– Не повезло, Наталья Михайловна. Это очень редкое зрелище.
– Но ведь ты нам обещал, что пройдешь. И что теперь?
Интересный вопрос, подумал Мишка-космонавт. Замечательный вопрос! И тут сквозь туман он услышал громовой голос Бойца:
– Обещал – значит пройдет, Наталья Михайловна. Мы же не последний день живем! Всё еще впереди. Не волнуйтесь за Мишку: он парень ответственный, слов на ветер не бросает. Можете быть спокойны!
Холодно, подумал Мишка-космонавт и передернул плечами. Как же здесь все-таки холодно!
– Замерз? – участливо поинтересовалась Наталья Михайловна.
– Всё в порядке, – ответил Мишка-два-в одном.
– Точно? Ты уверен? А то еще заболеешь, а я себе не прощу. Может, закрыть окошко?
Мишка посмотрел на распахнутое окно, увидел Анечку, закутавшуюся в синтетическую кофту, и неожиданно легко согласился:
– Закройте, пожалуйста. Если нетрудно. – Анечка тут же повернулась и напряженно уставилась на Мишку.
– Для такого бравого моряка, Мишенька, как ты, мне ничего не трудно, – пропела Наталья Михайловна, медленно подошла к окну, закрыла его и демонстративно повернула ручку. – Так лучше?
– О да, спасибо! – Мишка облегченно вздохнул и подмигнул Анечке. Она чуть заторможенно (в ритме маятника на старинных часах) помахала ему рукой, грустно улыбнулась и передернула плечами под синтетической кофтой.
Ну почему он такой эгоист? Почему не попросил закрыть окно раньше? Всё, хватит об Анечке. Сменим-ка тему:
– Наталья Михайловна, а вы случайно не помните, кто рисовал эти картины? – Он показал на стены.
– Чьи-то родители. Фамилии не помню. Мы тогда последний раз делали ремонт. А что?
– Это ведь фрески?
– Что?
– Рисовали по влажной штукатурке?
– Не помню. Но вполне возможно. Всё было очень быстро. Они за три дня управились, вместе с рисунками. А чего это ты так заинтересовался?
– Да нет, ничего, просто любопытно…
– А мне любопытно другое! – на весь класс нетерпеливо сообщил Колян. – Долго мы еще будем сидеть как маленькие? – и под всеобщие восторженные возгласы выставил на парту две литровых бутылки водки. – Может быть, нам стоит сдвинуть парты и устроить посиделки по-взрослому? Что скажете, Наталья Михайловна?
– Фрески, – прошептал Мишка и еще раз нежно провел по стене подушечками пальцев.
Чьи-то родители… Н да… Такое чудо не сделаешь из-под палки. Только за очень большие деньги. Но в муниципальных школах больших денег нет в принципе, а родители должны помогать школе бесплатно. Так уж заведено. Спрашивается, зачем рисовать фрески, если классная руководительница даже не представляет, что это такое?!
В голове у Мишки всё смешалось: яхты седьмого поколения, уплывшие без него, россыпь белых песчинок, фрески таинственного художника, собственная ладонь в сфере, белый туристический лайнер с любопытными пассажирами, сдвинутые парты, сочувственные взгляды, чужие лица одноклассников между бутылками шампанского и водки, громовой голос Бойца, непристойные шутки и пьяный смех Анечки, пьяный смех Анечки, пьяный смех Анечки…
* * *
Управляющему недавно исполнилось тридцать пять. За это время он не видел ничего прекраснее Сферы. Единственный островок правды в мире лжи и лицемерия – разве это не прекрасно?!
Его привлекал не титановый каркас диаметром пять метров, залитый полутораметровым слоем биологически активной субстанции. Плюс, конечно, мозговые сканеры, приводы, генераторы и прочая ерунда. Его привлекала Сфера как феномен, как явление культуры, как артефакт, как показатель прогресса.
Управляющий совершенно искренне считал Сферу самым главным изобретением человечества, вершиной человеческой цивилизации.
Некоторые скользкие моменты его абсолютно не смущали. В первые ночи после открытия клуба сомнения были, но постепенно их становилось всё меньше, а после суда они окончательно развеялись и всё встало на свои места.
Поначалу Сферу воспринимали как развлечение. Заходили в нее по одному и по двое. Но очень быстро выяснилось, что развлечение это довольно экстремальное. Молоденькие скромницы, одетые чуть ли не монашками, выделывали такое, от чего бывалые проститутки не могли удержать пищу в желудке.
Потом – как проверку отношений близких людей. Отношения тут же прекращались. А близкие люди резко становились самыми далекими и готовы были перегрызть друг другу горло.
И наконец – как возможность заработка. Желающих зайти в Сферу становилось всё меньше. Но деньги исправили ситуацию. Участие в шоу хорошо оплачивалось. А мощность Сферы от выступления к выступлению увеличивалась. И хотя каждый второй участник получал тяжелейшие травмы (в придачу к психическим изменениям), призрачная надежда и реальные деньги обеспечивали Сферу необходимым «топливом».
К делу подключилось телевидение. Клуб подписал контракты сразу с двумя муниципальными каналами. Записи лучших представлений регулярно транслировались в прайм-тайм.
Прогнозы психологов оправдались на все сто.
А дальше пошло совсем интересно. Совет по защите морали и нравственности на пару с полицией нравов обвинили клуб в пропаганде аморальных отношений, насилия, сексуальной агрессии, в развращении нации и прочих гадостях, потребовав закрытия этого «рассадника мерзости» в судебном порядке.
Штатные психологи проанализировали ситуацию и разработали стратегию. Решили обойтись без адвоката. Защитником интересов клуба должен был выступить управляющий. Собственники ознакомились с предложением психологов, дали добро и пообещали удвоить управляющему оклад, если он выступит в суде.
Ну разве можно отказать таким замечательным людям?!
Управляющий думал очень просто. Присяжные – та же публика, к тому же совсем неискушенная, а любая публика жаждет развлечений. Так почему бы не сделать людям приятное? Почему бы не устроить настоящий спектакль? Тут особого изыска не требуется. Долго ли умеючи? Стоит превратиться в идола для кучки идиотов, и можно вести их за собой куда угодно.
Управляющий оказался прав.
Как только он заявился на слушание в рабочей униформе (черный фрак, бабочка, белые туфли, ехидная улыбка, фирменная прическа), зал взорвался! Встретили, что называется, по одёжке. Присяжные повскакивали с кресел и начали отпускать в сторону управляющего оскорбительные эпитеты (досталось и его матушке с батюшкой). Советники по делам морали и нравственности, слушая потоки присяжной брани, даже не пытались прятать довольные улыбки. Судья схватился за молоток, но так и не стукнул: слушание закрытое, репортеров нет – можно и погодить. Бурное негодование, тихая радость и обострившееся любопытство – вот полный психоспектр аудитории уже через несколько секунд после появления управляющего. Равнодушных зрителей не осталось.
