сделать. Ты справилась и спасла от смертельной опасности нас всех, включая Войцеха и Шлегеля.
– О боже… Я убийца…
– Как все мы, – и я, и Войцех, и Шлегель. С этого часа ты такая же, как мы, – защищающие
себя, своих людей и свою страну бойцы. Ты подумаешь и поймешь, наконец, что воины убивают в
бою, а мясники забивают на бойне. Ты найдешь разницу. Только думать об этом ты будешь позже,
когда мы выберемся из беды.
– О боже…
176
– Бог простит, судьба пощадит. А поле бранное нам никто расчистить не поможет. Место,
может, для побоища и подходящее, но нам на нем задерживаться нельзя. Надо следы заметать и
уходить. Так что скрепляй дух и собирай силы. Думать будешь обо всем, что душу травит, когда
скроемся. Ясно?
Она резко вздохнула и залилась слезами – значит, ее отпускает… скоро она отойдет от мук
совести и сможет идти. Я постарался освободить свою растерзанную руку, но девушка только
крепче сцепила пальцы.
– Отпусти. Мне надо помочь Шлегелю.
– Я не могу разжать пальцы…
– Разжимай. Медленно.
Шлегель трудится, как пчела, – так же безразлично и терпеливо. Он стащил к стене тела,
засыпал кровавые ручьи мелким щебнем, скрутил решетку и осмотрел сточную трубу. Я обшарил
трупы – знаю, что Шлегель обыскал их аккуратно, но я его словам не доверяю. При мертвецах не
оказалось ничего наталкивающего на подозрительные мысли. Шлегель мог что-то скрыть и
спрятать, но его я решил проверить позже, а пока – просто присматривать за ним. Пусть он и взял у
них что-то, – ему от этого незаметно от меня не избавиться.
– Шлегель, давай я дальше. Ты что-то дышишь тяжело. Отдыхай.
Я отстранил его, заглядывая в сточную трубу.
– Нам их так просто не спустить. Надо протолкнуть.
– Верно, Шлегель… Ты крысу видел внизу?
– Я спугнул ее… их. Их много…
Шлегель вопрошающе поднял тонкую бровь, когда я расстегнул ремень.
– Я спущусь, Эрих. Мне нужны крысы.
Он поднял бровь выше, но я без дальнейших объяснений сунул ему в руку ремень. Просветил
проржавевшую трубу и пошел – ногами вперед и с поднятыми вверх руками. Спрыгнул вниз, на
сухой слой коррозии.
Иду по следам крыс, разыскивая их гнездовье и натягивая перчатки.
Глава 37
Шлегель кинул мне ремень и подтянул меня. Но как только я начал выбираться, он бросил
ремень. Собрался его обругать, но увидел, что его душит жестокий кашель, и поспешил к нему.
– Шлегель… Кровь… Кровь у тебя на губах… Это их кровь?
Немец поднес руку ко рту, и темная струйка потекла через его пальцы. Он опустил невидящие
глаза и упал. Я, обмирая от ужаса, приподнял его, на вид уже безжизненного. Вспомнил, что нужно
поднять человека с легочным кровотечением и поднял его. Точно, – с легочным кровотечением
нужно поднимать, а с желудочным – опускать, чтобы пресс не напрягался и кровотечение не
становилось сильнее. Я положил на колени его голову. И вспомнил, что нужно повернуть голову в
сторону, чтобы человек не захлебнулся собственной кровью.
Агнешка схватила меня сзади за плечи и испуганно зашептала.
– Что с ним, Вольф? Он ранен? Он же не ранен…
Я вздрогнул… и мои зубы застучали в ознобе. Что я ей скажу? Что?! Скажу, что это наш вирус?!
Скажу, что нас всех в скором времени ждет такой же конец?!
– У него туберкулез. Он умирает. Быстро умирает.
– Ему нужна наша кровь…
– Нет. Туберкулез невирусное заболевание. Наш вирус с его возбудителем бороться не будет.
– Мы можем ему помочь? Хоть как-то?!
– Он обречен.
– Вольф, но ведь туберкулез лечится…
– Поздно. Его заболевание запущено и неизлечимо.
Войцех явился, таща вырубленного бойца, и встал, возвышаясь над нами скалой.
– Ян, а что с немцем? Ты его что, отключил, да?
177
Я постарался выжать из себя ответ, но мне пришлось сжать зубы, чтобы не стучали.
– Ян, ты что такой бледный? Сильно по голове дали, да?
Войцех бросил обмякшего бойца, и свалился перед нами на колени присматриваясь к мертвецки
заостренному лицу Шлегеля.
– Да он весь в крови – немец наш… Ян, да что тут такое творится?!
Я показал поляку в сторону сваленных у стены трупов. Он не понял.
– Войцех, спусти их всех в сточную трубу. Живо!
– Всех? А этого?
– Этого с собой возьмем. Допросим.
– Ян, я ему кажется…
– Что?
– Ян, замучился я его преследовать и… Как нагнал – так и шибанул в поясницу. Я только сбить
его собирался, а он…
– Позвоночник?
– Да, хрустнул…
– Только в поясничном отделе?
– Да… вроде да.
– Ничего, у него только нижние конечности парализует. Он нам все расскажет, когда в сознание
придет.
Игорь Иванович! Эх, Игорь Иванович, не знаю, что вам и сказать… Не вы же этих людей к нам
подослали… Не вы же?..
Глава 38
Притащили полумертвого немца в подвал… и парня с перебитым позвоночником прихватили…
Что теперь – не знаю. Если Эрих умрет сейчас… Я понятия не имею, как передать образцы его
тканей немцам и нашим. И как крысу передать не знаю еще. Все рушит мои планы… и –
стремительно. Не стал долго ждать, а отлил из склянки яда и разбавил смертоносные капли
простой водой.
– Эрих, пей, пока я не придумаю, что еще делать. Это серьезный яд, он должен приостановить
процесс.
– Мою смерть? Но как?
– Не знаю. Просто, порой яды в малых дозах приостанавливают поражение организма.
– Инфекция распространилась.
– Ее еще можно сдержать. Должно попытаться.
– Я не знаю, как действует этот вирус в связи с иммунной системой. Мне неизвестно – нужен
мне иммуностимулятор или иммуносупрессор.
– А мне неизвестно, как действует яд в таких случаях. Нужно хоть попробовать. Ничего иного
просто нет.
– Ты дозу рассчитал?
– Да, это я знаю. Это единственное, что я сейчас знаю…
Не стал ждать без дела, пока парень с перешибленным позвоночникам прочухается, а взялся за
крыс, собирая кровь у себя и приятелей. Заражаю зверьков, помечая, – обрезая клочья шерсти.
Посмотрим, в ком вирус меняется быстрее. Ясно, что иммунная система шлюхи пострадала от кучи
инфекций, и вирус в ее теле стал крепнуть скорее, чем в наших. Но и мы все… Мы все – в
длительном стрессе, и наши иммунные системы не в порядке. Просто, в нас вирус меняется
