Марк быстро разложил на журнальном столике содержимое пакета, разлил газировку по бокалам, и принялся за свою котлету. При этом стараясь не смотреть на жену. Она кошечка в постели, львица в коллективе, пчёлка в быту. Но за столом превращается в ужасную свинью. Она не ест, она самым натуральным образом жрёт. Набивает рот до неприличия, кусает жадно, не беспокоясь о текущем масле или соусе, смачно хлюпает газировкой и несдержанно рыгает подходя к концу трапезы. По началу Марка это забавляло – должна же быть у человека какая-нибудь странность или слабость. Однако со временем подобное поведение стало вызывать тошноту и отвращение. Особенно когда это происходило на людях.
С едой вскоре было покончено. Её остатки Лина стёрла с лица влажной салфеткой, и бросила обратно в пакет. Начиналось любимое время Марка – время вместе смотреть какую-нибудь несусветную ерунду. Иногда это была мыльная опера, до жути интригующая Лину. Иногда фильмы с кишками, кровью и политикой, что безумно нравились Марку.
Сегодня честь выбирать выпала главе семейства. «Город грехов» – хороший фильм. По мнению Марка, лучшая работа Тарантино, хотя тот был лишь приглашённым режиссёром. И политики там с гулькин нос. Зато кровь и кишки в изобилии. Особый эффект от черно-белой картинки с редкими цветными элементами – так никто и не смог повторить. Хотя нельзя не отметить, что робкую попытку впервые предприняли в фильме «Список Шиндлера» с Лиамом Нисоном. Ладно-ладно, «Броненосец Потёмкин» тоже был. Но тут речь скорее об особой атмосфере полукомикса. Атмосфере, и руке мастера, что её оживила.
На примере «Города грехов» можно демонстрировать влияние режиссёра, гениального режиссёра, на любой фильм. В сравнении. Достаточно посмотреть вторую часть той же картины. Сюжет написан ещё до первой части. Герои остались те же, графика – та же, кровь и кишки в таком же количестве. Даже актёрский состав, по большей части, остался без изменения. А не то! Совсем не то. Фальшиво и скучно. Жалкая пародия.
С Марком многие могут не согласиться. Но его это не беспокоило. Заумные ценители со списком критериев мало его заботили. Главное же было – отклик собственной души. И плевать на прочие мнения.
– «Старик умирает, девочка остаётся жить, – Марк шепотом повторял слова за любимым героем. – Честный обмен»
Лина толкнула его в бок. Ей не особо нравилась идея пересматривать фильм второй раз за этот год, а цитирующий шептун раздражал в конец. Глава семейства замолчал и нежно обнял мягкий комок, который был ничем иным, как попой, обтянутой махровым халатом. Возражений такие объятия не встретили.
Когда Джон Хартиган повторил свою легендарную фразу и приставил револьвер к голове, Лина уже крепко спала. Увидев титры, Марк выключил телевизор.
Нужно было убрать беспорядок на журнальном столике, нужно было расстелить постель в спальной, нужно было перелечь спать туда. Но накатила дремота. Ещё секунду назад Марк чувствовал себя свежим и бодрым, как вдруг потерял всяческое желание что-либо делать. Он просто опустил голову на бедро жены, и тут же отключился.
5
– «Ну наконец-то!» – это была первая мысль Марка, когда, проснувшись, он увидел не заходящее солнце, не бурую траву и даже не железнодорожную насыпь. Он увидел ствол револьвера, раздвоившийся в глазах от близкого расположения.
– Раз ты меня не убил спящим, значит тебе что-то нужно, – спокойно, как будто это происходит не с ним, заключил Марк. – А может я не вовремя проснулся?
Револьвер чуть отдалился, позволяя разглядеть своего обладателя. Высокого, кареглазого мужика с морщинистым лицом и чёрной щетиной. Причём щетина его явно уродовала, придавая дикий и неопрятный вид. Одет мужик был тоже диковато и неопрятно. На голове шляпа рыболова-любителя, с завёрнутыми по-кавбойски полями. Выцветшая джинсовая куртка, изуродованная множеством въевшихся пятен. Под ней мешковина, с корявым рисунком сделанным тушью. На ногах камуфляжные штаны, тоже из серии рыболов-любитель. А вот обут он был в новенькие берцы, блестящие как у кота глаза.
А ещё, кроме престарелого рыбака с револьвером, Марк заметил небо. Тёмно-серое.
