конкурента тут же душить должен, лично и жестоко.
— Он и задушил, но побоялся дать бой. Решил, что может потерять слишком много своих товарищей. Поэтому пошёл на сделку с тёмными силами, — грустно пояснил старик, скидывая на землю свою поклажу и начиная разбивать лагерь. — Эти воины считались непобедимыми, подчинить или разбить Герлион их не мог, однако нашёл иной способ убрать конкурентов.
— И какой же способ?
— Он обрёк их на участь, что хуже смерти… проклял и их, и весь городок… — старика внезапно пробила дрожь и на холме вдруг задул ветер. — О великие духи… лучше бы он их всех убил и вырезал весь городок под корень, посыпав землю солью…
— Не томи, старик, — попросил я, щелчком пальцев создавая искру и тем самым разжигая костёр. — Расскажи мне, что может быть хуже тотального истребления?
Что может быть ужаснее смерти, да не только собственной, но и всех боевых братьев, родных и близких? Старик мне так и не ответил, сказав, что я должен сам отправиться в городок и увидеть всё собственными глазами. Жизнь научила меня, что со старшим поколением спорить не стоит, мало того что невежливо, так ещё и бесполезно. Лучшее, что можно сделать с ворчливыми и упёртыми стариками — согласитесь воспринять как можно больше их опыта и мудрости, и, разумеется, ни в коем случае не стоит таить обиды. Все когда-нибудь также ворчать начнём, дожить бы только до этого времени.
Городок выглядел заброшенным, все избы вокруг городища лишились своих жильцов. При этом здания ещё выглядели довольно хорошо, но почему-то никто их не заселил. Идя всё дальше и приближаясь к центру, я подошёл к городищу и частоколу с воротами, напротив которых стояла молодая девушка и активно колотила сами ворота.
— Открывайте я сказала! — несмотря на свой скромный рост и хрупкость, она выглядела довольно свирепой.
Впрочем, её голову укрывал шлем, нарядилась она не в платье, а в дублет, поверх которого сидел стальной нагрудник. Также у неё имелись наручи, рукавицы, поножи и самый настоящий боевой топор на поясе. Хотя было видно, что в таком снаряжении ей было тяжело передвигаться и даже простое колочение в ворота вызывало у неё отдышку.
— Проклятье… не слушают… — с досадой произнесла девушка и пнула ворота ногой. — Гады какие… совсем что-то на них не похоже…
— Как тебя зовут? — поинтересовался я.
— Ох, ты чего подкрадываешься?! — тут же девушка встрепыхнулась и резко обернулась. — Нельзя так людей пугать!
Да, как я и думал. Лицо было совсем молодое, а в ярких голубых глазах горел огонь приключений. Волосы она коротко подстригла и упорно прятала под шлемом, видимо надеясь, что это поможет ей сойти за мальчика. Однако даже дублет и нагрудник не могли скрыть хрупкую девичью фигуру. Ну и голос совсем не мужской, слишком звонкий и задорный, совершенно не басистый.
— Еленой меня звать, а ты кто такой? — девушка всё таки спустя паузу представилась.
— Александр, маг-рыцарь Крилоны, — я тоже представился и подошёл ближе. — Признаться, я думал ты попытаешься прикинуться мальчиком.
— С чего бы это?
— Ну… чтобы на воина походить.
— Мне не нужно походить на воина, ведь я воительница.
— О как, понятно.
— А что? Я должна быть с длинной косой, за которую меня в бою схватят? Или вместо обтекаемого нагрудника бронелифчик должен быть? Может ещё и каблуки на сапогах должны быть?
— Я этого не говорил.
— И правильно, — сурово заявила Елена, которая явно ещё ни разу не сражалась и поэтому была такой дерзкой, впрочем, она уже отвернулась от меня и снова переключилась на ворота. — Не открывают, засранцы, представляешь? Я к ним столько времени добиралась, а они… где они вообще?
Я тоже не совсем понимал, что происходит. Если они не мертвы, то почему не отзываются? Или все слова старика были больше метафорами? Некоторое время мы наблюдали и даже видели бродящих по стене воинов, но те не отзывались и никак на нас не реагировали. Им было на всё плевать, будто они…
— Лишились души? — предположил я, но не был уверен, что Герлион смог договориться с существом, которое забрало бы души: это очень сильная магия, которая недоступна смертным его весовой категории.
— Нет, Александр, всё хуже… — к нам уже доковылял и сам старик. — Они лишились памяти и истории. Без неё они начали затухать и стали в результате… никем. Они живы, но ничего из себя не представляют. Бесцельно бродят внутри своих укреплений, почти не едят и скоро время их окончательно уничтожит.
— Что мешает нам войти внутрь? — спросил я старика, глядя на может и толстые, но деревянные ворота.
— Я считаю, что они могут на нас напасть. Внутри их много и снаряжены они хорошо.
— Нет, я отсюда с пустыми руками не уйду! — уверенно заявила Елена и сняла с пояса топор. — Я вступлю в их ряды!
— Они не берут женщин в свои ряды, девочка, — устало пояснил старик, но Елена его не слушала и уже начала прорубаться сквозь ворота. — Ишь какая упорная… это её и погубит.
— Или сделает сильнее. Упорство — важно, если, конечно, держать его в узде, — заметил я, с усмешкой наблюдая за попыткой Елены прорваться: получалось у неё слабо.
Я же тем временем взял разгон и с разбега взбежал на частокол, отпрыгнул чуть повыше и кое-как зацепился за край. Далее без проблем подтянулся на одной руке и оказался на стене, а затем и во внутреннем дворе.
— Ты как это сделал?! — снаружи раздавался возмущённый голос Елены, у которой открылось второе дыхание и она снова начала молотить ворота.
Я же начал медленно проходить к главному зданию, смотря на то, как воины проводят меня пустыми взглядами. Некоторые из них, судя по грязи на броне, сидели тут неподвижно очень долгое время. И даже моё вторжение не заставило их подняться на ноги и защитить собственный дом. Ведь они не помнили, что такое "дом" и позабыли всё, что им было дорого.
Это была сильная магия, однако просто так забрать душу практически невозможно. Это под силу лишь сильнейшим богам, которым должны поклоняться хотя бы сотни тысяч, а лучше миллионы. Иначе даже душу простого смертного против воли не заберёшь, душа просто расколется в процессе этой борьбы. Память же была неотъемлемой частью души.
Войдя внутрь главного здания я обнаружил ещё нескольких воинов, эти были покрыты уже не грязью, а пылью. Тоже давно сидят и смотрят лишь в одну точку. Большую часть главного зала занимал гигантский стол и красивый
