— Ages atz infemam, — решительно ответил Маркабру.
— Per que voletz.
Я шагнул к нему, вытащил из-за пояса шнурок и связал его руки, унизив его тем, что как бы усомнился в том, что он сам не станет держать их за спиной.
А потом, под паническое аханье зевак, я сорвал с него штаны, швырнул его на скамью и так отшлепал по голой заднице, чтобы потом у него остались внушительные синяки.
Затем, поскольку даже по аквитанским меркам я зашел слишком далеко, я преспокойно удалился, не удостоив Маркабру coup de merce, и тем самым лишил его возможности поваляться несколько дней в больнице для оживления. «Пусть теперь поднимется, натянет портки и отправится восвояси, — мстительно думал я. — И пусть дает вечерние аудиенции, будучи униженным до предела».
Потом, когда мы все-таки зашли поужинать, Маргарет рассеянно смотрела в тарелку и ела с полной отрешенностью. Я понимал, как выглядела наша драка с Маркабру для нее. Мы почти не разговаривали. Ближе к концу ужина Гарсенда предложила Маргарет пройтись по магазинам, и я дал моей бывшей entendedora еще одно призовое очко. А я направился прямой дорожкой в заведение Пертца, где теперь вовсю тусовались межзвездники, но по дороге приобрел напрочь консервативную уличную одежду. Теперь, когда я был одет совсем не так, как на старых видюшках, меня никто не узнал, кроме Пертца, конечно. Мы с ним премило поболтали.
Большей частью он рассказывал мне про тех, кто повесил свои шпаги на стену и уехал из Молодежного Квартала.
* * *
В общем, Маргарет почти не говорила со мной о моем поединке с Маркабру. Уж и не знаю, что ей сказала Гарсенда и сказала ли что-нибудь, но через пару дней Маргарет вела себя как ни в чем не бывало.
И честно признаюсь, у меня не хватало смелости самому заговорить с ней об этом.
В тот день, когда мы собрались отправиться на лодке в Элинорьен, чтобы навестить моих родителей, на пристань проводить нас пришла Гарсенда.
— Кстати, — шепнула она мне на ухо, — я знаю, ты мне вряд ли поверишь, но Маркабру несколько раз ко мне подкатывался, когда у нас с тобой была finamor, но я ему все время отказывала.
Я улыбнулся ей и проговорил:
— Я так и думал.
Мы с Маргарет прекрасно доплыли до маленькой гавани, и она замечательно подружилась с моей матерью. Я много бродил с отцом по окрестностям, от берега к горам, по извилистым тропкам. Я даже в саду и на огороде ему немного помог. Ему хотелось как можно больше узнать о горах и тропах на Нансене. К своему глубочайшему изумлению, я обнаружил, что моему отцу всего-то пятьдесят с небольшим. Если Шэн был прав и если цены на путешествия с помощью спрингера действительно могли упасть лет через десять настолько, что этот вид транспорта стал бы доступен для туристов, то мы с отцом запросто могли бы постранствовать по Содомской котловине и ее окрестностям.
Маргарет почти все время проводила у моей матери в университете. На самом деле только из-за моей матери фамилия «Леонес» и была известна во Внутренней Сфере, поскольку она была признанным экспертом по архивированным цивилизациям. Так назывались те малочисленные цивилизации, которые во времена Диаспоры не смогли набрать достаточное количество средств на организацию перелета и основание колоний и потому оставили множество записей о своей культуре. Потом, к сожалению, эти цивилизации тихо и незаметно ассимилировались в процессе так называемого «Возврата». Я рос, непрерывно слушая рассказы матери о самоанцах, онандагу и прочих малых народах… и вот теперь, когда по ночам мы с Маргарет уединялись в гостевом бунгало, ее голос звучал словно бы эхом из детства, но восторга в нем, конечно, было намного больше, чем в эхе.
Сначала я не обращал внимания на прозрачные намеки матери на то, что они с отцом вряд ли сумеют прибыть на нашу свадьбу в Каледонию. Хотел сказать, что наша с Маргарет помолвка была придумана исключительно для того, чтобы обзавестись бесплатным билетом на спрингер для нее, — а потом подумал и решил, что это не так.
Не сказать, чтобы мы сочетались законным браком, поскольку по аквитанским законам ни она, ни я еще не достигли брачного возраста, но мы устроили очень симпатичную свадьбу в саду моего отца, откуда через помидорные грядки открывался прекрасный вид на серое море и Арктур, опускавшийся за горизонт. На это торжество прибыла Гарсенда и клятвенно пообещала, что не упустит возможности поздравить нас и в Утилитопии. В общем, всех подружек невесты представляла Гарсенда в единственном числе, но энергии в ней было столько, что казалось, подружек целый выводок.
Еще приехал Пертц и несколько моих старых дружков, но большей частью празднество было предназначено для моих родителей и их приятелей.
Потом была замечательная вечеринка. Я несколько удивился тому, насколько интересными людьми оказались друзья моих родителей. В разгар вечеринки стало ясно, что она не только свадебная, но фактически прощальная. В ту ночь, как бы первую брачную, мы с Маргарет решили, что пора возвращаться.
Я еще не знал, какой ответ дам Шэну. Я точно знал, что Маргарет обуреваема романтическим желанием попутешествовать по планетам Тысячи Цивилизаций. Порадовать ее — такова была одна из причин, по которой мне следовало бы согласиться на предложенную работу. Правда, сам я никакой особой романтики в этом не предвидел. Казалось, она миновала.
Но зато не миновало счастье. Я лежал в темноте и смотрел в окно. За окном горели звезды. Я нашел среди них Муфрид — яркую желтую звезду. Она была ярчайшей на нашем небосклоне — точно так же, как Арктур — на небосклоне Нансена.
Я крепче обнял Маргарет, но так, чтобы не разбудить ее. Вскоре мягкая постель и душевный покой сделали свое дело, и я крепко уснул.
Гарсенда купила контракт на деятельность Центра, местным руководством которого должен был заняться Пол. Однако приступить к работе Центр мог не раньше, чем машины произвели бы его тщательную расчистку и реставрацию.
Как бы то ни было, с этим местом было связано слишком много воспоминаний. Мы с Маргарет вступили в законный брак. Действо совершилось в законодательной палате, и совершил его не кто-нибудь, а президент новопровозглашенной Каледонской Республики собственной персоной — то бишь отец Аймерика. Надо заметить, что на протяжении всей церемонии он весьма нетипично улыбался. Забавно, что в Новой Аквитании, где такое огромное значение придавалось всяким социальным мелочам, на нашей свадьбе присутствовали только родители и друзья, а в Каледонии, не настолько повернутой на социальных заморочках, наш брак засвидетельствовал сам президент, моим шафером был премьер-министр, и при сем присутствовало множество видных политиков.
