– Да, пусть заходят, – услышал я голос директора базы.
Кабинет был обставлен скромно, а сам Багдасаров оказался невысоким толстячком с большой залысиной и курчавыми волосами, чем‑то напомнив актёра Калягина. Он вышел из‑за стола, протягивая пухлую ладошку:
– Здравствуйте, Евгений! А как звать вашу очаровательную спутницу? Полина? О, прекрасное имя!
Он расплылся в улыбке, сверкая золотыми фиксами, и от меня не ускользнуло, как плотоядно и в то же время оценивающе Багдасаров разглядывает Полину.
– Мне кажется, я вас где‑то видел. – пробормотал он задумчиво.
– Вполне может быть, – ответил за Полину я. – Её показывали по телевизору в новогоднем «Голубом огоньке». Она пела песню «Аист на крыше».
Багдасаров хлопнул себя по ляжкам:
– Точно!
– Друзья Романа Исаковича – мои друзья! – провозгласил он. – Садитесь… Итак, чем могу быть полезен?
– Геворк Самвелович, вы ведь не будете спорить, что стиральная машинка избавляет женщину от необходимости вручную стирать вещи, тем самым экономя её время и сохраняя кожу рук нежной и гладкой… Согласны?
– Кто же спорит! – его густые брови подскочили верх.
– Вот и я хочу, чтобы у моей девушки руки всегда были нежными, а кожа бархатистой.
Не глядя на Полину, я уже догадывался что она сейчас сидит рядом красная от смущения, как варёный рак.
– Не вопрос! – потёр ладошки одна о другую Багдасаров. – Для такой девушки выберем самую лучшую машинку!
– Спасибо, Геворк Самвелович! Будем вам очень, очень благодарны! – с намёком произнёс я, понизив голос. – А холодильниками не богаты?
Вскоре мы шли по здоровенному ангару, стеллажи которого были завалены самой разнообразной продукцией. Свернули направо, и оказались в секции стиральных машин.
– Анна Дмитриевна, – обратился Багдасаров к сопровождавшей нас кладовщице. – Машинки «Ока‑7» ещё остались?
– Две штуки, – доложила та.
– Не отложены? Нет? Ну и прекрасно!.. Хорошая модель, активаторного типа, – повернулся к нам Геворк Самвелович. – Шумит, но надёжная… Анна Дмитриевна, сколько стоит такая машинка? Семьдесят?
Он отвёл меня в сторонку, попросил пригнуться и негромко произнёс чуть ли не в ухо:
– Отдам за девяносто. Сами понимаете, дефицит. Другому бы за сто отдал, но вам, как другу Романа Исаковича…
– Что же делать, – вздохнул я, хотя и 90 рублей для меня отнюдь не были критичны. – Давайте за девяносто… Погодите! А там что такое? Импорт?
Я кивнул в сторону стеллажа, где стояли три вертикальные коробки с надписью «Husqvarna».
– Это шведские стиральные машинки, для, так сказать, важных клиентов. И стоят… Стоят дорого.
– А я могу попасть в число этих важных клиентов?
– В принципе, нет ничего невозможного, если вы располагаете определённой суммой.
– Сколько?
– Триста… Триста пятьдесят, – тут же поправился он.
– Не вопрос, – невольно спародировал я его. – Я бы даже не попросил распаковывать, но невеста, – я показал взглядом на поглядывавшую в нашу сторону издали Полину, – очень дотошная, не дай бог какой‑нибудь дефект увидит – съест меня с потрохами.
– Понимаю, – заговорщицки подмигнул Багдасаров. – Скажу по секрету – у самого такая же жена.
Когда упаковка была вскрыта и Полина увидела стиральную машинку, казалось, сейчас расплачется от счастья. Ну да, я её понимаю, конец ручной стирке, да и вещь сама по себе выглядит как инопланетный корабль на фоне фанерных аэропланов.
– Как у вас с грузчиками и доставкой? – спросил я.
– За отдельную плату всё организуем, – заверил Геворк Самвелович.
– А с установкой они справятся?
Выяснилось, что после доставки техники к нам домой специалист, врежет один шланг в водопровод, а второй в канализационную трубу. А если понадобится, то этот мастер на все руки ещё и розетку установит где нужно. Естественно, его услуги за отдельную плату.
– Ну что, всё устраивает? – подытожил директор базы. – Тогда идёмте смотреть холодильники.
