Рана на спине заживала, а синяки с лица и тела уже сошли. Пора бы и выписываться отсюда…
Было утро вторника, когда мне сказали собираться. Я попытался выяснить: Куда?… Мне не ответили.
А чего там собираться? Мне принесли мою одежду. Водолазка и куртка были грубо зашиты… остальное вроде бы цело.
Я одевался под присмотром пожилой медсестры. А в коридоре меня под белы ручки подхватили дюжие санитары и повлекли на выход. Именно повлекли. Даже можно сказать поволокли. Держали за руки и настойчиво тащили. На улице стояла санитарная машина. Двадцать вторая «Волга» с красными крестами по бокам и закрашенным чем-то белым стёклами. В заднем отделении меня положили на кушетку и… стали пристёгивать руки ремнями.
— Э Аллё! Вы чего?
— Молчи, дура! А то укол получишь.
На мой невинный вопрос:
— А куда вы меня везёте?
Я получил лаконичный ответ:
— В дурку….
Ехать пришлось примерно минут сорок. А приехали мы в какой-то… Монастырь.
Не. Реально. Монастырь… Крепостные стены, церкви без крестов. И табличка на входе в бывшую церковь «Психиатрическая больница».
Меня завели внутрь. Постоянно рядом со мною находились те самые санитары-богатыри. А внутри было красиво. Сводчатые потолки. На стенах полустёртые росписи религиозного содержания. Но разглядывать долго мне не дали. Пришла врач. Крупная женщина в роговых очках. Она знаком показала санитарам, чтобы меня завели в кабинет.
В кабинете был стол, а у стены кушетка, застеленная клеёнкой. Врач села за стол и открыла какую-то папку. Я стоял посредине комнаты. Здесь тоже были видны следы прошлого. Высокий сводчатый потолок. И снова росписи на стенах. Наиболее целыми они были ближе к потолку. А на уровне человеческого роста стены были закрашены казённой салатовой краской. Один из санитаров встал у двери, а второй остался в коридоре.
— Раздевайся! — голос доктора был скучным, но тон не предполагал неповиновения.
Понимая, что спорить с врачом-психиатром, находясь в психбольнице бесполезно, я стал не спеша снимать с себя куртку. Снял. Положил на кушетку. Потом, сев на кушетку, снял ботинки. Расстегнув штаны, снял и их. Затем последовал черёд водолазки… Оставшись в чёрных спортивных трусах, я замер.
— Снимай трусы!
Оглянувшись на санитара, я тем не менее, всё же стащил с себя трусы и тоже аккуратно положил их на кушетку.
— Подойди ко мне!
Подхожу. Меня тщательно осматривают.
— Разведи руки в стороны.
Выполняю.
— Закрой глаза! Указательным пальцем правой руки дотронься до носа!
Делаю всё, что мне говорят. Слежу за молоточком глазами, не поворачивая головы. Меня трогают. Вертят…
— Повернись! Откуда шрамы?
— Какие?
— Все.
— Откуда все не знаю. Я ничего не помню. Самый свежий на спине — это, как мне в больнице сказали, я на сумку упала. А в сумке была банка трёхлитровая с соком. Банка разбилась. Я порезалась стеклом.
— А из-за чего упала?
— Я не помню. Меня вроде бы ударили по голове.
— Кто ударил?
— Ничего не помню…
— Не ври мне!
— Я не вру… — пожимаю плечами. — Я правда не помню. Ничего…
— Фамилия?
— Я не помню…
— Имя?
— Не помню…
— Сергей! — это уже не мне, а санитару.
Санитар хватает меня левой рукой за шею, поворачивает к себе, а правой замахивается, как бы имитируя удар ладонью… Ладонь у него большая, как лопата…
Мысленно зову Ингу, а сам отключаюсь. Инга отключает всё остальное тело. Помню ещё, что оседаю в руках санитара, теряя сознание.
Прихожу в себя от сильного запаха нашатыря. Обнаруживаю своё тело, лежащим на кушетке. Санитара нет, а в чувство меня приводит пожилая медсестра. Врач всё так же сидит за столом и чего-то пишет.
— Ты чего тут в обморок падаешь?
— Я не знаю… А что со мной было?…
Вот в таком же духе снова продолжается разговор. Мои ответы однообразны: Не знаю. Не помню…
Наконец врач заканчивает свою писанину и говорит санитарке:
— Помыть и в шестую палату.
Меня голенькую ведут по коридору. В руках я держу свою одежду. В конце коридора заходим в помещение с запахом влажности и хлорки. Мне вручается обмылок хозяйственного мыла и поливают из шланга. Кое-как моюсь. Полотенце серое вафельное. Ткань на ощупь ветхая. Есть дыры. Вытираюсь.
