часть сделки я отработал и участвовать в мясорубке более не желал. Единственное, отправил два десятка конных и мушкетеров Данилы присмотреть за Иваном Ивановичем, чтобы князюшку не пришибли, по ходу «пьесы».
Не успел выдохнуть как снова этот прохвост, Вячко, явился:
— Беда, княже! У Плотницкого конца татары!
— И что с того то?
— Тьма! Спешились и давят наших. Без края и без счёта татар! Усе концы окружные заполонили.
Вячко в трусости замечен не был ни разу, а сейчас в его глазах паники было как фантиков у дурака. Не шутки. Сорвался и велел резервы в то место стягивать, а когда я прискакал туда, мне реально поплохело, потому как, ни о какой тысяче речи не шла и близко. Все улицы вокруг пресловутого Плотницкого конца до «горизонта» были заполнены татарами в остроконечных шапках. Спешившиеся степняки заняли первый ряд рогаток и под непрерывными обстрелом с руганью, с матом, погоняемые кнутами своих десятников лезли на второй, густо замотанный «егозой». Многие через крыши спрыгивали нам тыл, отчего то и дело вспыхивали короткие схватки со всадниками пронских князей, оставшимися поддерживать наш фронт.
Откуда тут эта орда? И вдруг, словно нить в голове лопнула. Вспомнил! Ведь Иван Иванович, когда захватил брата, возвращался из Орды. А на эту зиму Узбек планировал большой поход, чтобы наказать Смоленск, переметнувшийся на сторону Литвы и отказавшийся платить выход. Хан послал свои тумены, приказав присоединиться к походу всем войскам данников, прежде северо-восточной Руси, самыми сильными из которых и были Иваны, Калита и Короткопол. Понятно, войска Орды прибывали на Русь разными путями и целого тумена в Переяславе быть не может, но нам половинки хватит, не говоря о том, что мои планы разом накроются медным тазом. Огромадным таким тазом.
Это жопа, полная, расплата за отсутствие разведки. Ясно как дважды два, Короткопол дружины собирал вовсе не для разборок с родственниками. Он к походу на Смоленск готовился! Ох и балда, ох балда! Знал же, помнил, да с чертежами этим совсем из головы вылетело.
Боржоми пить поздно. Думать надо. Удержать проходы долго мы не сможем, пороху не хватит. Я ведь не рассчитывал на ТАКОЕ. Ноги бы унести. Что же делать? Бросать своих и князей на растерзание? Что мои резервы то, копейки, надолго не хватит!
Дал команду стягивать всё, что можно к прорыву, залез на крышу и нервничаю. Ногти грызу и то дело в трубу зыркаю.
О-о-о! Среди «моря» степняков медленно ползла внушительная делегация из тяжелой монгольской конницы в богатых, крепких доспехах. А по центру вона какой павлин, в шелках и золоте. По ходу какая-то важная шишка, может сам дерюга! Решение пришло мгновенно. Опробую один фокус, а не выйдет, хоть передышка в пару часов будет.
Поначалу бомбардиры, накрученные не бить татар, старались бить жёлтыми, светозвуковыми и травматическими коричневыми, но они быстро закончились и уже вовсю лупили картечью и осколочными. А за то, что нас ещё не смяли стоит поблагодарить гранаты и бомбомёты, последних всего пять, но суммарная масса их залпа переплёвывает остальной огнестрел вместе взятый. Да бомбарды с мортирками не остывали, в упор дробью лупили. У ежей и егозы завалы целые трупов образовались, а подоспевшие мушкетеры Данилы аккуратно выбивали травматическими дисками богато одетых нукеров, командиров. Свинец в резиновой оболочке не убьёт, но ребра или руки-ноги поломает точно, а это минус боец и неразбериха, что нам только на руку.
— Зелёные доставай, — крикнул я Малу, отвечающему за артиллерию.
Зелёные снаряды у нас химические, 10-хлор-5,10-дигидрофенарсазин, он же адамсмит, что синтезировали конденсацией хлористого мышьяка с дифениламином. Противника он не убьёт, всего то на несколько часов сделает овощем. Подходи, вяжи такого голыми руками обоссавшегося, проблевавшегося, катающегося по земле и визжащего словно свинья. У них и через десятилетия от слабейшего запашка арсинов будет приключаться истерика. Детям будут рассказывать, как вдыхали дьявольский огонь. А вместо пороха серанит, смесь аммиачной селитры и серы дающая при сгорании серный ангдрид. Клубы этого соединия с едким запахом вызывали жжение в дыхательной системе. В совокупоности с адамситом адская смесь, буквально выворачивающая наизнанку. Прекрасно понимаю, чем это мне аукнется, но выбора нет. Если устрою нойонам бойню, с рук мне это не спустят.
— Угол сорок семь! Огонь!
Бомбочка с начинкой под два пуда вместе с ВВ при взрыве образовывал мелкую взвесь, которая накрывала около ста квадратов.
Взлетевшие пузатые бочонки с хвостиками медленно плюхнулись куда-то в гущу степняков и вскоре дали о себе знать ядовито-зленым дымом. Пять залпов, потом ещё пять и ещё, да бомбардами обработали тех, кто у колючки кучковался и подождали малость.
Через пять минут начался первый «приход». Большинство получит лёгкое отравление — боль в горле, чихание, жжение в носу и носоглотке и обильное слезотечение. Часа на два они не противники, а там, где прилетело побольше, всё куда хуже. Целыми кучками накрыло, рвота спазмы, удушья.
Старались подарки отправить к делегации поближе, но по концам ветерок здорово гуляет, и всю дрянь довольно быстро растащило. Даже до нас дошло, благо своих сразу подальше оправил, оставив лишь три десятка в противогазах.
Первыми повязали тех, кто был у рогаток, после принялись вытаскивать на свежий воздух всех подряд, заодно и зону поражения перекрыли. Газ вскоре рассеялся, так что обычная повязка с активированным углём и очки защищали нормально. Народу прибавилось и хапали зараз многих, а прежде, чем нам стали оказывать хоть какое сопротивление девять сотен нукеров и большая часть пожаловавшей на смотр «делегации» оказались в плену. Нукеров передавали по «цепи» оттаскивали к лагерю, устроенному на Трубеже, под защиту ежей и вагенбургов. Брали тех, кто поближе и самых тяжелых, чтобы минимизировать летальный исход. Едва живым давали подышать противодымной смесью[iii], тем кому было «полегче» промывали глаза и лицо, сорвали одежды, заодно и местным помогали, что попали под раздачу. Пока мы занимались реанимацией, окончательно запутав противника, Рязанский Кремль был взят на копьё. И по контролируемому коридору в лагерь возвращалась очень странная процессия. Коробочка топорщиков, по бокам мои конники, а в центре, под руки тащили богато одетого мужчину в крайне некондиционном состоянии. Избит он был так что и врагу не пожелаешь.
— Ох ты же б….
Наперерез выскочил Никита. Он лихо соскочил с коня и, подбежав, приложил кулак в груди и коротко поклонился.
— Прости, княже. Едва успели Короткопола отбить! С князьями повздорили. Едва до рубки дело не дошло.
— Он хоть живой? — кивнул, показывая на висевшего
