Расширение станции — это зримо и весомо, и даже стало потихоньку реализовываться. Но самую большую революцию Фролов устроил не на земле, а в головах своих подчиненных на первом же техническом занятии, а потом и возглавил её. Технические занятия, та фигня, которая раньше никогда никому не была нужна, по мнению Петра, а главное в его исполнении стали просто хитами. Он четко понимал правоту Суворова, считавшего, что каждый солдат должен знать свой маневр. Поэтому каждое занятие было спектаклем, шоу, бенефисом великого актера, волею небес, оказавшегося не в театре Сатиры, а в кабинете техучёбы.
— Запомните дорогие мои — вещал он, — любой вагон, любой груз или механизм есть просто железка, которую можно изготовить или купить. И только ваши жизни бесценны и незаменимы! Даже самую обычную ногу, если вы её потеряете, вам никто не переставит. Честно-честно. А если вы потеряете руку, то ковырять в носу станет нечем. Ну кроме второй руки.
— И что теперь, не работать?
— Есть среди вас идиоты или неумехи? Поднимите руки, кто дурачок! Нету таких? Значит все составители могут на глаз выявить негабаритное место, где можно зацепиться вагоном или, не дай бог, самому напороться?
— Все могут!
— А тогда нахрена ехать там, где ехать нельзя?!
— Так велят же!
— Вам кто-то велит устроить сход вагонов или развал груза? Приказывают погибнуть на производстве? Вас кто-то заставляет увозить с пункта погрузки вагон с неправильной загрузкой?
— Последнее бывает. Накидают две нормы, аж вагон трещит и лом рассыпается, а ты вези.
— Ну так я запрещаю. И напоминаю, ваш начальник я, а не начальник доменного цеха, не начальник производства, не мастер участка.
— Ага, видали мы таких! Придут к вам же с охранниками и заставят ехать по закрытому для движения участку. А откажетесь, выведут за ворота силой.
— Давайте посмотрим, как меня будут заставлять. Мне самому даже стало интересно, кто такой умный попытается организовать аварию на производстве. Короче! Запрещаю производить маневры в местах, угрожающих безопасности движения. Мой приказ может отменить только начальник цеха!
— А приказ даёте письменный?
— Все нормы уже записаны в инструкции по маневровой работе. Ваша задача их выполнять.
— А если пути углем будут засыпаны, тоже останавливать движение?
— Однозначно, как говорит ваш любимый Жириновский.
— Начальник смены орать будет.
— Да пусть орёт. Кто путь засыпал, тот пускай и чистит. Посылайте умника на участок выгрузки, это их головная боль.
— Забавно, начальник! Даже стало интересно, что у вас выйдет.
Самое странное, что проходила неделя за неделей, а Фролова никто не выкинул с завода. Затаившийся начальник цеха делал вид, что вообще не в курсе новой политики его подразделения. Фролов теперь чуть не на пинках начал гонять по территории инспектора по безопасности движения, который до этого сидел в конторе и не отсвечивал. Стоило Петру найти какой-то косяк с этой самой безопасностью, и он чуть не матом гнал туда пятидесятилетнего специалиста, робко хлопающего глазами: «Что, закрывать путь? А как же ездить?» Тот никак не мог поверить в новые правила игры.
Самое смешное, что формально Фролов не относился к руководству цеха. У начальника был первый заместитель по фамилии Мошонкин, совершенно не смешной мужчина небольшого роста и среднего возраста, худощавый и подтянутый как бывший офицер, но с лексиконом братка и стрёмной распальцовкой. Выглядело так, словно человек тщательно копирует правильный по новым временам образ. Был просто заместитель по всем вопросам Большов, молодой мужчина с волчьими глазами. При этом в деятельность Фролова никто не лез, только порой предупреждали об опасности его экспериментов. Зачем начальнику цеха два заместителя, за что они отвечают, наш герой не очень понимал, так принято на заводе, ну и ладно. Что говорить, когда у него самого тоже было два зама Янкин и Ларкин. Первый молодой совсем парнишка с такими же волчьими глазами как у Большова занимался учетом рабочего времени рабочих и никак не мог понять, почему начальником эксплуатации поставили не его. Второй был старожилом завода хорошо за полтинник, но такой бодрый и пофигистичный, что даже зависть порой брала от его оптимизма. Этот отвечал за выполнение сменных заданий в цехе.
