Монстр забулькал кипятком, будто пытался что‑то сказать. Короткий всплеск, и из‑под громоздкого тела в несколько метров диаметром выстрелило новое щупальце. Оно скрутилось пружиной и выпрямилось, пытаясь отшвырнуть демона, но Ченгер просто исчез, и удар ушел в молоко, а демон возник на том же месте, уже обхватив придаток руками.
Выкрикнула что‑то свое Салэм, и в чудовище полетели сотни мелких костяных дротиков. Впиваясь в плоть осьминога, они вращались, как сверла, пока не скрывались под толстой кожей. А затем стали взрываться изнутри, разнося плоть на клочки.
Я упал на колени, но тут же потерял равновесие, и пришлось упереться руками в землю – как маг я на сегодня уже не боец. Последнее заклинание сожрало слишком много сил.
Ченгер меж тем уже оказался стоящим на туше чудовища и, вскинув руки, что‑то колдовал. Черно‑красное облако смога быстро вращалось вокруг его рук, все больше набирая скорость. Салэм ему не мешала, отвлекая монстра своими взрывными дротиками, и теперь я видел, где она их берет.
Та самая тетка, которую убило шрапнелью из щепок, уже мало походила на человека. Ее кости одна за другой ломались, расщепляясь на части, и устремлялись к гигантской твари.
Я дотянулся до кармана на груди и, открыв клапан, вытащил маленький камень этерния. Кристалл рассыпался у меня во рту, и дышать стало легче. В этот же момент Ченгер закончил свое колдовство.
Круживший по его воле смог вытянулся, создавая острие, и, как бур, пошел вниз. Трупная вонь стала невыносимой, но демона это, похоже, нисколько не тревожило, вопящая тварь доставляла ему удовольствие, и Ченгер упивался ее страданиями. Правда, продлились они не так уж и долго – через пару секунд вся туша всколыхнулась, и Ченгеру пришлось уходить – аморфное тело, слепленное из человеческих останков, распадалось на глазах, превращаясь в отвратительную слизь темно‑фиолетового цвета.
Оттолкнувшись от распадающегося трупа, демон выпрыгнул из ямы и приземлился уже около меня. Рывком поставив меня на ноги, Ченгер улыбнулся.
– Приношу свои извинения, ваша милость. Чернотопье нельзя назвать скучным баронством! – и он хлопнул меня по плечу так, что мне показалось, у меня сейчас ключица наружу вылетит.
С другой стороны от меня встала Салэм. Ее лицо вновь стало сухим и угловатым, а поджатые губы истончились. Но судя по взгляду, которым она смотрела в сторону постепенно заполняющейся водой ямы, где от чудовища уже почти ничего не осталось, она тоже довольна произошедшим.
Вся схватка заняла от силы пару минут, и деревенские, еще даже не сообразившие, что происходит, только‑только успели добежать до нас троих с другого конца деревни. Впрочем, монстр так махал щупальцами и голосил, что его наверняка все баронство слышало.
Вид же явно убитой твари, которую вымывает прочь речным потоком, и вовсе привел крестьян в радостное расположение духа. Народ орал что‑то одобрительное, и по их лицам было заметно – будь у местных чуть меньше такта и чувства самосохранения, нас бы сейчас на руках подбрасывали.
А вот меня это не радовало. Потому что я все‑таки расслышал, что пыталась говорить эта тварь, внезапно обнаружившаяся сразу после моего появления в деревне.
– Хиба, Хиба, Хиба !
Глава 21
Кладбище Мелководья .
Густав молча стоял перед прямоугольным камнем с высеченными на нем именами. Стражник видел боковым зрением, как хоронят останки погибших при нападении монстра культа, слышал краем уха, как читает молитву могильщик, и плачут собравшиеся проводить родню в последний путь соседи.
Но мужчина ничего не чувствовал. Он просто не мог уложить в голове, что остался один на свете. Не успел, не уберег. Винить в этом можно барона, который оказался втянут в борьбу аристократов и потому не отправил своего воина в родную деревню. Можно – чудовищ, которые заполонили Эделлон после падения Катценауге, и одно из них ворвалось в дом, где стражник родился и вырос. Можно винить кого угодно, но в глубине души Густав понимал – именно он сам виновен в смерти близких, и никто другой.
