сложившихся взаимоотношениях с «соседями» я решил воспользоваться душевным расстройством писучего профессора. Спустившись к старшине и выпросив у него картонную коробку обувного размера, я пошел с ней в столовую. Закупаясь на синенькую пятёрку всевозможными кексами, сочнями и заварными, я рассуждал вслух о коварстве женщин и о знакомом ученом, который от оного коварства пострадал. Поднявшись на свой этаж, я зашел к Зуевой и наделив её толикой закупленного, известил, что еду к потерпевшему в больничку. От выпечки Лида не отказалась, но на меня посмотрела подозрительно. Вернее, сначала на коробку, потом на меня. Видимо подумала, что я не в больничку намылился с таким изобилием. Но укорять меня она не посмела.
Прижимая коробку к себе и озираясь, будто бы я её украл, дошел до машины. Не переставая воровато оглядываться, я открыв переднюю пассажирскую дверь, бережно пристроил свой багаж на пол «шестерки». Подождав, пока прогреется двигатель, двинулся в Советский район.
В этот раз на шпионский антураж я не поскупился. Минут двадцать я колесил по соседнему кварталу, топорно проверяясь на предмет слежки. И только после этого поехал к дому, в котором проживал Юрий Арнольдович. Оставив машину за три дома, я снова начал заметать следы и озираться. До подъезда Амбуса я шел окольными путями. В дверь квартиры я, как и было указано на прилепленной у звонка бумажке, позвонил ровно три раза. Это был сигнал, что пришли к Юрию Арнольдовичу. Мне долго не открывали дверь и я уже начал расстраиваться, что зря потратил время на этот перфоманс.
Я хотел уже поставить картонку на ближайшую ступеньку, как дверь отворилась. На пороге стояла соседка Амбуса. Молодая женщина-декретница была хорошо мне знакома. Это на них с мужем Юрий Арнольдович и херачил добрую половину своих облыжных доносов.
— Здравствуйте, дома он! — мстительно сдала своего соседа-пасквилянта дамочка. — Точно дома! Только сейчас на кухне кашу себе варил. Не откроет он вам!
— Откроет! — громко, чтобы слышал сосед, возразил я, — У меня для Юрия Арнольдовича известия есть важные!
Анонс сработал. После третьего удара костяшками пальцев в филёнку, защелкали оба замка и в приоткрытой двери показалось полголовы душевнобольного.
— Здравствуйте, профессор! — насколько смог, добродушно улыбнулся я Амбусу, — Я к вам и вот по какому делу!
Ответной улыбки я не дождался и понял, что лаборанты Железнодорожного института Булгакова на читают. Обернувшись и удостоверившись, что утратившая ко мне интерес соседка удаляется к своей двери, я заговорщицки прошептал, что имею что сказать про его неверную Земфиру. Которая, на самом деле, как я помню, была Людой.
Глаза Амбуса оживились и он открыл дверь шире.
— Проходите, товарищ участковый! — Выглянув в коридор и покрутив головой по сторонам, Юрий Арнольдович закрыл дверь и тщательно замкнул оба замка.
— Я слушаю вас, молодой человек! Что там такого могло случиться у этой распутной женщины? — бывший декан по-прежнему стоял у двери и к большому круглому столу, вокруг которого стояли стулья, приглашать меня, кажется, не собирался.
— Юрий Арнольдович, может, вы мне присесть предложите? — притворился я уставшим, — Весь день на ногах!
Не дожидаясь реакции на свои слова, я торопливо прошел к столу и поставив на него свою коробку, уселся на стул.
— Вы бы тоже присели, а то неудобно как-то! — обратился я к стоявшему у двери Амбусу и подозрительно меня рассматривающему. — Разговор про вашу жену и её нового супруга будет. И это не на одну минуту!
Упоминание о сопернике оживило профессионального жалобщика и по совместительству шизофреника. Он подошел к столу и сел напротив меня.
— Хотите? — я открыл коробку и выбрав себе эклер, с удовольствием надкусил его. — Угощайтесь, Юрий Арнольдович! — от души предложил я ему, указав на картонку.
— Спасибо! — с достоинством отказался отставной лаборант, — Я сладкого не ем, да и времени у меня совсем нет, — вежливо намекнул мне Амбус и нетерпеливо забарабанил пальцами по столу, — Вы что-то говорили про Людмилу? Что с ней?
— Да, точно! Про Людмилу! — я без уверенности пригляделся к еще одному эклеру, но всё же решил воздержаться, — У вашей Людмилы как раз всё в полном порядке. Как и у ее нового мужа. Это ведь они вас в дурдом тогда определили. Чтобы квартиру у вас оттяпать и беспредельному распутству в ней предаваться, — глаза пасквилянта после последних моих слов недобро сузились.
— Её новый сожитель, как и я в МВД служит, — понизив голос, сообщил я Амбусу циничную неправду, — Потому-то они вас, здорового и разумного человека, в психушку и определили так запросто. Да вы не бойтесь, печенюшки свежие! — я всё-таки соблазнился и достал из коробки еще один эклер.
К моему удивлению, Юрий Арнольдович отринул свои подозрения и последовал моему примеру, начав поглощать пирожные. Я даже забеспокоился, что он раньше времени сожрёт весь реквизит.
— А вам-то, позвольте, до всего этого какое дело? — прошамкал он набитым ртом, — Зачем вы мне все это рассказали?
— А не люблю я этих развратников! — с абсолютной и подкупающей искренностью сообщил я кандидату наук о своем отношении к аморальщине и прелюбодеянию, — Это раз! Но главное в другом! Они в самое ближайшее время за вами придут, Юрий Арнольдович! — снова понизил я голос. — И это два!
— Я вам не верю! — было видно, что Амбус колеблется, — Вы на их стороне! Вы милиционер и значит, тоже на их стороне! — пытался мыслить логически рекордсмен по количеству жалоб, отправленных куда только можно.
— А мне всё равно, верите вы мне или нет! — хмыкнул я и поднялся со стула. Дело было сделано.
— Ладно, Юрий Арнольдович, прощайте! — прикрыл я крышкой коробку, чтобы впавший в волнение железнодорожный ученый не смолотил в задумчивости все оставшиеся плюшки. Моё эфемерное, но уж хоть какое-то алиби.
— И таки да! — повернулся я к нему с завершающей фразой, — Придут они к вам в самое ближайшее время! Возможно, в течение этого часа. Такие вот комнаты, обвел я взглядом обшарпанные стены, они, знаете ли на улице не валяются! Вас, значит, до конца ваших дней в дурильник, а жилплощадь себе.
Из квартиры я вышел без помощи провожатых. Не раз и не два довелось мне здесь побывать в бытность мою участковым. К машине я уже шел с высоко поднятой
