— Подойдем чуть ближе?
— Не имеет смысла, — ответил Чейн. — Нас уже ждут.
— Но я никого не вижу. Ни среди баррикад, ни в окнах, ни на крыше. Если они профессионалы, то выставили бы пару стрелков.
Наемник задрал голову, с большим трудом разглядев верхнюю оконечность здания, сливавшегося с черным небом. Но тем не менее ни на секунду не усомнился в истинности сказанного. Напарница никого не видела. Следовательно… Означать это могло все что угодно.
Не дождавшись комментариев, Мона Лиза спросила:
— Как это понимать?..
— Понятия не имею. — Чейн хотел сплюнуть, но передумал.
Вернувшись на исходную точку ползком — более по привычке, нежели по необходимости, — напарники вернулись к автомобилям и японцам. Последние уже вовсю готовились к штурму, не дожидаясь приказа: натягивали противогазы, обвешивались оружием и боекомплектами, а также проверяли разнообразные детекторы, состоявшие на вооружении у западных армий.
Чейн потребовал всеобщего внимания и в деталях обрисовал результаты рекогносцировки. Мона Лиза, получив слово, акцентировала внимание на пересеченном рельефе местности. Безусловно, таковой обещал скрытный переход, но, с другой стороны, мог без труда укрыть целый неприятельский батальон. Японцы заулыбались при этих словах — мол, что леди-гайдзин может понимать в мужских играх. Чейн возблагодарил Бога за то, что напарница сегодня не склонна играть. Никто из присутствующих, за исключением начальника, не видел того, как эта женщина одним движением разобрала пистолет, не вынимая из руки противника. Или того, как непринужденно она разбрасывает в стороны мужчин… Другими словами, им очень повезло, так как уличный самурай ограничилась лишь парой неприязненных взглядов.
Проведя финальный инструктаж, Чейн объявил о начале операции.
Оперативники бросились занимать позиции. Джипы остались стоять на перекрестке, укрытые от восьмиэтажки ближайшими строениями. Опасаться бронебойного обстрела следовало куда в меньшей степени, нежели прозаичного угона. Кроме того, наемник сомневался, что у местных жителей сбереглись навыки, позволявшие одолеть защитные системы. (Исключая, разумеется, компьютерных ковбоев.)
Вся компания разделилась на два отряда — соответственно, по восемь в каждом. Моне Лизе доверялось руководство Вторым. Чейн предупредил оперативников, чтобы «не вздумали с ней шутки шутить, она сегодня не в духе», когда уличный самурай отлучилась за угол справить нужду.
На этой оптимистичной ноте они пожелали друг другу удачи, после чего разошлись в разные стороны. Отряд Чейна двинулся на запад, Моны Лизы — на север. Они собирались взять «Цусиму-Стар» в клещи, зайдя с парадного и черного одновременно. Наемник выбрал служебный: кое-какие прецеденты в его практике доказывали, что менее всего злоумышленники (или честные и законопослушные граждане) ожидают нападения со стороны главного входа, концентрируя силы у второстепенных.
Подсознательно — и отчасти сознательно — Чейн старался оберечь Мону Лизу от любых опасностей (не исключая, впрочем, что киберкрысы не разделяли традиционного мышления, а потому все до одного собрались у парадного). Но приказ, лишенный всяких пояснений, вызвал у вздорной девицы только улыбку.
Бросив на стройную фигурку последний взгляд, наемник развернулся и двинулся в сторону восьмиэтажки. Похолодало; дыхание вырывалось из ноздрей влажными струйками. Противогаз болтался на груди, до поры невостребованный. Датчики атмосферной токсичности хранили молчание, значит, нет и необходимости носить на лице кусок резины… хотя двое-трое оперативников ревниво следовали букве Инструкции.
Отряд пробирался меж кусков кирпичной кладки и бетонных плит. Задачу осложняла арматура, торчавшая в самых неподходящих местах. Под ногами хрустели щебень и мелкие осколки, а порой там пробегали здоровенные крысы. Чейну казалось, будто он угодил в фантастический фильм о постапокалиптическом будущем, наподобие «Долины смерти». С каждым мгновением становилось все труднее вспоминать о том, что где-то по-прежнему существует другая Осака.
Мир сузился до «здесь и сейчас», унылой бетонной дыры.
Вскоре развалины расступились. Слева скользнуло строение, у которого сохранились лишь два нижних этажа. Один из его оконных проемов наемник с Моной Лизой использовали в качестве наблюдательного пункта. Именно поэтому Чейн в точности знал, когда именно в просветах между домов покажется восьмиэтажка.
— Внимание, — велел он японцам. — Объект в пределах видимости.
Оперативники сбавили темп. Рации молчали, и это обнадеживало.
Бетонная свеча выросла на фоне черного небосвода куда более темным пятном. На небе яростно полыхали звезды, далекие и мертвые. На доме же не горел ни единый огонек. Кто-то нас дожидается, — Чейн это печенью чувствовал.
Как бы там ни было, этот Кто-то не торопился выходить навстречу гостям. Группа осторожно продвигалась вперед, ощупывая пространство массой незаменимых приборов. Глаза не спешили адаптироваться к темноте, и наемник без всякого удовольствия нахлобучил на голову прибор ночного видения. У него тут же появилось чувство, будто он оказался внутри подводной лодки, включившей аварийное освещение.
Тени расступились и углубились на периферии. Натиск инфракрасного спектра размазал тьму по бетонным баррикадам. Мир покрылся кровью, стал нереальным, словно в дурацкой компьютерной игре. Наемник продолжал шагать вперед.
Чуть позже, когда восьмиэтажка «Цусимы-Стар» нависла над командой черным призраком, Чейн включил тепловые детекторы. Делать это предполагалось во время остановок, так как мелкие препятствия под ногами собственным теплом не обладали, а потому совершенно сливались с землей и асфальтом.
Ночь была холодна.
Громада восьмиэтажки испускала равнодушный серый свет. Покажись из окна чья-нибудь физиономия, и наемник тотчас увидел бы ослепительно яркую кляксу, оранжевую, словно апельсин. Температура человеческого тела горела бы в ночи путеводным маяком. Ничего подобного не случилось, однако Чейн не спешил отчаиваться (или же приободряться) — бетон мог укрыть в себе даже печку-буржуйку. Кроме того, киберкрысы вполне могли облачиться в термостойкие костюмы, но эта мысль уже была из разряда параноидальных.
Единственными светлыми пятнами среди развалин были оперативники, а также настоящие крысы. Юркие четвероногие пятна озабоченно сновали во всех направлениях, куда только падал взгляд. Десятки, сотни и тысячи. После ядерной зимы, — подумал наемник, — останутся только они. Они и тараканы. А здесь, в Трущобах, находился учебный полигон.
Как бы там ни было, кое-что полезное из этого осмотра Чейн все же извлек. Отключив фильтры, он махнул рукой и продолжил движение. Через несколько метров завалы на пути немного раздвинулись. Внимание привлекали маршруты перемещений, выработанные грызунами среди всего этого мусора. По некоторым таким тропинкам мог без труда пройти человек, обрадованный тем, что за ноги перестала цепляться арматура. Бетонные плиты и металлический хлам нависали по обе стороны, образуя своего рода ущелья.
