Глава 1
Вступление
Дверь врезалась в косяк, отбила штукатурку на стене и, оттолкнувшись почти с той же скоростью, стала закрываться — но опять наткнулась на ту самую ногу, изначально придавшую ей ускорение. Трах! И снова удар о стену, и новая порция осыпающейся штукатурки.
На пороге стоял огромный военный в маршальском мундире и грозно смотрел на прикрывшихся руками людей:
— Ну? Вы, что ли, футболёры, вашу…
Нет, по-другому было:
Дверь распахнулась от удара ноги. Петли не выдержали — с корнем вырвали шурупы из косяка. Массивная дубовая створка впечаталась в стоящий напротив стол и расколола на мелкие кусочки дорогущий, малахитовый с серебром, письменный прибор. На пороге образовался огромный военный. Из-за поднявшейся пыли звание различить было не возможно — но венки всякие золотые и колосья на тулье фуражки присутствовали.
— Ну, которые тут врем… вредители-футболисты, вашу…
И не так, конечно, было дело.
В дверь тренерского штаба «Кайрата» постучали и, не дождавшись ответа, открыли её. Сидевшие над картой СССР товарищи оглянулись на вошедшего. Невысокий совсем, полненький и почти лысый старичок подслеповато оглядел не очень юных географов — среди них были и ровесники вошедшего.
— Вы футболисты?
— Что вам, товарищ… — откликнулся самый молодой и самый высокий, да ещё и рыжий.
— Дожил, мать её итить… Маршала Жукова в лицо не узнают. Эх, молодёжь, молодёжь! На помощь вот вам Тишков послал. Есть команда доставить вас в Саратов.
В общем, так: я не бог. «Боинг» ни там, ни в Горьком, не сядет — полоса короткая. В Казани — сядет, но оттуда вам ещё на поезде или кукурузнике долгонько добираться. В связи с чем есть вот какое предложение, — Жуков достал большие роговые очки и водрузил на щекастую физиономию. — Везём вас на «Сесснах». Новенькие, недельку назад в наши ДОСААФовские аэроклубы пригнали из Смоленска. Каждая двух пассажиров возьмёт, ну и поклажи немного — чего там у вас, трусы-башмаки? А если кто привык примус с собой возить, или там гантели — обойдётся как-нибудь на этот раз. Облётывать пташек уже начали наши самые заслуженные лётчики — ветераны войны. Вот они-то вас и вызвались на игру доставить — только смотрите уж, не огорчите стариков опять, как девятого мая. Лететь тут две с половиной тысячи километров, две посадки на дозаправку. Получится часов с десять в дороге — зато ни оформления, ни ожидания багажа, ни пересадок. Принял таблеточку димедрола, проснулся — и уже в Саратове, а если ещё вместе с таблеточкой пургена — то и вес лишний согнал. Бегай себе по поляне, попинывая шайбу эту вашу…
Событие первое
Тренер футбольной команды инструктирует игроков:
— Главное — во время игры ни на минуту не упускайте из виду мяч!
— Понятно! — говорит капитан команды. — Такой мяч стоит по меньшей мере сотню баксов.
Посетители валили косяками и навалили кучу проблем. Спасибо ещё, в буквальном смысле проблем…
Пётр Миронович Тишков всё ещё в больнице пребывал. Домой просился, но злые доктора грозили пальчиком и говорили: «низя». Вызвал из Кургана Илизарова — пусть «главный по тарелочкам» своё веское слово скажет. Никаких ведь особых процедур не процедурят — лежишь и посетителей принимаешь, так чем дома хуже? Перевязки? Ну, наймёт вышедшую на пенсию хорошую медсестру — и бабушке копеечка, и ему относительное спокойствие, что в опытных руках сепсис не схватит — а то там и «антонов огонь» не за горами.
— Огонь? — доктор Сирозеев, что эскулапил в хирургии, решил лекцию прочитать. — Знаете, почему так называется?
— Ну, святой такой был, — Пётр о другом думал.
— Гангрену называли «Антоновым огнём» только в России, а потом продолжили и в СССР. В остальном мире так именуют другую болезнь — тоже, по существу, гангрену, но вызванную отравлением спорыньёй. Это грибы-паразиты, чьи споры содержатся в зерне. Вот в средние века во Франции открыли при монастыре больницу — лечить страдающих от отравления спорыньёй. Монахи добыли как-то мощи святого Антония из Константинополя — считалось, что только он способен помочь избавиться от этой болезни. А дело оказалось в том, что больных просто сажали на брюкву всякую, экономили на питании, они больше не употребляли заражённый хлеб — и, соответственно, постепенно вылечивались. Хотя тогда особо-то и не понимали, что дело в заражённой пшенице.
