Мы потопали за ним, перепрыгивая или обходя лужицы, оставшиеся после дождя. Мимо нас деловито спешили прохожие. И никто из них не обращал внимания на разъярённого седовласого господина в чёрном костюме из дорогого сукна. А я недружелюбно посмотрел на него. Он отчитывал мявшегося перед ним паренька лет тринадцати. Тот опустил лохматую голову и уставился на свои поношенные ботинки без шнурков. Паренёк явно бедствовал. На его костлявых плечах мешком висела грязная рубаха с грубыми заплатками, а подпоясанные верёвкой вылинявшие штаны оказались короче, чем надо.
— … Почему не принёс пакет от Корсункова?! — верещал господин, нависнув над пацаном.
— Опоздал, ваше благородие. Он уже уехать изволил, — промычал тот, громко шмыгнув носом. — Простите меня великодушно. Не по злому умыслу не поспел я.
— Ах простите! Ах не по злому умыслу! — ядовито передразнил юнца дворянин и всплеснул «граблями», будто его иголкой в жопу укололи. — Сейчас ты у меня получишь…
Он взвинчено стащил с холеных рук тонкие кожаные перчатки с тиснёным узором, и наотмашь ударили ими по чумазому лицу пацана. Тот стойко принял удар, даже не став уклоняться.
А проходящий мимо них старик в сюртуке желчно пробрюзжал:
— По мордасам ему, по мордасам. Им это самая сласть.
— Козёл, — тихонько прошипел Алёшка и локтем толкнул в спину разошедшегося господина.
Тот покачнулся и непроизвольно шагнул с тротуара прямо в грязь. Затем резко развернулся и начал искать яростным взглядом того, кто его толкнул. И этим кем-то оказался Илья, так как предусмотрительный Лёха успел прыгнуть за его широкую спину.
Побагровевший от злости господин открыл рот, но заколебался. Его раскалённый взор скользнул по внушительной фигуре Ильи, по сабле, револьверу. И в итоге он со стуком захлопнул «варежку» и поспешно отвернулся, словно ничего не произошло.
Да, это тебе, сука, не слабых обижать. Я испытал нечто вроде гордости и вместе с братьями спокойно миновали дворянина. А паренёк между тем успел ускакать от греха подальше.
Алёшка же храбро выдал, злобно поглядывая через плечо на господина, выбравшегося из грязи:
— Если бы он только пикнул — сразу бы на дуэль его вызвал!
— Дуэли запрещены. И лучше бы ты не связывался со столичными дворянами. Когда-нибудь тебе аукнутся такие проделки, — холодно проговорил Илья и подошёл к коляске, запряжённой четвёркой лошадей.
На козлах сидел плюгавенький мужичок в фуражке и нетерпеливо поглядывал на нас. Наша банда забралась в его пошарпанную бричку, после чего он тронул поводья, и усталые лошади повезли нас по узким улицам столицы.
Братья принялись расспрашивать меня и Сашку о доме, родителях и Калининске в целом. Но отвечать в основном пришлось мне. Шурик круглыми глазами глядел по сторонам, а его челюсть болталась в районе груди. Он даже не отреагировал на сердитую речь Илья, когда тот отчитывал его за лишний вес и дряблые мышцы. Так и просидел всю дорогу, словно пыльным мешком пристукнутый.
Вскоре мы выгрузились далеко за пределами центра города возле хлипкого трёхэтажного дома. Он стоял среди таких же непрезентабельных зданий: серых, неухоженных, с потрескавшейся фасадной штукатуркой, грязными окнами и ржавыми крышами. Пахло здесь кошачьей мочой и нечистотами.
— Вот здесь я и снимаю пару комнат, — без особой радости заявил Илья и повёл нас внутрь.
Мы поднялись на второй этаж по скрипучим стоптанным деревянным ступеням и вошли в его обиталище. Оно оказалось весьма скромным. Несколько скособоченных шкафов, широкая кровать с заштопанным одеялом, низенький продавленный диван, пара вытертых кресел, два исцарапанным стола, мутное овальное настенное зеркало и полинявший ковёр на полу.
— Душ и туалет в конце этажа, — просветил нас старший брат. — Чемоданы можете поставить в шкаф.
— Только ты, Сашка, не спеши разбирать свой чемодан. А то вдруг обратно поедешь коровам хвосты крутить, — глупо сострил Алёшка и почесал небритую щеку.
— Сплюнь, — раздражённо шикнул на него Илья, сдвинув густые брови над переносицей. — Александр — это наш билет в сытое будущее.
