Вытащил из кармана ключ, я задумчиво повертел в руках.
Увидел дверь в торце здания — со всех сторон стояли строительные материалы, банки с краской, сбитые леса. Рабочих здесь почти не было, только один какой-то дедок, в заляпанном известью комбинезоне непонятного цвета и бумажной шапочке на седой голове.
Я с тревогой посмотрел на часы.
Пять сорок пять. Но вокруг по-прежнему никого.
Вход в здание был только один, других не имелось. Окон я тоже не заметил, хотя это не значило, что их не было.
Пальцами нащупал прохладный ствол «Макарова».
Только сейчас подумал, что за все время ни разу не проверил, сколько в магазине патронов. Если Виктор дал мне его с полным боекомплектом, то у меня должно было остаться еще семь патронов. Теоретически.
Поискал глазами туалет, но поблизости его не оказалось. Сделал небольшой круг по близлежащим дорожкам. Дождался, пока на часах стукнуло ровно шесть часов.
Я решительно подошел ко входу, подготовил ключ. Отыскал замочную скважину, открыл замок. Толкнул ногой дверь.
Повторно осмотревшись по сторонам, я тщательно прикрыл за собой входную дверь, оказавшись в полумраке. Тут было тихо и прохладно.
Пахло сыростью. Света здесь было мало, однако я сразу заметил, что в дальней комнате тускло горела лампа накаливания.
Неуверенно направился туда. Оказалось, что там было что-то вроде подсобки, заставленной ведрами, мешками с цементом. В центре стоял обычный деревянный стул со спинкой. А сверху на нем лежала записка:
«Место встречи: кинотеатр «Прометей», сегодня в 20.00».
Я нахмурился, медленно выдохнул.
Суть прочитанного была понятна, но вызвала у меня только недовольство.
— Что за хрень?! Я что, мальчик на побегушках? — раздраженно произнес я. — Мне что, заняться больше нечем?!
С досады пнул пустую банку из-под краски — та с грохотом отлетела в сторону.
Однако, несмотря на вспышку гнева, здравый смысл подсказывал, что место для встречи было изменено не просто так. Видимо, возникли какие-то новые обстоятельства и наверняка, они весомые.
Смял бумажку, бросил ее в пустое ведро, заполненное грязной водой. Там откисали испачканные побелкой кисти и валики. Затем, я быстро покинул здание «Лунопарка» и отправился в сторону кинотеатра.
Пройдя метров сто, сел на лавочку. Хвоста за собой я не заметил. То ли за мной никто не следил, то ли следили, но при этом очень хорошо маскировались.
Десять минут я просто сидел и смотрел по сторонам. Затем откинул голову и посмотрел в небо. Время близилось к закату.
Я вспомнил, что наступило восьмое сентября. Почти сразу вспомнил, что если брать в расчет предупреждение Лисицына и капитана Гнездова, сегодня должно что-то произойти. Но что?
Дата могла связывать любое событие, любую сферу деятельности. И все же, я нутром чувствовал, это как-то касалось электростанции...
Я настолько задумался, что даже глаза прикрыл. Почувствовал внезапно накатившую усталость. Хотелось взять да и растянуться на лавочке, немного поспать. Вот только первый же патруль милиции, что будет проходить по этой аллее, непременно заинтересуется, то это за тело здесь разлеглось.
Вновь открыл глаза. Встал и продолжил движение к кинотеатру.
В общем-то, здесь было недалеко.
Однако, до «Прометея» я не дошел.
На перекрестке аллей, у зеленой ограды справа стояла женщина. Казалось бы , ничего особенного — женщина, как женщина. Вот только она пристально смотрела прямо на меня. Я намеренно замедлил шаг, пытаясь понять — какого черта она на меня уставилась.
Она улыбнулась, качнула головой влево.
Там, между кустарниками, на лавочке сидел Павел Сергеевич и кормил крошками хлеба голубей. Те ухали, курлыкали и выхватывали друг у друга крошки.
Я прошел мимо женщины, которая тут же потеряла ко мне интерес.
Сел на лавочку.
— Добрый вечер, Павел Сергеевич, — стальным голосом произнес я.
— Привет, Алексей, — ответил он, продолжая отщипывать кусочки хлеба и швырять их птицам. — Рад тебя видеть. Целым и невредимым.
