именно ты изобрел воздушный шар. Кто знает, может, это кто-то из твоих людей сделал? Впрочем, не важно, доказать ведь мы ничего не можем. Однако мне кажется, добрый гражданин республики должен следовать рекомендациям церкви если он стремится принести пользу своему народу. Ведь чистая церковь не станет рекомендовать вредные вещи.
— Ммм, вы хотите сказать, что чистые братья — не люди? — уточнил я.
— Из чего ты сделал такой вывод, брат мой?
— Ну как же… вы сказали, что человек — грязное существо. Человек не может не ошибаться. И тут же утверждаете, что ВСЕ, что рекомендует церковь — во благо. Насколько мне известно, рекомендации чистой церкви потому и остаются лишь рекомендациями, что они не высказаны непосредственно чистым богом. Приказы чистого бога у нас обязательны к исполнению для всех, не зависимо от положения.
— Глубокие знания таких нюансов делают тебе честь, брат мой, — кивнул церковник. — Даже удивительно видеть такое от столь молодого человека. Однако скажи мне, почему ты так не доверяешь церкви?
— Что вы, квирит, как я могу не доверять церкви? Просто у нас как-то странно движется разговор. Мы начали с того, что я не доверяю лишь чиновникам патентного бюро, а теперь вы говорите о церкви чистоты.
— Прости, брат мой доминус Диего, наш разговор действительно ушел в сторону. Ты прав, чист лишь бог наш, так что прости мне эту ошибку. Вернемся же к причине, по которой я пришел в твою мастерскую. Так или иначе, я должен убедиться, что изобретение твое не несет в себе толики грязи, ни его части, ни финальный результат. Ты можешь не отправлять заявку в патентное бюро — это твое право. Церковь, как доминусу идет тебе в этом навстречу. Однако проверить все равно необходимо. И для этого я здесь. Таковы мои обязанности, возложенные на меня иерархом Секстусом.
— Расскажете, квирит, как будет проходить проверка, и по каким критериям определяется чистота? — спросил я.
— То дела церкви, брат мой. Просто дай мне возможность все здесь осмотреть, а о результатах я тебя уведомлю, будь уж уверен.
Скотина какая. Загнал меня в ловушку и доволен. Позволил мне возражать в свое удовольствие, даже грубить. Но нельзя же все время спорить. Если я и сейчас откажусь, получится что я все-таки не доверяю церкви, и он вполне законно может пожаловаться вышестоящему начальству, что некий Диего Ортес вообще не желает сотрудничать. Что ж, неприятно. Но у меня тоже есть еще возможность вывернуться, спасибо дяде. Мы с ним обговаривали мои действия в такой ситуации, хотя я и не надеялся, что придется этим воспользоваться.
— А вот здесь вынужден отказать, квирит, — и до того, как нахмурившийся чистый успел вставить слово: — Мастерская принадлежит моему дяде. Я изобрел неплохую вещь, дядя помог мне деньгами и связями и позволяет на практике разобраться в сложностях производства, но мастерская принадлежит ему. Здесь действуют те же правила, что и на всех заводах дяди. Я не могу пропустить постороннего без его дозволения.
В общем, переложил свои проблемы на патриарха.
— Но я знаю, что недавно к тебе приходили проверяющие из магистрата. Неужели им тоже приходилось спрашивать у твоего дяди дозволения?
— Конечно нет! Представители магистратов по закону имеют доступ на любые заводы и производства, кроме секретных. Но, насколько мне известно, церковь чистоты пока не является государственной структурой.
— ПОКА не является, — сквозь зубы процедил чистый, но быстро взял себя в руки, — Что ж. В таком случае я обращусь сначала к вашему дяде, брат мой. Уверен, он не станет мешать чистой церкви исполнять свою службу.
— Уверен в этом, — покивал я. И да, хвостик «в отличие от тебя» он не произнес, но явно подразумевал.
В общем, весело поговорили. К дяде он, конечно же, заявится. Только найти его будет не так-то просто. Придется чистому хорошенько побегать, прежде чем ему удастся встретиться с ужасно занятым доминусом Маркусом. А к тому времени у нас уже будет заказ от доминуса Силвана Криспаса, который как раз разрабатывает новую дальнобойную пушку для армии. Доминус Криспас посчитал хорошей идеей, если каждая батарея пушек будет поставляться с системой корректировки огня в виде воздушного шара. Сейчас он спешно переделывает документы и спецификацию у уже почти готового проекта. То есть, уже переделал, и все эти изменения нынче проходят согласование с заказчиками пушки — военными. И, уверен, здесь сложностей не будет — доминуса Криспаса в военном ведомстве любят и уважают, стараются лишний раз по пустякам не злить, а то скидку не сделает. В общем, как только контракт будет заключен, наша мастерская тоже станет секретным производством, а, значит, чистым придется утереться. Они, конечно, будут и дальше действовать на нервы, но всерьез навредить пока что не смогут.
— Ах да, совсем забыл, — чистый уже почти вышел за ворота, но остановился на полушаге и снова повернулся ко мне, — Ты ведь слышал о беде, приключившейся с семейством Брутусов, брат мой?
— Кто же среди аристократии не слышал, — пожал я плечами, хотя внутренне очень напрягся. Скрыть свое напряжение мне не удалось, чистый явно заметил.
— Да, — покивал монах, — Ужасная трагедия. И виновные до сих пор не найдены. Сыскная полиция сбилась с ног, как и жандармерия. Сам понимаешь, брат мой, дело-то государственной важности. Целая семья эквитов, один из столпов республиканского общества, и убита. Ужасное преступление. Ты ведь был свидетелем одной из смертей?
— Да. Феликс Брутус умер на моих глазах, — кивнул я, глядя в глаза чистому.
— Ужасное, ужасное убийство.
— Так это было убийство? — я удивленно поднял брови, — Ни за что бы ни подумал.
— Ох, да, прости, брат мой. Я оговорился, — виновато улыбнулся чистый, — Несчастный случай, конечно же.
И ушел. Оставил-таки за собой последнее слово. Все-таки чистые меня подозревают. Уверен, подозрение легкое, но исключать моего участия в смертях Брутусов они не собираются. Забавно. Угроза не серьезная, по крайней мере до тех пор, пока у них нет уверенности. Но присматривать они за мной будут. Точнее уже присматривают, просто на всякий случай.
Чистый хотел выбить меня из колеи, заставить суетиться, совершать необдуманные поступки. Но я, наоборот, только успокоился. Нет у них на меня ничего. И уверенности на мой счет тоже нет, или он бы совсем иначе построил разговор. А так он до последнего придерживал козырь, и только в конце, когда стало ясно, что продавить меня не получилось, он решил попробовать еще один способ. Зато можно почти не сомневаться, что в деле с лагерем возле замка Орсини я вне подозрений. С Кэмпилусом теперь действительно придется осторожнее.