— Батька и про тебя так говорил и про меня, — кисло улыбнулся Лёха, покосился на меня и добавил: — А про тебя он так не говорил?
— Не. Сказал, не спейся там в столице, да и ладно, — с весёлой усмешкой отмахнулся я.
— А ты до этого уже бывал в крупных городах? — вдруг спросил Илья, внимательно посмотрев на меня. — Сашка вон все глаза проглядел, а ты — хоть бы хны.
— Может и бывал. Не помню. У меня же с памятью — совсем туго, — пожал я плечами и мысленно досадливо поморщился. Опять прокололся.
Старшие братья переглянулись, но ничего не сказали. Зато их лица стали весьма выразительными. На них было написано, что батя взял в семью совсем сирого и убогого.
Илья ещё раз посмотрел на меня, а затем привычно подогрел чайник на примусе. Мы расселись вокруг стола и принялись пить чай из разрисованных хохломой бокалов, громко хрустеть чёрствыми крендельками и вести неспешную беседу.
Я узнал, что Илья практически всё своё время проводит на службе в дружине князя Савёлова и копит деньги, чтобы впечатлить потенциального тестя. Ему приглянулась одна дворяночка, но её папенька пока не даёт разрешения на свадьбу. Дескать, женишок и не родовит, и не маг, так может хоть деньгами усластит взор отца девушки. Знакомая тема.
Лёшка же был типичным неудачником. Он брался за всё подряд и ничего у него не получалось. Все его в теории прибыльные дела прогорали. И каждый раз он глушил своё разочарование вином, распутными бабами, картами и бильярдом.
Вот такая мне досталась семейка. Я грустным взглядом скользнул по братьям. И вдруг в дверь кто-то настойчиво постучал.
Илья резко вскочил, автоматичным движением одёрнул мундир, выбрался из-за стола и открыл. На пороге стояла седовласая дама в чепчике. Она противным голосом, напоминающим визг пилы, сообщила Корбутову, что ей минуту назад телефонировал его сотник и приказал Илье срочно явиться к нему.
Брат поблагодарил её, закрыл дверь и с неприятным удивлением промычал:
— Я же отпросился на сегодня. Значит, не удастся мне сопроводить Александра в академию. Алексей, займёшься?
— У меня безотлагательные дела, — заюлил тот, посмотрел на часы с кукушкой и добавил: — Ого, время-то уже сколько! Пора мне, пора. Засиделся я с вами.
— Я с Сашкой съезжу, — охотно вызвался я, решив заодно город посмотреть. — Вы главное — адрес нам назовите и скажите, сколько извозчику заплатить.
— За одну версту берут двадцать пять копеек. Два с половиной рубля придётся отдать. У вас деньги-то есть? — проговорил Илья. И его грудь покинул богатырский вздох.
— Есть немного, — взволнованно произнёс Шурик, который вдруг весь напрягся из-за близкого знакомства с академией.
— Не робей, поехали, — хлопнул я его по плечу и ободряюще улыбнулся.
Тот нервно вздрогнул. А Илья заботливо проронил, смерив нас строгим взглядом:
— После захода солнце будьте внимательны. Держитесь поближе к фонарям. И лучше вообще на улицу не выходите, особенно на окраине города. Давеча нищий околел в подвале, да поднялся к рассвету в виде нежити. А тут женщина шла с вёдрами к водопроводной колонке. Он её и загрыз. Благо, что больше никого не успел сгубить. Мужики топорами его изрубили.
— И часто у вас такое происходит? — безрадостно уточнил я, почувствовав холодок вдоль позвоночника.
— Бывает. Много чего бывает в большом городе. И горгулий видят, и прочую живность, охочую до живой плоти. Ладно, поспешать нам надо, — напомнил старший брат.
Мы все вчетвером покинули скромную квартирку Ильи и вышли на залитую солнцем улицу. Тут как раз мимо дома ехал хмурый извозчик. Алёшка тормознул его и приглашающе махнул нам рукой. Вся наша банда поспешно забралась в скрипучий экипаж. А извозчик тронул поводья, после чего лошади нехотя повезли нас в центр города.
Первым покинул бричку Лёха. Он пожал нам руки и соскочил возле гранитного памятника Ивану Четвёртому. Я хмуро посмотрел ему вслед. Хоть бы на проезд скинулся. А вот когда экипаж покинул Илья, то он всучил Шурику два рубля одной бумажкой. Пока самый старший брат нравился мне гораздо больше Лёхи.