Вне завода отношения с Лузгиным становились всё более неформальными, общаясь за воротами завода по именам, Пётр и Александр уже по разу сходили друг к другу в гости. Сначала в одно лицо, а потом и с женами. У обоих по двое детей, оба недавно переехали на новое место жительства, правда Лузгину квартиру купил завод. И у обоих мужчин на повестке стояла отделка их новых жилищ. Правда у Фролова берлога и выглядела покруче, и была побольше. А зато у Александра машина Ауди Сотая, хоть и семилетняя, а всё круче Нивы. И служебная Волга с водителем. Белая слегка ржавая, но всё равно же круто! Отношения стали настолько доверительные, что однажды Лузгин стрельнул у своего друга сотку баксов:
— Слушай, Пётр! Такое дело, надо кредит платить, а я не прокрутился. Дашь в долг до получки? Или не богат?
— Не богат. Но соточку долларов ссудить могу.
— Выручил, вот прямо от души спасибо! Отдам сразу.
— В баксах.
— А?
— Даю в долларах, вернешь в них же.
— Или по курсу?
— Зачем мне рубли по курсу. Я тебе из заначки даю реальные деньги, возвращать надо такими же настоящими, а не рублями. Будешь брать?
— Я понял, всё справедливо! Еще раз спасибо.
Фролову даже стало интересно, чем всё кончится, сто баксов не такие деньги, чтоб их потеря проделала серьезную прореху в его бюджете, но деньги в отношениях между друзьями порой как лакмус или метил-оранж, проявляют нечто скрытое.
Нескончаемый осенний дождь шелестел по крыше, капли постукивали по подоконнику, отец семейства и добытчик уже почти засыпал…
— Фролов, а ты ничего не забыл?
— Я никогда ничего не забываю.
— Ага, я так и поверила. А кто детей забыл в саду?
Ну да, была история. Еще когда Фроловы жили в Новоузловске, Лена поручила ему забрать после работы пацанов из сада. Сама уезжала в Тулу за тканями, могла не успеть. Пётр задержался на «окне», ждал, когда путейцы откроют движение на весьма важном участке пути, и тут вдруг вызов по рации: «Ваша жена звонит, спрашивает, где дети». Дети! Окно! Забыл!!! К воротам детского сада оба Фроловых прибежали практически одновременно — закрыто! Найденная сторожиха пояснила, что последних двух детей никто забирать не стал. А у воспитательницы дома были какие-то свои дела. Так что она взяла двух мальчиков и пошла домой. А ничего, что официально детскому садику еще час работать положено? Так всех уже разобрали, чего тут сидеть. Много всякого Петр тогда выслушал от жены по пути к «доброй женщине», адрес воспитательницы сторож нашла где-то, дети были найдены и спасены в тот же вечер. По-хорошему, надо было всерьёз поговорить с тетушкой, да и с заведующей…, но когда твои дети в заложниках, лучше особо не напирать. Воспитатели тоже люди, могут и отыграться на малышах, случаи бывали.
И вот опять Ленка напомнила ту историю, значит Фролов опять где-то накосячил.
— И что я забыл на этот раз? Чем провинился?
— У тебя послезавтра день рождения. Тридцать три годика. Как будем праздновать?
— Тьфу, блин! Это что, так важно? Вот прямо настолько важно, что нужно мне поднять нерв? Да я бы лучше спал сейчас.
— Ну чего ты начинаешь? Тебе неважно, а мне важно. У меня муж именинник. Любимый, между прочим. — И как на такое существо сердиться? Пётр вздохнул и взял себя в руки.
— Шашлык пожарим, хоровод будем водить вокруг мангала.
— А Лузгиных позовём?
— Ну давай позовем.
— И брата моего двоюродного?
— Что, опять?!
Глава 6 Дом
Брат один раз приезжал в новый дом Фроловых. Это было еще весной на этапе строительства. Крупный полноватый мужчина старше Петра по-хозяйски везде походил, пощупал, покритиковал слегка с видом знатока и даже бывалого. А потом решил осмотреть второй этаж. Увы, капитальной лестницы тогда еще не было, наверх лазили по довольно шаткой приставной. Изучив лестницу, брат вынес свой вердикт:
