Кристина слушала затаив дыхание — и с немалой долей разочарования. С самого детства Перекрёсток неизменно вызывал у неё чувство спокойствия и умиротворённости, чувство, что всё в мире находится на заранее определённом, правильном, месте. Однако сказать то же самое о Провалах она, при всём желании, не могла — эти штуки пугали её до чёртиков. Как что-то настолько жуткое умудрялось создать нечто настолько же безмятежное?
— Разве ваши философы не считают, что целое несводимо к простой сумме своих частей? — Дух как всегда отлично понимал, что творится у неё в голове.
— Некоторые, — рассеянно ответила она, но развивать эту тему не стала, переключившись на другое: — Но подожди, мы же нашли ещё два Перекрёстка, и что-то мне не показалось, что они были похожи на это место. Они были какими-то… пустыми? Заброшенными? Даже не знаю, как точнее описать…
— «Мёртвыми». Полагаю, вы ищите именно это слово.
— Пусть «мёртвыми», — легко согласилась Кристина. — Правда, в таком случае, нам нужно признать, что раньше они были «живыми».
— А почему вы считаете, что это не так?
Она так и замерла с распахнутым ртом. Почему? Потому что природные аномалии, даже настолько запредельные, как Перекрёстки, с которых начинаются дороги в другие миры, не могут быть живыми — так, во всяком случае, ей казалось.
— То есть, ты хочешь сказать, — осторожно начала Кристина; кажется, впервые, за тринадцать лет знакомства с этим местом, ей стало немного не по себе, — что Перекрёсток разумен?
— Я хочу сказать, что это место живёт, — уточнил Дух. Мгновение спустя он переместился на диван, где удобно устроился, облокотившись на подлокотник и закинув ногу на ногу. Выглядело абсолютно естественно — но Кристина отлично знала, что это было оптической иллюзией, пусть и весьма качественной: как бы это ни выглядело со стороны, Дух никогда ни к чему не прикасался.
— В отличие от других, — между тем добавил он, знаком предлагая занять кресло напротив — старое и истрепавшееся, с некогда нежно бежевой обивкой, которая от времени и застаревшей грязи успела превратиться в жёсткую щетину.
— И… и от чего это зависит? — спросила Кристина, усаживаясь на своё любимое место. О сохранности одежды можно было не думать — за все годы, проведённые в этом месте, на ней ни разу не оставалось ни пятнышка.
— Во многом от того, какие именно Провалы связываются аномалией. Так, если все они ведут в мёртвые миры, то Перекрёстку неоткуда черпать силу, и в скором времени «умирает» и он сам. Есть, впрочем, и другие способы получить необходимую энергию: например, взять её у местных жителей — при условии, что вы сумеете организовать беспрерывный поток желающих умереть ради благой цели, — он жёстко усмехнулся. — Задача, как вы понимаете, весьма непростая — живые существа инстинктивно сторонятся Перекрёстков — но решаемая.
— Допустим, решили, — Кристина заинтересованно подалась вперёд. — И что потом?
Вместо ответа, Дух расслабленно откинулся на спинку дивана со скрещёнными на груди руками и слегка наклонил голову. Прежде, чем Кристина успела понять, что это значит, в гостиной появились двое. Судя по тому, что вышли они из дальней стены, прямо сквозь металлический стеллаж, на котором вот уже много лет хранили немногие уцелевшие вещи, принадлежавшие бывшим владельцам особняка, не оставалось никаких сомнений, что вошедшие не были людьми.
«Кристина. Вернулась», — раздалось в голове. К креслу быстро приближалась девушка в свободных брюках, тяжёлых берцах и тёплой толстовке не по сезону. Однако в глаза бросалось даже не это — а серый эластичный бинт, обёрнутый вокруг головы, и плотная повязка на правом глазу. От неё не отставал ещё один призрак, выглядевший как образцовый дворецкий XIX века: в парадном камзоле и штанах-кюлотах, складками собирающихся у коленей; образ довершали чёрные нитяные чулки и остроносые лакированные туфли. Лица призраков так и не успели сформироваться до конца, отчего выглядели как непроработанные наброски начинающего скульптора: гротескно и оттого немного жутковато.