— Настолько рады, что решили сжечь дом, в котором я обосновался? — конечно же, я дерзил. Хотелось не играть в кошки-мышки, а понять уже, кто друг, а кто враг.
— Не понимаю, о чем ты. Но это и не важно.
— Зачем вы дали команду Рогову запереть меня в камере? — прямо спросил я.
— Чтобы тебя защитить.
— Да ну? — удивился я. — Это так теперь называется?
— Алексей, твой сарказм неуместен. Ты не понимаешь, что происходит в комитете. Я практически уверен, что наш общий знакомый, товарищ Черненко ни в чем не виноват. Однако ему объявлены серьезные обвинения. Есть доказательства. Полковника подозревают в государственной измене, считают, что он неправильно использовал секретную информацию, способствовал ее передаче иностранной разведке.
— Чушь! — выпалил я.
— Я знаю. Большая часть улик сфабрикована.
— В комитете есть крот. Человек, который снял его с должности, пресек работу учебного центра и распустил перспективное подразделение «Барьер». Это же очевидно. Причем, крот не простой, явно влиятельный.
Иванец не ответил.
— Ну, это я и так предполагал. А от чего вы хотите меня защитить? — поинтересовался я.
— Разве Лисицын тебе не сказал? — удивился тот.
— Не понимаю, о чем речь, — выдохнул я, хмуро разглядывая молодую сосну.
— Ты не задаешься вопросом, почему тебя не ищет военная комендатура? — Павел Сергеевич посмотрел мне прямо в глаза и задал вопрос, которого я совершенно не ожидал.
— Размышлял, только выводы неоднозначные. Просветите, почему же?
— Когда тебя забрали из «Чернобыля-2», та машина направлялась вовсе не в Припять. Точнее туда, но она просто не доехала бы до пункта прибытия. На машину коменданта должны были совершить нападение. Именно поэтому вмешался наш оперативник и вытащил тебя оттуда.
— Лисицын! Это он обезвредил моих сопровождающих!
— Да. Сопровождающий тебя офицер действительно был из военной комендатуры. Капитан Жмыхайло. А вот все остальные, включая водителя, не являлись сотрудниками комендатуры и вообще не были военными. Не исключаю, что их задача заключалась убрать тебя так, чтобы ты не доехал до места прибытия. Несчастный случай, например. Понимаешь?
— Меня хотели убить?
Отец Генки только неопределенно кивнул.
Налицо какая-то сумбурность в происходящем. Сначала история с побегом из машины военной комендатуры, затем поджег дома, в котором я жил. Что, черт возьми, происходит? Кто все это делает?
— Кому и чем я помешал? — подумав, я задал простой, но важный для меня вопрос.
Павел Сергеевич ответил не сразу.
— Факторов много. Но считаю, что определяющим был момент, когда Алексей Владимирович Черненко, а после и капитан Гнездов написали рапорта, в которых черным по белому было написано, что у тебя повышенный интерес к атомной электростанции. Ты был одержим обучением, сразу же обратил на себя внимание преподавателей. Твои действия, разговоры... Все проявленные успехи на занятиях и вводных были учтены. Один из твоих товарищей, подтвердил подозрения насчет тебя. Кто-то из комитета эти рапорта прочитал и сделал соответствующие выводы. Возможно, есть что-то еще. Полагаю, причина все-таки в этом. Скажи, а с чего ты вообще взял, что на станции присутствуют диверсанты? Как ты догадался, что для атомных реакторов ЧАЭС есть какая-то угроза?
— Интуиция, наверное, — соврал я. Про расследования Григория я решил не говорить. Ведь это он натолкнул меня на мысль, что аварии на ядерных объектах СССР происходят непросто так. — А впрочем... Вы наверняка знаете, что на аэродроме «Овруч» я задержал представителя иностранной разведки. Вывод простой — первоочередная цель это радиолокационная станция «Дуга-1», напрашивался сам собой. Но вывести такой защищенный объект из строя невозможно. Даже крайние меры не помогли. Очевидно же, что от идеи враг не откажется и пойдет с другого направления. То есть, с атомной электростанции... При техногенной катастрофе, автоматически прекращает работу и «ЗГРЛС». Радиационный фон, отсутствие необходимого количества электроэнергии для работы антенн и ретрансляторов, общая негативная обстановка... Отсюда я и сделал вывод. И оказался прав.