Это он, Густав, должен был позаботиться о родных. Что стоило подойти к барону и попросить раньше, почему так долго оттягивал? Боялся, что Киррэл откажет, а место человека, близкого к владетелю, окажется занято. Боялся, что упустит выгоду, которую сулит расположение барона. Кто бы тогда позаботился о семье. Ведь так?
Теперь опасаться нечего, больше он никуда не опоздает, ни к чему теперь и деньги, которые с такой легкостью раздавал Киррэл. Бастард, которого не пожелал признать отец, покупал верность людей, щедрой рукой награждая за успехи. А много ли нужно, чтобы получить награду, если постоянно находишься рядом и к тебе первому прислушиваются?
Густав поднял взгляд от камня и только сейчас заметил, что стоит здесь не один. Медленно повернув голову, стражник с легким удивлением обнаружил чуть позади себя демона.
– Я могу забрать боль, – предложил Ченгер, протягивая руку с черными когтями. – Тебе станет легче. Всем становится лучше, когда они перестают мучиться. В этом случае мой дар – благо для вас, людей.
Несколько секунд воин смотрел на покрытую чешуей ладонь. Однако покачал головой и отвел взгляд.
– Благодарю, но нет.
Демон убрал руку и пожал плечами.
– Как пожелаешь, – негромко проговорил он. – Хотя мне и не понять, почему ты этого не хочешь. Я демон Страданий, но это не делает боль приятной, она для меня вкусна. Но вы, люди, постоянно ее испытываете, а все равно большинство из вас ни за что не откажется от каждого ее мгновения.
Густав отвел взгляд и коснулся пальцами могильного камня.
– Она делает нас людьми, – ответил воин.
Демон за его спиной хмыкнул с явным сомнением.
– Людьми? – переспросил он. – Я бы много о ком мог рассказать такого, что ты бы передумал называться так же, как и те, кто мне встречался. Я много повидал на Эделлоне, Густав, и прекрасно знаю, что в отличие от демонов у вас есть выбор, как жить и как поступать. Только многие об этом и не думают. Райог, по‑вашему, обещает достойное посмертие, но это самообман. Вашему Богу плевать на собственные создания. Вы просто перестаете существовать, когда жизнь покидает тело.
Густав сжал пальцы в кулак.
– Ты специально? – разозлившись, зло выдохнул он. – Я стою перед могилой своей семьи, а ты…
Он обернулся к демону, но тот смотрел спокойно и даже равнодушно.
– Я пришел к тебе не потому, что мне жаль твоих близких. Я демон, Густав, мы от природы не способны на родственные чувства, – глядя в глаза стражника, сказал Ченгер. – И на тебя мне было бы плевать, что ты там думаешь и чувствуешь. Но ты связался с Киррэлом, мальчик на тебя рассчитывает. С ним рядом должен быть кто‑то, кто уравновешивает наше влияние. Иначе рано или поздно он превратится в чудовище, не знающее границ дозволенного.
– Тебе‑то что?
Но тот лишь ухмыльнулся в ответ и растворился в воздухе, оставив мужчину в одиночестве у камня.
Густав оглянулся, сразу же заметив, как похоронная процессия уходит с кладбища. Только могильщик еще закапывал прах погибших, но уже простившиеся со своими родными люди возвращались к своим обычным делам. Кто‑то ушел навсегда, а они остались и уже не собирались предаваться горю и отчаянью, их ждала жизнь.
– Простите, – прошептал он, в последний раз коснувшись камня.
И, уже не предаваясь скорби, но полный решимости, пошел в сторону деревни. Мелководью предстояла еще одна кошмарная ночь, и Густав не собирался оставаться в стороне. Не успел спасти своих, но хоть кому‑то он еще помочь в состоянии.
* * *
Мелководье. Киррэл «Чертополох» .
Я осмотрел приготовленный на земле ритуал и, отряхнув руки, вышел из начерченной на выровненной почве печати. Оставалось дождаться ночи и капнуть крови, чтобы запустить чары. Еще четыре точно таких же рисунка уже были закончены и ждали только момента, когда я решусь их задействовать.
