– Что ж, ты сам вырыл себе могилу, дед. – вздохнул Кейташи и опустил глаза вниз. Это был обманный трюк, если разговаривая на повышенных тонах ты вдруг опустишь взгляд вниз, то человек напротив тебя – инстинктивно посмотрит туда же. А тем временем правая рука Кейташи стремительно разогнулась, хлыстом, накапливая кинетическую энергию в самых кончиках костяшек – Нна!
– Тунц! – что то было неправильное в ударе. В том, как легко старый торговец перехватил его руку своей. В том, как огоньки радости зажглись в его глазах. В том, как расширились его плечи и зашевелились, забугрились мышцы под кожей предплечий.
– Ну наконец то. А то я уж заждалась…
Глава 6
К нам на базу привезли мебель. Привезли оборудование. Откуда‑то из другого города Акира выписала команду чистильщиков – иначе это не перевести, пятерых молчаливых женщин в униформе, и с промышленными пылесосами, чем‑то похожих на последних «Охотников за привидениями». «Охотницы» так оперативно и качественно устранили пыль, грязь и прочую разруху на вверенной нам территории, что у меня только челюсть отвисла. Я‑то думал, будем мы тут несколько дней всей командой тряпочками елозить, как в детстве на субботнике в школе, а тут – раз и после обеда все чисто. Прямо с белыми перчатками ходи и по перилам проводи – чистые останутся. Мебель, кстати, тоже быстро привезли, вот только привезли мебель не в убежище, а в дом рядом, конспирации для. В результате мне и Майко пришлось таскать мебель (слава богу недалеко и слава богу в разобранном виде).
В самом убежище, кстати нашли весьма удобные тележки, типа того, что используют грузчики на вокзалах, так что тащить пришлось до входа в убежище, потом на тележке везти до помещения, где нужна мебель и то взяли самый минимум – в основном для личных комнат девушек, потому как в убежище оказывается уже был неплохой зал для брифингов, или комната для совещаний, или штабное помещение – и удивительно, но там остался длинный стол в форме вытянутого эллипса и стулья. Стульев, правда не хватало, было всего три штуки, но тут уж проблему решили кардинальным образом – Майко притащила откуда‑то семь надувных пляжных кресел. Надула с помощью велосипедного насоса и теперь наша комната для совещаний выглядела как смесь военного штаба и пикника на выезде.
Мне завезли ящики с колбами, мензурками, горелками и прочей ерундой. Несколько десятков лабораторных мышей. Тут у Читосе просто сердце зашлось от жалости. Пришлось пообещать, что никаких зверских экспериментов не будет, а кто выживет – будет отправлен на почетную пенсию вплоть до достойной смерти от старости. Пообещал с легким сердцем, ибо и сам не горю желанием резать зверушек, но, блин надо. Потому что знание о особенностях и пределах своей способности – может в любой момент стать разницей между жизнью и смертью. Мы не можем себе позволить быть невеждами в этом отношении.
Так что пока первый вопрос – с базой решался нами спокойно и последовательно – Майко сделала «проходку» по третьей и четвертой улицам. Акира говорит, что семья на самом деле неоднородна и больше всего у старика Джиро вызывают нездоровые опасения две самые сильные ее ветви – одна с его двоюродным братом Хиро‑саном, которая «работает» с дальнобойщиками и игорными салонами на западе Сейтеки, также держит портовую контрабанду и складские помещения, и вторая – под патронажем родственника со стороны жены, некоего Такеши. Именно ветвь Такеши и держит третью и четвертые улицы, салоны «массажа» и игровые автоматы пачинко. Там и подпольные игровые клубы, замаскированные под неприметные кафешки с кабинками, и даже самое настоящее казино, снаружи – частный клуб «Золотой Дракон». Вход только членам клуба, да.
Так вот, время идет, а мы по списку Джиро‑сама так ничего и не сделали. Нехорошо. Так старик может и решить, что не ценим мы то, что он для нас, неразумных делает и от скольких неприятностей он нас ограждает. От себя любимого – в первую очередь. А ну как перестанет?
