дочери её увезла «скорая», как потом говорили соседки по подъезду, в психиатрическую клинику. Квартира их несколько месяцев стояла пустая, потом в неё заселились другие люди… в общем, черноглазая улыбчивая девочка Мира и её мама с их страшной судьбой канули в чёрные омуты моей памяти — чтобы вынырнуть оттуда вот сейчас, на лестничкой площадке перед обитой дерматином дверью нашей квартиры. Всего за три дня до того ужаса, который должен с ними произойти.
Дома меня никто не ждал — Бритька и бабулин обед не в счёт, — и я, не переодеваясь, присед на стул в своей комнате и принялся думать думу.
Итак, что мы имеем? А имеем мы сведения о предстоящей трагедии — и если не попытаться как-то пустить их в оборот, предотвратить, спасти — как после этого без отвращения глядеть на своё отражение в зеркале по утрам, в ванной? Но… как? Обращение в милицию исключено — что я им там скажу? Что мне привиделось, будто на нашу новую соседку по подъезду нападут злодеи с ножами? Так я даже не знаю, кто это такие — «том, другом» семьдесят пятом году их так и не поймали, правда всплыла гораздо позже, в конце восьмидесятых, и узнал я о ней сугубо случайно — маме рассказала соседка, в свою очередь, узнавшая это от родственника, служившего в нашем Октябрьском РУВД. Помню только, что один из убийц вроде бы, отсидел по малолетке, был опущен на зоне, причём уголовники наградили его ещё и сифилисом, озлобился на весь свет и, оказавшись на свободе, решил отомстить за свою загубленную молодую жизнь. Что и проделал в сентябре семьдесят пятого за гаражами вместе со своим шестнадцатилетним приятелем, причём жертва была выбрана случайно — соседка говорила даже, что ублюдки разыграли её в карты. Впрочем, этому я не слишком-то верю: пожилые кумушки, к которым относилась мамина «информаторша», обожают такие вот жуткие подробности и сплошь и рядом додумывают их, сами того не осознавая.
В общем, обращаться к родителям бессмысленно — отец в своём Калининграде до пятницы, соваться с таким к маме или деду — нет уж, увольте! Друзей, которых можно было бы подписать на такую разборку у меня пока нет. А хоть бы и были — да окажись здесь каким-то чудом Середа, Юрка-Кащей и француз Шарль, мне и в голову не пришло посылать их на зековские перья. Они бы пошли, не вопрос — но ведь не в них дело, а во мне…
Вариант с милицией тоже отпадал: даже если меня прямо из отделения не отправят по тому же адресу, по какому вскоре уедет мама Миры, что они могут мне сказать? «Если что-нибудь случится — приходите, будем разбираться, а сейчас — не можем же мы приставить охрану к каждой школьнице на районе? Если волнуешься так, то уговори её мать не выпускать дочку из дома, а если не выйдет — сам встреть и проводи до подъезда. Парень ты, вроде, крепкий, глядишь, злоумышленники поостерегутся вас задевать!»
А что, этот прозвучавший в моём воображении совет «дяди милиционера» пожалуй, неплох. «Если хочешь, чтобы нечто было сделано хорошо, делай это сам» — старый, проверенный веками подход. Пожалуй, и я им воспользуюсь: разумеется, ни о каких уговорах не отпускать Миру в музыкальную школу речи не идёт, не настолько я с ними знаком. А вот проводить — это, пожалуй, вариант. В памяти отложилась ещё одна ускользающая деталь: вот я тороплюсь после уроков домой — и перед домом встречаю Миру. Она одета в какую-то пёструю курточку, из-под которой выглядывает подол длинной до коленей, юбки; весёлая, улыбающаяся, как и при той, первой нашей встрече, в руках — скрипичный футляр. Видимо, тогда она и шла на своё последнее занятие в музыкальной школе…
А что, мысль — поздороваться, завязать разговор и как бы между делом предложить проводить её вечером, на обратном пути. Это у «четырнадцатилетнего-меня» могло бы не хватить духу вот так, внаглую, напрашиваться на встречу с малознакомой симпатичной девчонкой, но мне-теперешнему смешно даже думать о каком-то там смущении.
И ещё кое-что. А если злодеи всё же не поостерегутся и выберут жертвами нас обоих? Я, конечно, здорово окреп за это лето, но связываться с двумя подонками при перьях, один из которых имеет вдобавок хоть какую, а зоновскую выучку владения ножом — нет, идея эта никуда не годится, даже с учётом балисонга в кармане и кой-каких унаследованных из прошлой жизни навыков. Взять с собой Бритьку? А что, мысль недурна — хоть она готова облизать с ног до головы любого встречного, вряд ли те двое настолько отморожены, что рискнут просто так, на пустом месте наезжать на двоих в сопровождении довольно-таки крупной собаки! Но тут имеется нюанс — если те двое и минуют нас, то где гарантия, что они не найдут другую, беззащитную жертву? Да хоть мою маму — она как раз в это время возвращается домой, и тоже проходит мимо тех злополучных гаражей…
От этой мысли мне сразу сделалось не по себе. Ладно, насчёт собаки сделаем зарубку в памяти, а пока — по счастью, у меня имеется ещё один вариант, и дома, как нарочно, никого, что мог бы помешать мне вдумчиво и неторопливо заняться им.
На то, чтобы открыть секретный ящик в отцовском столе ушло ещё меньше времени, чем в первый раз, и спустя две минуты искомое — пистолет системы Хелфрихта и вытянутая коробочка из рыхлого бледно-жёлтого картона лежали передо мной. В процессе взлома мне подумалось, что отец не заметил предыдущего моего вторжения, иначе бы наверняка перепрятал куда-нибудь опасную игрушку. Вот хорошо, вот и пусть остаётся в неведении — «умножая знания, умножаешь скорби», так, кажется, у Экклезиаста?
..Поумничай тут ещё, с неудовольствием подумал я и потянулся к пачке патронов. Ты смотри — а в прошлый раз я и не заметил, что они, в отличие от самого пистолета, являющегося плодом оружейного творчества сумрачного германского гения межвоенных лет, произведены в СССР. Надпись на этикетке: «Патроны к пистолету «Браунинг», кал. 6, з5. шт.50» ясно об этом свидетельствовала.
Что ж, с этим-то как раз всё понятно: такие патроны действительно выпускались в нашей стране для многочисленных оставшихся после Первой Мировой и революционных бурь карманных «браунингов». К тому же, в середине тридцатых на Тульском заводе производился пистолет «Тульский Коровин», как раз под этот патрон; карманный малыш предназначался для высшего командного состава РККА, а так