— А сейчас? — Пётр заинтересовался. Целый год был сельским министром, а про спорынью никто ничего не докладывал.
— Современная агротехника надёжно защищает посевы от этого опасного грибка, поэтому страшных эпидемий давно не было. В последний раз — в 1951 году во Франции.
— В 51-м… то есть, недавно совсем? Ладно, спасибо за информацию. Подождите, Иван Савельевич! Это ведь как оружие можно использовать. Загрузил на самолёт побольше, пролетел над английскими полями — и всё, можно им гуманитарную помощь отправлять в виде сухарей.
Доктор икнул.
— Зря я тут вам наговорил… Я ведь клятву Гиппократа давал.
— Ну, я-то не давал! Англичанка нам постоянно гадит — вот, а мы им взамен подарочков подбросим. А ещё есть полезные с этой точки зрения грибы?
Доктор снова икнул.
— Я, наверное, выпишу вас, Пётр Миронович…
— Да ладно, шучу. Завтра Илизаров из Кургана приезжает — осмотрит, и, если даст добро, выпишете. Я ведь своему здоровью не враг. Подыщите только мне медсестру, пожалуйста, пока, а вот Гавриил Абрамович приедет и пояснит вам всю пагубность нахождения меня в стационаре. Заводите «ходоков».
Первый из введённых был тот ещё ходок. Издалёка пришёл.
«Адидас» — это от двух слов: Адольф (Ади) Дасслер. Там ещё был братик Рудольф, он же Руди, но Рудидас не так красиво звучит. К тому же, Руди был младшеньким и в основном не производством занимался, а втюхивал инвалидам тапочки с подошвами из списанных автомобильных шин, что тачал старшенький.
В 1925 году Адольф изобрёл и сшил первые в мире произведённые заводским способом футбольные бутсы с шипами — хоть это его достижение многие потом и оспаривали, мол, раньше немца додумались. Ну да задумка не бог весть какая сложная, начали их в то же время примерно и англичане, и датчане делать. Другой вопрос, что модель, придуманная Дасслером, оказалась очень удобной и вместе с гимнастическими тапочками стала основной продукцией фирмы.
Ходоком был тридцатипятилетний Хорст Дасслер — сын Ади и племянник того самого Руди, что двадцать лет назад разругался со старшим братом и основал компанию «Руда», правда, почти сразу переименовал в «Пуму». Впрочем, она и сейчас ещё почти никому не известна. Про Хорста же Пётр знал только то, что при нём компания «Адидас» и перейдёт владельцу французского клуба «Олимпик Марсель» Бернару Тапи. Тому самому, которого потом посадят за договорные матчи, и который совсем разорит «Адидас».
Сейчас Пётр своих немецких партнёров позвал по двум причинам. Во-первых…
Отмотать надо.
— Мячом?
— Мясём. Плямо как ядлом пусесным.
— Так мячик лёгкий! А, кстати, сколько он весит?
— Мяс не мосет быть более семидесяти сантиметлов и не меньсе, сем сестесят восемь и сесть в оклузности. Вес не больсе 450 гламм, и не легсе 410 гламм.
— Четыреста грамм… Какое же это пушечное ядро? — Тишков посмотрел на Юрия Севидова с разбарабаненной щекой.
Футболисту страшно повезло. Даже не страшно, а немыслимо. Пришёл к зубному, тот посмотрел и говорит:
— Нужно резать, не дожидаясь перитонита. (Так, стоп… перитонит — это где-то в пузе, у зубов — вроде пародонтит.) Будем рвать, — и на часы глянул. Оставалось пять минут до конца его смены. Схитрить решил доктор: — У вас 13-й зубик. Клык глазной. Я вот вам на рентген направление сейчас выпишу, — выписал и отправился в лоно семьи, употреблять картошечку жареную с селёдочкой малосольной атлантической из большущей консервной банки, с икрой и молоками, да под пивко. С настоящим, нерафинированным, читай, не испоганенным химией, подсолнечным маслом с запахом семечек. Эх, были времена.