Тряпочные тапочки и какая-то рубаха. Рубаха мне велика. Почти до пола длиной. Шлёпаю по указанию санитарку по коридору. Санитарка открывает щеколду и открывает дверь в палату с номером «Шесть». Сюрреализм какой-то. Дурдом-психушка и палата номер шесть. Классика!
Захожу. Две кровати. Кровати металлические, но какие-то хитрые. Спинки цельные. Похоже вся конструкция целиковая или сваренная. Наверное, чтобы психи не смогли разобрать кровать на составные железки. Одна кровать свободна. На ней матрас. Подушка и одеяло по типу армейского, с полосками. На второй кровати лежит девушка. Лежит без движения. Не привязана. Но не шевелится. На наш приход не реагирует. Смотрит в потолок. Глаза пустые. Волосы непричесанные растрёпанные. Из уголка рта стекает слюна…
Я тоже машинально глянул на потолок. Тоже, как и везде сводчатый высокий с церковной росписью. Наверное, девочка «мультики» смотрит после приёма таблеток. Неужели и я скоро стану такой же? Не хочу… Надо бы побыстрее отсюда свалить… Но как?
Мне было приказано лечь и лежать… Что я и сделал. Дверь захлопнулась. Снаружи раздался звук задвигающейся щеколды.
Чёрт возьми! Как я попал в такую патовую ситуацию?
Практически как в дурацкой рекламе из девяностых. Которая зазывала людей поместить свои деньги в очередную финансовую пирамиду. Приходит такой бравый военный и говорит громогласно:
— Ну, вот я и в Хопре!
Ага. И голос за кадром: «По самые уши!»
Глава 12
Лежу. В потолок гляжу…
Интересно. Когда здесь будет обед или ужин? Есть уже охота. Да и от воды бы я не отказался… Но что потом? Интересно, как тут происходит посещение туалета? И как часто? Пока не ознакомлюсь с распорядком дня надо быть поосторожнее.
Сколько времени? Трудно сообразить? За маленьким окошком ещё светло. Окошко почти под потолком. Узкое и зарешётченное.
Светло… Меня начали забирать из больницы примерно в двенадцать. Пока меня собрали, пока ехали, пока осматривали, пока мыли… Прошло часов… часа три-четыре… Значит сейчас примерно четыре вечера. Обед уже прошёл. Следовательно, остался только ужин. Наверняка будет примерно в шесть или в семь…
Рассматривать потолок мне уже надоело. Я закрыл глаза и постарался заснуть… Задремал…
Примерно через пару часов меня грубо разбудили, пихнув в плечо.
— Ужин!…
Два санитара и санитарка.
Сажусь на кровати.
Мне вручают алюминиевую миску и ложку. В миске что-то типа картофельного пюре политое чем-то коричневым. Пюре водянистое, несолёное. А подливка — это склизкие кусочки чего-то мясного с жижицей. Кусок серого хлеба.
Съедаю всё без остатка. Даже корочкой хлеба вытер миску и тоже съел. Запиваю всё жидким, чуть подслащённым чаем. Хотя с чаем рядом напиток явно не лежал. Старый веник если залить кипятком… Примерно так же получится.
Девушку напротив меня тоже подняли. Она безучастно смотрела на всё происходящее. Я заметил, что обе руки у неё забинтованы от кисти к локтям.
Санитар поднимает её переводя в полусидячее положение. Санитарка ловко накормила её сама, присев на край кровати. Чая девчонка смогла выпить чуть больше полстакана. А потом поперхнулась и закашлялась. Санитарка прекратила попытки долить в неё остатки чая. Все миски и кружки были унесены из нашей палаты. Снова захлопнулась дверь. И опять мы с соседкой лежим молча, смотрим в потолок.
Ещё примерно через час нас выводили в туалет. Я шёл сам. Мою соседку вёл под руку один из санитаров. Он же и усаживал её на унитаз. Я всё сделал самостоятельно.
Через некоторое время настал приём лекарств. Опять та же санитарка. Но теперь санитар был только один. И как мне показалось другой. Те двое богатырей не пришли. Этот был более худым, хотя и тоже высоким. Не меньше метр восемьдесят. Да, нет. Высоким он казался для нынешнего меня. При моих полутора метрах роста, любой парень — высокий. Обычный рост, обычное телосложение. Это просто те двое были повыше и поширше… Не думаю, что у них такой большой штат санитаров. А это значит, что дневные сменились и заступила ночная смена.
