Глава 25
Ивана Тарасова устраивала работа охранником в Мемориальной больнице Лютера Терри. Гораздо менее его устраивало то, что он читает воспоминания Доры Хеннессии, женщины, приехавшей из Лондона, чтобы отдать почку своему отцу. Иван пытался не давать её воспоминаниям проникать к себе в голову, но не было способа их избежать. Большая их часть были ему неинтересны. Она работала консультантом по выбору профессии, а он всегда предпочитал вещи, близкие к точным наукам или математике, хотя в школе учился слишком плохо, чтобы сделать карьеру в этих областях. Сегодня его состояние могли диагностировать, но двадцать пять лет назад, когда он заканчивал школу, все просто считали, что он ленится.
Дора была фанаткой британского футбола; он не интересовался профессиональным спортом — годы, проведённые в больнице Лютера Терри, сделали его неспособным понимать людей, намеренно участвующих в занятиях, приводящих к сотрясениям, грыжам, повреждению суставов и ушибам органов. Она также любила ходить по клубам и барам; он предпочитал удобно устроиться с киндлом и читать книги о гражданской войне — как раз сейчас он перечитывал её историю Шелби Фута в пятый раз.
Теперь, после отмены изоляции, Иван был рад покинуть больницу. Тем не менее он помедлил у выхода из здания, глядя на восток. Уже стемнело, но он всё же мог различить клубы дыма, поднимающиеся с места, где раньше был Белый Дом.
Он спустился в метро. Обычно он не обращал внимания на других людей, но сегодня обнаружил, что смотрит на них — смотрит прямо на них, в их озабоченные, усталые, мрачные лица. То же самое было и в автобусе: потерянные души, некоторые до сих пор беззвучно плачут.
Наконец, он добрался до дома. Его жена Салли спустилась к входной двери вместе с трёхлетней дочкой Таней. Они знали, что он не любит, когда его касаются, но сегодня был необычный день, и им нужна была вся поддержка, какую он мог дать. Он принял поцелуй от Салли и потом подхватил Таню на руки и отнёс в маленькую гостиную, где посадил на диван. Потом он устроился на диване рядом с ней.
Иван был опустошён событиями сегодняшнего дня — но в то же самое время был расстроен тем, что ежедневная рутина отказалась нарушенной. Ещё несколько часов назад он должен был смотреть с Таней «Wonder Pets»; это был их ежедневный ритуал после его прихода с работы домой. Конечно, он был готов к таким неожиданностям; видеомагнитофон был запрограммирован на запись передачи. Он нашёл дистанционку и запустил запись. На секунду он задумался о человеке, который с ним связан — какой‑то адвокат по имени Оррин Джиллетт — и который теперь должен знать наизусть сюжеты всех сорока двух эпизодов, не говоря уж про детали и подробности жизни персонажей — морской свинки Линни, черепахи Такка и Таниного любимца — утёнка Минг‑Минга.
Он посмотрел на дочь и…
Боже.
Он потряс головой, отвернулся, но…
Но образы по‑прежнему были там.
Ужасные образы.
Образы…
Нет. Нет. Он не хочет этого видеть!
Но…
Боже. Боже. Боже.
Вид Тани, сидящей на диване в своём маленьком розовом платьице, заставил его думать о…
Нет. Нет. Это ужасно. Делать такое с ребёнком! Трогать маленькую девочку вот так!
В голове возник образ мужчины, но лицо было незнакомо. Узкая голова, каштановые волосы, карие глаза за линзами огромных, немодных уже очков.
Лицо нависало над… над ней, успокаивая, говоря, что всё будет хорошо, убеждая никому не говорить об этом ни слова, говоря, что это их маленький секрет — что он так сильно её любит, что она такая особенная, что…
Он снова потряс головой, но образы по‑прежнему были там, в воспоминаниях.
Воспоминания. Да, множественное число. Другое время, но тот же человек, одетый в другую одежду. Или, по крайней мере, вначале одетый в другую одежду, пока он не расстегнул…
Нет!
Иван вскочил и, оставив дочь, вышел из комнаты и закрыл глаза, отчаянно пытаясь изгнать эти образы из головы.
— Мистер президент, — сказала Сьюзан Доусон, — это Бесси Стилвелл.
У Сета по‑прежнему была капельница в левой руке и маленькие кислородные трубочки в ноздрях. Однако он сумел собрать достаточно сил, чтобы протянуть Бесси правую руку, которая ответила на это выражением полнейшего изумления на лице.
— Что? — спросил президент, оглядывая собственную руку — не была ли она испачканной чем‑то или ещё что.
— Простите, мистер президент, — сказала Бесси. — Я… это просто какой‑то поток образов. Все люди, которым вы пожимали руки этой самой рукой. Британский премьер‑министр. Русский премьер. Германский канцлер. Китайский президент. И… — Она даже отступила на полшага, будто испугавшись. — И кинозвёзды. Анджелина Джоли и Джонни Депп и — о, он всегда мне так нравился! — Кристофер Пламмер.
— А теперь, — сказал Сет Джеррисон, который даже в своём текущем состоянии не хуже Билла Клинтона умел заставить собеседника почувствовать себя самой важной персоной на свете, — я собираюсь пожать руку вам. — И он снова вытянул руку.
Бесси помедлила ещё секунду, потом подошла ближе и взяла руку Сета в свои.
— Очень рада с вами познакомиться, мистер президент.
— Это вам спасибо за знакомство, — он повернулся к Сьюзан. — Агент Доусон, вы не оставите нас на минутку наедине? Я уверен, что с миссис Стилвелл я буду в безопасности.
У Сьюзан был такой вид, будто она хочет возразить, но потом она кивнула и вышла в коридор, прикрыв за собой дверь. Сет жестом предложил Бесси сесть. Она так и сделала — рядом с кроватью стоял обтянутым винилом стул. Однако при этом она покачала головой.
— Что? — спросил Сет.
— Ничего, сэр. Просто воспоминания.
— Я вас понимаю, поверьте. Я тоже вспоминаю странные вещи, воспоминания того, с кем я оказался связан.
— Да, но…
— Но что?
Бесси отвела глаза и ничего не сказала.
Сет кивнул. Это было как скандал с WikiLeaks: все эти компрометирующие е‑мэйлы госдепартамента.
— Вы не просто вспоминаете, как я пожимал руку, скажем, президенту Саркози на саммите Большой восьмёрки, верно? Вы также вспоминаете, что я при этом о нём думал?
Бесси покорно кивнула.
Состояние Сета испытывало приливы и отливы, но совсем недавно доктор дал ему стимулятор. Он обнаружил, что может довольно долго говорить, по крайней мере, сейчас, не выбиваясь при этом из сил.
— Я — человек, — сказал он. — Как и другие национальные лидеры. Так что да, у меня есть сложившееся мнение о них, как и у них, несомненно, сложилось какое‑то мнение обо мне.
