругательных комментариев учит этот потолок правилам дворцового этикета. На самом деле слова предназначены мне. Арман сидит за столом и со смехом добавляет свои поправки в оглашенные Пьером перлы аристократического обхождения. Внизу, в первом этаже копошится пара слуг. Слышно, как они бряцают оружием. Внешне в доме всё вроде бы спокойно и не суетливо. Но так или иначе — нервное напряжение прямо-таки висит в воздухе.
Цокот копыт. Пьер приподнимается на кровати. Нет, мимо. Просто верховой прохожий. Проходит час, второй. Солнце клонится к закату. Сад накрывают длинные тени, и только дорожка к воротам хорошо освещена. Слуги приносят перекусить, и Арман с Пьером дружно набрасываются на еду. Мне же кусок в горло не лезет. Мои сподвижники тактично молчат на этот счет, и, немного успокаиваясь, я тоже откусываю славную колбаску из съестных запасов графской кухни Аманды.
Тени стали еще длиннее, когда от дальнего конца улицы, всё нарастая, послышался частый стук копыт лошади очень спешащего всадника. Арман с Пьером мгновенно оказались у окна рядом со мной. Всадник чуть замедлился, поравнявшись с нами, поднял вверх руку и скрылся, проскакав дальше.
— Всё, началось, — со вздохом облегчения проговорил Арман.
Пьер выскакивает на улицу, перебегает ее и скрывается в саду. Двое людей замызганного рабочего вида выбираются из кустов. Их одежда тут и там оттопырена, видимо, какими-то инструментами. Они распахивают левую створку ворот и, стоя спиной к началу улицы, начинают что-то сосредоточенно рассматривать и ковырять в воротных запорах, постукивая молотком. Улица оказывается перегороженной почти до половины. Никакой карете не проехать. Арман сбегает вниз, и я с верха лестницы вижу, как он со слугами, вооруженными какими-то короткоствольными мушкетами, смотрит на улицу в щель чуть приоткрытой двери. Время словно замерло, когда я возвращаюсь к окну. Хотя проходит всего минуты три до того, как в начале улицы появляется довольно быстро катящаяся карета с кучером и с вооруженным мушкетом слугой на кузлах. Карета приближается, замедляет ход и останавливается.
— Эй, болваны, освободите дорогу! — слышится окрик с козел.
— Сейчас, сейчас, ваша милость, — слышится подобострастный ответ.
Один из рабочих, как бы освобождая дорогу, отступает на противоположную от ворот сторону улицы и оказывается слева от кареты. Другой, как бы намереваясь закрыть створку ворот, оказывается справа от кареты.
— Живее! Что вы там…, — только и успевает в очередной раз прокричать слуга с козел.
И действительно, ведь очень трудно не то, что кричать, но и просто говорить, когда тебе в лоб с двух сторон направлены четыре дула мгновенно извлеченных из-за пояса "инструментов" рабочих. Оба на козлах оцепенели от неожиданности. Из дома и сада выскакивают вооруженные группы и вмиг оказываются у кареты. Гийом выхватывает мушкет из рук слуги на козлах. Двое рывком распахивают дверцы кареты, а Арман и Пьер с двух сторон вонзают свои шпаги во что-то внутри. Быстро что-то проделывают там и отскакивают прочь. Дверцы кареты захлопываются, створка ворот закрывается, освобождая путь, Гийом бросает отобранный мушкет в карету. Один из нападавших хлещет лошадей, и карета, убыстряя движение, уходит по улице всё дальше и дальше. Нападавшие прячут оружие, расходятся в разные стороны и словно растворяются среди окружающих домов. Сколько всё это заняло времени? Минуту? Полторы? Арман подходит к двери и снизу кричит:
— Серж, уходим!
Я скатываюсь вниз, и мы быстро, но без спешки тоже растворяемся в ближайшую поперечную улочку.
— Вы, Серж, еще можете успеть выехать из города до закрытия городских ворот, — говорит Арман. — Пасквильную бумагу мы сунули в портфель Жозефа.
На постоялом дворе уже ждет Гийом с оседланными лошадьми.
— Мы с Пьером будем к завтраку, как и договаривались, — оставаясь в городе, напутствует нас Арман, и мы отправляемся в замок.
Камилла де Буа, оказывается, еще достаточно молодая, еще не утратившая своеобразной красоты женщина. Живая хохотушка, совсем не похожая на какую-то заговорщицу. Говорят, что и довольно остроумная за столом, к какому мы, приехав, присоединяемся с Гийомом. Аманда вопросительно взглядывает на меня, на что я успокаивающе киваю. Она облегченно вздыхает, не прерывая разговора с Камиллой об орлеанских сплетнях. Луиза и Катрин, перехватив наш молчаливый обмен взглядами, тоже заметно расслабляются.
— С тех пор как мы с Гастоном расстались, — продолжает Камилла прерванный нашим появлением разговор, — он стал каким-то пугливым и рассеянным. Уже не тот, что в молодости.
— Все мы в молодости другие, — уточняет Луиза. — Вот и я уже не могу пировать целыми ночами. Извини, Аманда, пойду к себе, — и Луиза поднялась, с доброжелательной улыбкой кивнув остальным сотрапезникам.
Поняв ее уловку, всего минуту назад присев, поднялся и Гийом.
— Мы с Сержем тоже подустали, да и поздновато уже. Мы недавно по дороге перекусили. Так что до завтрака переживем.
Вся компания разбрелась по своим апартаментам. Но буквально через несколько минут опять собралась в покоях Аманды. Без Камиллы, разумеется.
— Удалось, удалось! — чуть не прыгая от возбуждения, восторженно восклицает Луиза. — Ну, мальчики, будь я королем — все бы вы ходили в орденах.
— Дело еще не закончено, — напоминает ей Катрин.
— Да и некоторые из возможных кавалеров твоих орденов прибудут только завтра. Не спеши раздавать награды.
— Да, — соглашаюсь я, — сейчас, возможно, начнется охота за убийцами, и если мы не направим кардинала и Гастона в нужную сторону, то охота может привести и к нам. Хотя это и было бы не очень логичным. Жозеф не связан с беспокоящими нас арестами, и поиск убийц среди нас был бы странным. Хотя как циркулируют мысли в голове Ришелье, нам неведомо. Завтра начнем обрабатывать Камиллу.
— Начнем, — согласилась Аманда, — но ты как-то обещал объяснить, почему убийц не будут искать, только пока жив и свободен Гастон Орлеанский.
