собеседник, — Скажи ЮнМи-ян, ты точно владеешь нотной записью?
— Владею, — подтверждаю я и добавляю, — пока ещё никто не жаловался на мои ноты, сонсен-ним.
— Ты их кому-то показывала?
— Их, никому.
В классе раздаются смешки, народ понял, почему никто не жаловался. Никто их просто ещё не видел.
— Их? — уловив более интересующий его информационный посыл, акцентируется на слове «их», учитель, — Значит, у тебя есть ещё партитуры? Так?
— Валялось, что-то, сонсен-ним, — снова отвечаю я.
В этот раз в классе никто даже не хихикнул.
— Принеси что-нибудь, из того, что у там тебя валяется, — с лёгкой улыбкой смотря на меня, просит учитель, — я посмотрю, насколько правильно сделана нотная запись и поставлю оценку.
— Да, сонсен-ним, — кланяюсь я, и обещаю, — я принесу из дома.
— А пока, я проверю, как ты знаешь ноты, здесь. ЮнМи, ты сможешь сыграть прямо с листа?
— Сонсен-ним, разве кто-то умрёт, за те десять минут, пока я буду просматривать ноты? — с осуждением в голосе спрашиваю я, — Я не умею такого, потому что к музыке нельзя так неуважительно относиться, сонсен-ним.
Учитель только головой покрутил в ответ на мой спич.
— Давайте я их посмотрю, — предлагаю я, имея в виду ноты, — может, что и получится, сыграть…
Учитель кивает и подходит к своему небольшому столику. Перекладывает пару тонких нотных тетрадей, находит нужную ему, открывает, где нужно.
— Вот это, — говорит он, поворачиваясь ко мне и держа в руках раскрытую тетрадь, — адажио G-минор, Аьберто Флотти. [8]
Адажио? — думаю я, направляясь к учителю, — это хорошо. Значит, не нужно будет торопиться [9].
Беру с поклоном тетрадь, поворачиваюсь, под внимательными взглядами одногрупников следую к своему месту, сажусь, кладу тетрадь на стол, начинаю вчитываться.
Занудливо… — делаю я для себя вывод, перевернув второй лист, — и весьма…
Как я понимаю, учитель решил проверить меня, предложив сыграть прямо «с листа». Но я-то знаю, да и все профессиональные музыканты знают, что играть на рояле прямо с нот, незнакомое, до этого ни разу не играное им произведение — не стоит. Сложно с первого раза правильно выдерживать темп, громкость, а также следовать пометкам композитора в нотах, как играть. А ещё, музыкальная нотация не точна. Она, скажем так, достаточна примерна, и поэтому в музыкальном мире известны имена исполнителей, которые прославились как выдающиеся интерпретаторы того или иного композитора. Короче говоря, по нотам можно сыграть и так, и так, и оба исполнения будут правильными. Правда, при этом один из вариантов будет звучать лучше и в конце-концов станет общепринятым. А игра «с листа» — это, по большому счёту, циркачество, с целью произвести впечатление на публику. Профи такими штуками не занимаются. Играя лишь по нотам, исполнитель не может понять, правильно ли он играет, так как не слышал эту музыку раньше. Это вселяет неуверенность и создаёт риск быть освистанным теми, кто уже слышал произведение в другой нотации. Кому такое нужно?
Ладно, щас что-нибудь, сбацаю…
Я отодвигаю от себя тетрадь и поднимаю правую руку вверх, уперев локоть в стол. Показываю, что готов.
Препод сразу свёртывает устроенный им опрос среди учеников по проверке заданного на дом и жестом приглашает меня к роялю. Прохожу, сажусь, ставлю перед собою ноты и не торопясь, занудливо, так, как в них написано, двигаюсь от первой ноты к последней.
— Однако, — говорит учитель, когда я с немым вопросом поворачиваюсь к нему, — весьма и весьма. Ты никогда раньше это не слышала?
— Нет, сонсен-ним, — честно отвечаю я, — не слышала.
— Да, это редко исполняют, — кивает он и спрашивает, — будешь поступать на отделение классической музыки?
— Нет, сонсен-ним, — снова отрицательно отвечаю я, — я буду учиться на отделении эстрады.
— Почему? — удивлённо спрашивает меня учитель.
— Там заработки больше, — лаконично отвечаю я.
Учитель задумывается.
— Что ж, раз так, то тогда тебе нужно выбрать музыкальный инструмент, ЮнМи-ян, на котором ты будешь играть, — видно что-то решив в результате своего мыслительного процесса, предлагает он.
В смысле? — не понимаю я столь внезапного перехода, — Какой ещё музыкальный инструмент, на котором я буду играть?
— Учитель, — вежливо напоминаю я, — я играю на рояле. Вы же только что это слышали?
— Слышал, — подтверждающее кивает он, — слышал и понял, что учить тебя мне нечему. У тебя уровень словно ты несколько лет уже проучилась в консерватории. Не знаю, как так может быть в твоём возрасте, но техника игры у тебя замечательная, и, по моему мнению, повышать свой уровень мастерства ты можешь лишь тренировками. Не уверен, что тебе нужен для этого учитель. Наставник — пожалуй, да. Учитель, — скорей всего, нет. Но ты находишься в школе, ЮнМи. В школе все учатся, значит, и ты тоже должна учиться. Иначе, за что ты будешь получать оценки? А если получать оценки за то, что ты уже умеешь, это будет несправедливо по отношению к другим ученикам. Ты понимаешь меня?
Вот это поворот! Вот это я попал! Вольфганг Амодеевич, мне кажется, мы с вами несколько поспешили осчастливить этот мир вашей гениальной музыкой. Местные туземцы оказались неблагодарными дикарями. Хотят заставить, ну, пусть не гениального исполнителя, пусть просто единственного исполнителя вашей бессмертной музыки, учиться бренчать на каком-то каягыме, вместо того, чтобы помочь ему нести свет музыки в своё варварское общество! Мда, перестарался я… Докуражился.
— И на чём я должна буду учиться играть? — с большим скептицизмом смотря на учителя, спрашиваю я.
— В принципе, на любом музыкальном инструменте, который выберешь, — отвечает тот, — методологическую часть обучения ты будешь получать здесь, а практические навыки игры ты можешь получать либо здесь же, в школе, либо, где-то за её стенами. В Сеуле есть немало музыкантов высочайшей квалификации, готовых дать тебе начальные азы игры на инструменте.
Мда? Пфф… Учиться… Зачем оно мне сейчас нужно? А с другой стороны — должны же мне за что-то оценки ставить, раз я в школе? А если не будут ставить, то на кой тогда нужен учитель? За что ему зарплату платить? В общем, цепочка логических построений понятна. Ну и что же мне выбрать такого ужасного? Туба? Волынка? А может… литавры?!