Выбор был приличный. «Смоленск», «Кристалл», «Ока», «ЗиЛ», «Минск», «Бирюса», «Север», «Днепр», «Наст»… На базе всё есть, а в магазинах шаром покати, вот почему так? Хе, вот и «Саратов», правда, чуть более продвинутая модель, нежели стоит дома у моих родителей. Эх, жаль, с импортом беда, нет никаких «Розенлёвов». После долгого и мучительного выбора сошлись на холодильнике «Минск‑5». Самая новая модель минского завода, как прояснила кладовщица, заведовавшая ещё и холодильниками. Выпускается по французской лицензии, имеет полки со сменной высотой установки, а дверка открывается с помощью специальной педали. А вместо применявшегося ранее на советских моделях резинового уплотнителя, что позволяло закрывать дверку только с помощью ручки‑замка, на этой модели стоял уплотнитель магнитный. И вообще эта модель отпускается только по спецзаказам, в свободной продаже пока её не найти реальным не представляется.
Мне понравилось, Полине тоже, не отпугнула даже стоимость – с наценкой Багдасарову выходило четыреста пятьдесят. Но тут она, кстати, вошла во вкус. Присмотрела для дома пылесос «Ракета‑7» и утюг производства ГДР. На этом, наконец, наш шопинг завершился.
Двум грузчикам и водителю, которые наши покупки доставили по месту назначения, мы заплатили пятьдесят рублей. Холодильник установили в зале, в углу, на небольшой кухне ему так и не нашлось места. Тут же включили в сеть и загрузили продуктами, перебазировавшимися из ящика на чердаке. А чуть позже и впрямь заявился специалист, в течение часа управился со стиральной машинкой и рассказала. Как ею пользоваться.
Вскоре после моей командировки в магазин за пачкой «Лотоса», которого у нас дома оказалось на донышке, к вящей радости Полины «Husqvarna» весело крутила бельё.
В общем, семейная жизнь без регистрации в ЗАГСе понемногу входила в колею. Я решил, что учёба учёбой, а оформлять наши отношения придётся. Если к лету между нами кошка не пробежит, будут мир да любовь – то сделаю предложение. А потом поедем знакомиться сначала к её, а потом к моим родителям. Во всяком случае, так у нас с Ириной было. Причём её родителям я не очень приглянулся, как потом выяснилось, из‑за лёгкой хромоты. Надеюсь, если с Полиной у нас всё сложится, её родня примет меня более благосклонно.
В один из февральских вечеров Полина прибежала домой раскрасневшаяся, с сияющими глазами и улыбкой во весь рот.
– Ты чего такая счастливая, как будто в лотерею «Волгу» выиграла? – с подозрением поинтересовался я.
– Женька, какая «Волга»?! Меня пригласили на работу в Свердловскую областную филармонию!
– О как! А это круто?
Полина слегка смешалась.
– Ну‑у, наверное… Но ведь помнишь, я как‑то говорила, что хотела бы петь в филармонии? Это ведь и официальная зарплата.
– И большая?
– Поначалу 70 рублей. Но это только ставка, а ещё за каждый концерт рубль‑два, а в месяц можно хоть тридцать концертов дать, а то и больше.
– М‑да, негусто… А как это воспримет Дорнбуш?
– Я у них не в штате состояла, и выступала с ними не так часто, так что, думаю, как‑нибудь переживёт.
– А учёба?
– Переведусь на заочный, у нас это можно… Жень, ты не рад?
– Я рад – когда ты рада. А раз твоя мечта сбылась и ты этому рада – то я тебя полностью в этом поддерживаю.
Она чмокнула меня в щёку.
– Ой, какая я голодная… Вроде и пообедала – у нас там через дорогу от училища отличная пельменная – а всё равно есть охота.
– На солёненькое не тянет? – настороженно спросил я после паузы.
Хрен его знает, вдруг гэдээровские презервативы, которые я покупаю у одного из свердловских барыг, не все качественные.
– Да вроде нет… А ты с чего это спросил? Та‑а‑ак, – она примостилась рядом со мной на диване, пытливо заглядывая мне в глаза. – Женя, ты что, думаешь, я беременная?
– Кто ж вас, молодых, знает, – попытался обратить я всё в шутку и пропел. – Ты беременна, но это временно…
– Тьфу, дурак, – надула губки Полина. – Женщины всегда чувствуют, когда внутри них зарождается новая жизнь. И уж поверь, я от тебя это не скрою. Если, конечно, это будет наш ребёнок.