– «Неужели сон поменялся», – с надеждой подумал он.
Мужик в шляпе отвел револьвер подальше, но совсем не убрал.
– Кто такой? – в его голосе послышалась озорная радость.
– Марк.
– Куда идём?
– А шут его знает. Знал бы, где я, знал бы куда топать.
– Ты из Спящих, что ли?
Марк не понял вопроса. Почти не понял. Он-то знал, что спит, и что всё это сон. Но об этом ли спрашивают? Не желая попасть в неловкую ситуацию, Марк приподнялся и пожал плечами. И очень пожалел о принятом решении.
Мужик молниеносно выкинул руку с пистолетом вниз и выстрелил. Марк даже понять ничего не успел. Вспышка, хлопок и жгучая боль в ноге.
А на лице рыболова-любителя не дрогнул ни единый мускул. Даже легкое выражение озорства не исчезло. Может даже усилилось.
Он спокойно поднёс револьвер поближе к лицу, откинул барабан и потряс рукой. Вторую ладонь, облачённую в кожаную перчатку без пальцев,подставил поближе. Из барабана выпало два цилиндрика. Мужик их ловко подхватил, и принялся разглядывать.
– Всё-таки Спящий, – заключил рыболов и подкинул в воздух стреляную гильзу. Цилиндрик, что остался в руке (видимо целый патрон) вернул на место и полез в карман.
Стреляная гильза упала Марку на живот и вывела из ступора. Он схватил её голыми пальцами и очень пожалел. Раздалось еле слышное шипение – кожа пригорела к раскалённому металлу. Марк по инерции откинул гильзу в сторону и принялся играть в балалаечника – стал сильно размахивать кистью.
– Ты бы лучше ногой занялся, – усмехнулся мужик. – Доставай свою аптечку.
Марк на секунду отвлёкся, что бы взглянуть на рыбака: откуда тот знает про аптечку? А потом поспешил воспользоваться советом. Он достал вату, бинты и пластырь, совсем не замечая как над ним посмеиваются. Нога болела жутко, будто из неё вырвали кусок мяса.
Марк закатал штанину до самого колена, и понял, что бинты с ватой тут не помогут. Не поможет и ампутация конечности. И вообще ничего не поможет, если мозг лёгкую царапину воспринимает как смертельное ранение.
Кровь из раны немного текла. Но на неё все равно было жалко переводить вату. Марк протёр это место влажной салфеткой и наклеил широкий пластырь.
– Честно говоря, я промазал, – ехидничал рыбак, наблюдая за манипуляциями раненого. – Обычно даже пластырь не пригождается. Извини. Бывает.
Марк хотел сказать что-нибудь дерзкое, но вовремя вспомнил про револьвер в руке незнакомца, и про то, как остро организм реагирует на его воздействие.
– Что это значит? – спросил он, осадив себя.
– Что ты Спящий. Уснул и попал сюда. Разве сам этого не заметил? Уж шестой круг пошёл, как ты здесь.
– Заметил. Но ни черта не понял.
– Это нормально. Это со всеми бывает. Закинулся что ли чем?
– Что? В каком смысле?
Незнакомец помялся, явно подбирая слова.
– Ну там, закинулся, дунул, ширнулся. В моё время говорили – укололся или вмазался.
Марк понял, что речь идёт о наркоманских терминах. И сразу же помотал головой. Алкоголем он иногда баловался. Но на сигареты и психотропы соблюдал табу.
– Эх, жалко. Если бы там с собой держал чеку, когда уснул, два раза кайф словить бы мог. Или со мной поделиться.
– Чего нет, того нет, – Марк обреченно развёл руками.
– Да ещё бы. Сам бы руки оторвал тому, кто таким сосункам продает. Вы же тормозить не умеете.
Марк пожал плечами, как бы намекая на свою некомпетентность в данном вопросе.
– Получается, ты просто уснул, и проснулся тут. Случайный, как бы.
В ответ рыбак увидел чистые ладони собеседника. Они намекали на некомпетентность и в этом.
– Я иду на Сан. Заметил, что и ты туда же топаешь, – уже серьёзно продолжил рыбак.
Марк тяжело вздохнул.
– Я топаю туда, где смогу попить и поесть.
– С попить проблем нет, – мужик кинул Марку металлическую фляжку. – С едой потуже, но есть кое-что, кроме яблок и кошачьего корма.