В общем, пока мы тут по дизайну и оборудованию масло гоняли, Майко акцию задумала, спланировала, добро у Высокого Собрания получила и осуществила – все в одного, все чисто и без перегибов. Ну, насколько Майко вообще без перегибов может. Переломы и сотрясения не в счет, работа в гокудо вообще опасная и риски включает. А вот заикание на нервной почве у их лейтенанта – это уж, пожалуй, перебор. Ну тут, уж как получилось – развела руками наша Майко‑Крушить, это уж такая впечатлительная натура у мальчика. В общем и целом, Майко – молодец.
Читосе тоже молодец, кстати. Она у нас большую часть работы на себя взяла, закуп продуктов, покупку бытовой техники (да, в логове суперзлодеев обязательно должен быть холодильник и микроволновка, а еще телевизор и игровая приставка – а вы не знали?), самостоятельно заказала доставку еды в соседний домик (который для маскировки сняла Акира) и принесла все в конференц‑зал.
Вот и сидим мы – кто на стульях с прямой спиной (Акира, конечно же), а кто на надувных креслах вокруг стола (все остальные), поглощаем японский фаст‑фуд и наслаждаемся пивом и лимонадом. Пива, мне, кстати не дали, да и ладно. Читал я, что у людей старше тридцати вкусовые рецепторы, отвечающие за восприятие сладкого вкуса отмирать начинают, поэтому дескать мы начинаем всякие оливки с маслинами, да сыр с плесенью любить, да горчицей с уксусом поливать. А в детстве и юности, дескать горького да кислого неохота. Вот не знаю, не знаю, а только пивка бы я сейчас холодного да из запотевшей жестяной баночки… эх. Не сильно‑то и хотелось.
– Демон Максвелла… – протягивает Акира и смотрит куда‑то вверх, задумчиво качая своей полуснятой туфлей: – неверная у тебя концепция, Син. Демон Максвелла – это мысленный эксперимент, такой дворецкий, что ли. В одну часть сосуда он пропускает быстрые молекулы, а в другую – медленные. В конце концов одна часть будет горячей, а другая – холодной.
– Ты Акира – заклепочница. – говорю я: – вечно ты по мелочам придираешься. Вот хочешь я тебе историю расскажу?
– А давай. – дает добро с места Майко, прерываясь от поглощения пищи в невероятном количестве. Клянусь, у нее там реактор по переработке пищи стоит.
– Слушайте. Вот однажды сошли морячки на берег в Рио‑де‑Жанейро, по городу пройтись да на девчонок поглазеть. Двое друзей, вон, как ты с Майко. – Майко с места салютует мне бутылкой темного пятипроцентного «Асахи» – дескать подкол засчитан. Акира едва кривит губу, но помалкивает.
– Ну и поссорились с местными. А там же карнавал, это же Рио, перья все эти, костюмы. И, видимо, кто‑то там Зорро косплеил. Со шпагой, все дела. Вот, поссорились наши друзья с местными, а один из них возьми и пырни нашего шпагой. Ну вот лежит он, кровью истекает на руках у своего друга и говорит – Шиничи, дружище, я тут помираю как последний дурак, проткнутый шпагой из дешевой одногрошовой пьесы. А Шиничи его поправляет – трехгрошовой, говорит. Правильно же говорить трехгрошовой, верно? Так вот, а его умирающий друг посмотрел на него таким взглядом и сказал – а знаешь, в чем твоя проблема, Шин? Ты вечно цепляешься за эти чертовы две иены. И умер. – Я обвел всех взглядом. Акира не изменила позы, но я думаю, что поняла меня. Читосе точно впечатлилась. Майко хмыкнула.
– Две иены. Запомню. – сказала она.
– Так что, строго говоря – на две иены, конечно это называется по‑другому. Но мне понятие демона Максвелла тут ближе – потому как может быть ты разгоняешь молекулы, а может быть ты просто отбираешь самые горячие.
– Но в этом случае, куда же тогда подевались холодные молекулы? – спросила Акира, все еще не желающая сдаваться.
– Две иены, Акира! – протянула с места Майко: – ты опять зануда.
– Вот! Именно. Правильно заданный вопрос. – не обратил я внимания на неорганизованные реплики из зала: – Как учил нас Ломоносов и закон сохранения энергии – ничто из ничего не получается. Равно как и никуда деться не может. Что же может означать тот факт, что мы видим горячие молекулы, но не видим холодных?
