— Вроде того, — улыбнулась Дорс.
Рейч царственно помахал рукой.
— Ничё. Мне и не больно было нисколечки. Ну вы и силачка, тетечка. Ух, как это вы меня подняли, будто я и не весю ничего.
— Я рассердилась, Рейч. Я должна заботиться о господине Селдоне.
— Чё, телохранительница, чё ли?
Рейч вопросительно глянул на Селдона.
— Тетечка — ваша телохранительница?
— Ничего не поделаешь, — смущенно улыбнулся Селдон. — Ей это нравится. Ну и потом, она свое дело знает.
— Подумай хорошенько, Рейч, — настаивала Дорс. — Может, вымоешься все-таки? Ванна у нас такая приятная, теплая.
— Ничё не выйдет, — шмыгнул носом Рейч. — Хозяйка меня нипочем не пустит.
Дорс посмотрела наверх и увидела у подъезда Касилию Тисальвер, которая бросала гневные взгляды попеременно то на нее, то на Рейча. Трудно сказать, кому были адресованы более гневные из взоров хозяйки.
— Ну, покедова, господин и госпожа. Может, она и вас не захотит в дом пускать.
Рейч сунул руки в карманы и враскачку удалился.
— Добрый вечер, госпожа Тисальвер, — поздоровался Селдон. — Поздновато уже, правда?
— Очень поздновато, — с трудом сдерживая гнев, отозвалась госпожа Тисальвер. — А тут, между прочим, целое сражение было из-за того, что вы отдали на съедение толпе несчастного репортера.
— Никого мы никому не отдавали, — возразила Дорс.
— Я была здесь, — госпожа Тисальвер гордо вздернула подбородок, — и все видела.
Она отошла в сторону, пропуская их в дом и показывая всем своим видом, как ей этого не хочется.
— Она ведет себя так, словно это последняя капля в чаше ее терпения, — сказала Дорс Селдону, когда они расходились по комнатам.
— Ты так думаешь? Но что она может сделать?
— Понятия не имею, — покачала головой Дорс.
РЕЙЧ — Судя по воспоминаниям Гэри Селдона, его первая встреча с Рейчем произошла совершенно случайно. Он был всего-навсего уличным оборвышем, у которого Селдон спросил дорогу. Но с этого мгновения его жизнь составляла одно целое с жизнью и судьбой великого математика, до тех пор, пока…
ГАЛАКТИЧЕСКАЯ ЭНЦИКЛОПЕДИЯ
На следующее утро, вымывшись и побрившись, раздетый по пояс, Селдон постучал в дверь комнаты Дорс и негромко проговорил:
— Дорс, открой.
Дверь открылась. Дорс еще не успела высушить волосы и тоже была раздета до пояса.
Селдон смутился и отпрянул. Дорс равнодушно оглядела себя и обернула полотенце вокруг головы.
— В чем дело? — спросила она.
Селдон, стараясь не смотреть на нее, пробормотал:
— Я хотел спросить тебя про Сэтчем.
— Зачем?
— Что — «зачем»?
— Говори яснее. И, ради бога, повернись ко мне лицом. Не девственник же ты, в конце концов?
Селдон обиженно буркнул:
— Просто я старался вести себя как воспитанный человек. Если тебе все равно, то мне тоже. И «зачем» тут вовсе ни при чем. Я спросил тебя про сектор Сэтчем.
— Зачем тебе это нужно? Нет лучше так: «зачем Сэтчем?»
— Дорс, я не шучу. То и дело разговор заходит о Сэтчеме, вернее, о мэре Сэтчема. И Челвик о нем говорил, и ты, и Даван. А я ничего не знаю ни о секторе, ни о мэре.
— Гэри, я ведь тоже не коренная тренторианка. Знаю не так много, но всем, что знаю, готова поделиться с тобой. Сэтчем находится недалеко от Южного полюса, это очень большой, многонаселенный сектор…
— Недалеко от Южного полюса и многонаселенный?
— Гэри, мы не на Геликоне. И не на Цинне. Это Трентор. Тут все под землей, а находиться под землей на полюсах — это то же самое, что находиться под землей на экваторе. Конечно, там другая долгота дня и ночи — то есть, летом долгие дни, а зимой долгие ночи, — примерно так, как было бы на поверхности. Но это все показуха. Просто им нравится подчеркивать, что они живут на полюсе.
— Но на поверхности они бы все перемерзли.
— Ну конечно. На поверхности в области Сэтчема лежат снег и лед, но их слой не такой плотный, как можно подумать. Будь это так, полярная шапка попросту раздавила бы купол, но этого не происходит, и в том основная причина могущества Сэтчема.
Дорс повернулась к зеркалу, сняла с головы полотенце и набросила на волосы сушильную сеточку. Через каких-нибудь пять секунд ее рыжая шевелюра была суха и засверкала точно в лучах солнца.
— Ты просто не представляешь, какое удовольствие ходить без микогенской шапочки, — улыбнулась Дорс и надела блузку.
— Но какое отношение имеет к могуществу Сэтчема полярная шапка?
— Подумай сам. Сорок миллиардов людей пользуются громадным количеством энергии, каждая калория со временем превращается в тепло, от которого нужно как-то избавляться. Это тепло перекачивают на полюса, в особенности — на Южный, где полярная шапка более высокая, чем на Северном, и выбрасывают в пространство. При этом тает очень много льда, и, думаю, в большой степени из-за этого над Трентором столь плотный облачный слой и так часто льют дожди, как бы ни выпендривались метеорологи и ни утверждали, что в атмосфере Трентора протекают безумно сложные процессы.
— И что же, Сэтчем как-то использует энергию, прежде чем производить ее выбросы в космос?
— Очень может быть. Что касается технической стороны, то я не имею об этом ни малейшего представления, а говорю о политическом могуществе. Если бы Даль перестал производить полезную энергию, это доставило бы Трентору определенные неудобства, однако существуют и другие секторы, производящие энергию, и они в таких обстоятельствах могли бы усилить ее производство, ну и потом, определенные запасы энергии на Тренторе на всякий случай хранятся. Думаю, с Далем наверняка со временем удалось бы договориться. Что же касается Сэтчема…
— Да?
— То Сэтчем осуществляет выбросы как минимум девяноста процентов всего производимого на Тренторе тепла и в этом смысле незаменим. Если Сэтчем прекратит выбросы, по всему Трентору поднимется температура.
— Но и в самом Сэтчеме тоже.
— Да, но поскольку Сэтчем — на Южном полюсе, они запросто могут устроить себе приток холодного воздуха. Ничего хорошего в этом, конечно, не будет, но Сэтчем сумеет протянуть дольше, чем остальные секторы Трентора. В итоге Сэтчем во все времена был бревном в глазу у Императора, и мэр Сэтчема — персона очень важная.
— И что из себя представляет нынешний мэр Сэтчема?
— Этого я не знаю. Из того, что я о нем слышала, могу заключить лишь, что это старик, затворник, непробиваемый, как обшивка звездолета, и со страшной силой цепляющийся за власть.
