не считал за полноценную речь, ведь они могли лишь отправить смутную и неоформленную эмоцию.
Единственной, кто вообще полноценно говорил, была его мать, следовательно, от неё он и должен был развиваться. Усиленный мозговой штурм и попытки вспомнить весь первый день в деталях привёл Льва к интересному выводу.
Когда красная драконица говорила им «ешьте», это было сказано телепатически, что было логично, ведь пасть дракона не предназначена для человеческого языка. Впрочем, драконица немного открывала пасть, словно желая показать факт общения. Также, то самое слово «ешьте» было сказано на совсем другом языке, который Думов понял инстинктивно.
Значило ли это, что драконы могли понимать любую речь? Или Лев понимал исключительно мать? Это ещё предстояло в будущем узнать.
Но вернемся к попыткам Льва освоить свою врожденную телепатическую речь.
Помня об успехе дыхания, чьи тренировки он и не думал прекращать, Думов решил пойти тем же путем, для чего он притащил и посадил перед собой недоуменную Латунную.
Выбор оказался не лучшим, так как дракоша упорно отвлекалась и не желала сидеть на месте, но другие кандидатуры были ещё хуже. С Синей надо было держать ухо востро, а Белый того и гляди вновь бы полез в драку.
Научиться отправлять эмоции было очень просто, что неудивительно, если вспомнить успехи остальных. А вот сказать своё первое слово потребовало от Льва около месяца ежедневных усилий.
Лев как всегда сидел напротив вертящейся Латунной и упорно раз за разом мысленно повторял одно и то же слово «дракон». Он и сам не знал, почему выбрал именно его, но это решение почему-то казалось самым правильным.
Месяц неудач изрядно пошатнули терпение мужчины, поэтому очередная неудача вновь сыграла на его нетерпеливом нраве.
«Какого дьявола это так сложно! Дракон! Дракон! Дракон, черт тебя побери!» — ругался Думов и именно в тот момент, когда дернувшаяся мать драконица подняла голову и раздраженно на него посмотрела, Лев внезапно понял, что можно было и не орать так сильно.
— Будь тише, детеныш, — каждый раз, когда красная драконица говорила, всё существо Думова содрогалось. — Мешаешь спать.
Уже почувствовав нужную, назовём это, длину волны, повторить её оказалось намного проще.
— Дракон? — в разы тише, почти шепотом сказал Лев на что получил удовлетворительный фырк и маленькое землетрясение, когда его мать улеглась обратно.
Убедившись, что санкций не последует, набравший в грудь дыхание Лев, тихонько его выдохнул. Любое общение с матерью походило на хождение по минному полю. Их мать не выглядела всепрощающим существом.
Однако Лев привлёк внимание не только своей матери. Глаза сапфировой драконицы светились неиссякаемым любопытством и пришедший к красному вирмлингу эмоциональный отклик полностью это подтвердил.
Даже тот же Белый тёрся неподалеку, заинтересованный произошедшим, на что Думов широко ему ухмыльнулся, вызвав короткий рык и отвернувшуюся голову.
Почуявшие возможность дракончики принялись бомбардировать друг друга «сообщениями», в попытках добиться слов, как и у их старшего брата. От этого они стали столь громкими, от чего красная драконица издала басовитый рык, заставивший их затихнуть.
Надо ли говорить, что наставления хватило ненадолго?
Вместе с тем Лев облегченно убедился, что его умение говорить не сильно привлекло к нему нежелательного внимания. Драконы оказались достаточно быстро ментально взрослеющими существами, поэтому если Лев и выделялся, то не очень сильно.
Успех в развитии речи наконец-то позволил Думову перейти к следующему этапу развития, а именно к попытке выстроить мосты между ним и остальными родственниками.
А что лучшего всего может подойти, если не азартные игры?
Внутренний дракон Льва плотоядно облизнулся от этих мыслей.
.
— Вот пошло-поехало, было и уехало! Кручу верчу — запутать хочу! Кручу шарик — плачу гонорарик! У дракона — все по-честному, без обмана! Смотрим внимательно, играем обязательно! — мелкая жемчужина как бешенная металась между тремя одинаковыми золотыми кубками, пока трое мелких вирмлингов завороженно следили за её движениями. — За хорошее зрение — сто золотых, премия! Ходим, ходим, мимо не проходим! Если очень постараться, каждый может отыграться!
Лев уже привычно быстро переставлял кубки, позволяя шарику то и дело исчезать за движениями его кистей, от чего дракончики раздраженно шипели.
— Итак, где шарик? — Думов остановился и с усмешкой уставился на тяжело думающую Синюю. Драконица то и дело тянулась то к одному, то к другому кубку, чтобы тут же отдернуть лапу.
Это обещало быть долгим. Когда Синяя была в чем-то не уверена, она начинала медлить и тянуть резину. Впрочем, Думов уже давно научился не торопиться. И у этого неожиданно появившегося терпения была целая история.
Сколько же сил и времени Льву потребовалось, чтобы найти три более-менее одинаковых ёмкости. Затем пришлось искать ровную, гладкую поверхность, которой стала какая-то белая каменная тумба, отдаленно похожая то ли на погребальную плиту склепа, то ли на молитвенный алтарь.
Наверное, кому-то было бы интересно, почему Думов решил заняться столь муторным и не особо интересным делом? Ответ стоит начать искать с того, что Лев не сразу понял, кем именно он стал.
Живя и меря время человеческими мерками, Думов как-то не учел, что его новая жизнь идёт совсем другими темпами.
После плюс-минус полгода еды, сна и попыток хоть как-то разнообразить свой досуг мужчина прошел сразу несколько стадий принятия, отчаяния и депрессии, чтобы выработать… куда более спокойное отношение ко времени.
Для того, чтобы позволить времени бежать быстрее, а не тянуться со скоростью полудохлой улитки, Думову пришлось наконец-то осознать простую истину — он дракон. А значит, его отношение со временем будет совсем другим, чем у смертных рас.
И хоть Льва всё ещё бесило ничего не делать, но в случае необходимости от научился отрешаться, позволяя периодам дня куда быстрее сменять друг друга.
Он познал всю прелесть сна после еды и отдыха, когда тебе не надо ни на работу, ни на учебу или ещё в какое-нибудь придуманное дьяволом место. Лев вновь узнал, пусть странное, но детство и, черт возьми, это было прекрасно.
Также неплохо помогал сон. В отличие от людей, у которых в лучшем случае была пара типов сна, у драконов их было больше.
Опытным путем Лев сумел определить, что он способен впадать в невероятно чуткую дремоту, где любое изменение вокруг него мгновенно регистрировалось органами чувств, что могли тут же его пробудить. Более того, Лев мог даже размышлять, пускай и делал это чуть медленнее обычного. В таком состоянии Думов мог находиться часами, если не днями, но это было плохой заменой полноценному сну.
Вторым типом шел более глубокий, но всё ещё чуткий сон. В нём мужчина уже почти не мог думать, но его чувства всё равно фиксировали все изменения и предупреждали об опасности. В подобном состоянии дракон мог находиться