«Чужак. Уходи. Не твоё место. Уходи. Чужак», — Дворецкий не слишком вежливо указал на Духа пальцем. Продолжалось это уже не первый год, хотя Кристина так и не поняла, почему эта парочка так его невзлюбила — сам Дух чаще всего либо не обращал на них никакого внимания, либо относился к ним с подчёркнутой вежливостью.
— Похоже, ваши приятели, наконец, вас обнаружили, — не глядя на призраков, заметил он.
— И хорошо, я всегда им рада, — ответила Кристина, и сочувственно добавила, указывая Раненой на подлокотник своего кресла: — Сколько тебя знаю, всё у тебя что-то перевязано… Если тебя здесь обижают, моргни два раза, хорошо?
Раненая ненадолго растерялась, словно пытаясь сообразить, что именно от неё требуется, а затем нерешительно уселась рядом — на юмор она, как и следовало ожидать, не отреагировала. Дворецкий, в свою очередь, величественно прошагал мимо и занял место чуть поодаль. Отчего-то эти двое считали своей обязанностью не отходить от гостьи ни на шаг.
— Совсем мало вас осталось, — вдохнула Кристина и, подняв глаза на собеседника, спросила: — А помнишь, здесь был призрак мальчика? Такой бледный, он ещё постоянно выглядывал из-за дверей или забирался на чердак? Сто лет его не видела.
— Этот призрак исчез одним из первых. Ваш мир всегда пугал его своим постоянством и предсказуемостью. Полагаю, он покинул это место с немалым облегчением.
— Жаль, — протянула Кристина и тут же почувствовала, как её кольнул стыд: сколько ещё её подопечных решили уйти, потому что она не смогла за ними уследить?
Однако было в словах Духа ещё кое-что, что показалось ей необычным.
— Кстати, я почему-то всю жизнь считала, что пугает как раз неопределённость и непостоянство. Что плохого в том, чтобы знать, чего ждать от жизни?
— Кроме того, что это невыносимо скучно? — улыбнулся Дух. — Я знаю, насколько непредсказуемо ваш мир может реагировать на моё вмешательство, но другие обитатели этого дома… Скажем, это довольно простые существа, им сложно понять, почему опавшие листья падают исключительно вниз. Или взять, например, ту же концепцию времени и тот факт, что оно всегда движется в одном направлении. Признаться, даже мне трудно себе представить, как вы это выносите.
— Даже не знаю, что на это сказать, — после некоторой паузы произнесла Кристина. — Видимо, мы просто привыкли: здесь по-другому не бывает.
«Не приходила. Долго. Нельзя искать. Ушли. Другие. Стали одним», — неожиданно включилась в разговор Раненая.
— Извини. — Что ещё можно было ответить? — Тебе, наверное, будет непонятно, но последний год в университете — самый важный. Зато теперь, когда я закончила, у меня будет больше времени, чтобы вас навещать. Подожди, — вдруг спохватилась она. — А что значит «стали одним»?
Раненая беспокойно заёрзала на месте, словно невозможность ответить на вопрос доставляла ей физический дискомфорт. Тогда ей на помощь пришёл Дух:
— Естественное развитие этих существ. Часть из них уходит, другие сливаются и образуют нечто новое, становясь при этом немного сильнее — и умнее. С вашим приходом этот процесс сильно ускорился: теперь из почти пятидесяти призраков, которых можно было найти в этом доме, осталось меньше десятка. Со временем их станет ещё меньше.
— Ничего себе, — выдохнула Кристина и спросила, оборачиваясь поочерёдно к Раненой и Дворецкому: — А вы? Получается, один из вас тоже исчезнет? Честно говоря, не хотелось бы.
«Не уйдём», — нестройным хором заверили её призраки.
— Эти двое слишком к вам привязались, — подтвердил Дух. — Уверен, если бы не ваш запрет приближаться к Тропам, они бы давно последовали за вами.
— К Провалам, — поправила Кристина. — Я запретила им подходить к Провалам, чтобы кого-нибудь опять не затянуло внутрь.
— Не уверен, что эти создания понимают разницу. Впрочем, уже через несколько лет, когда их станет ещё меньше, это потеряет какое-либо значение: им будет вполне по силам пережить переход в одну сторону, а если повезёт, то и вернуться обратно.
