не любите «свирепого вождя северокорейского народа», но… до откровенных фейков-то, опускаться-то, зачем? Не любите его сколько вам нравится, однако, он всё-таки президент страны… Ему положены соответствующие регалии… обращение, соответствующее. А если вы «низводите и курощаете» его до уровня шута, то тогда в обществе исчезает «цифровая дифференциация штанов». И когда она исчезает, то тогда и из вашего президента тоже можно шута делать. Так ведь? Говном кидаться можно в обе стороны. Только вот лично мне, хочется уважительного отношения к статусу поста главы государства, даже если его в данный момент занимает человек невыдающихся качеств.
А по поводу — что я буду делать со своим «захоронением»? А ничего я не буду с ним делать! У меня есть агентство, пусть оно голову над этим и ломает. У меня сейчас другая забота. Пришла в мою голову мысль — что там с моим синтезатором? Он же на сцене остался! А если его «раздолбало», то как я буду без него работать?! Это ж… сложно представить! Если использовать другой «аппарат», то пока с ним разберёшься, пока вникнешь в подробности, сколько времени пройдёт! При текущем текущем цейтноте, это нереально… Нужно будет срочно искать такой же. И потом, там ещё подарки мои были… не думаю, что там невесть бог что в коробках лежало, вроде ожерелья, жемчуга от Карден и всё остальное такое-прочее, но, всё равно. Подарки, они всегда — подарки… Это всё ЧжуВон виноват. Если бы он своими стараниями не загнал меня в армию, ничего бы этого не было бы!
Что уже — подъём? — думаю я, жмурясь от включившихся в палате потолочных ламп.
(позже. Госпиталь, столовая)
Сижу, поел, кофе допиваю. Общепит в госпитале общий. Палаты, мужские, женские — кучкуются на этажах отдельно, а столовка — одна для всех. Но, женщины садятся с женщинами, мужчины с мужчинами. Смешанный вариант — можно, но не принято. Воспользовавшись возможностью, занял свободный столик, не став ни к кому подсаживаться, хотя это в корне неверное поведение в данном социуме. Ну вот не хочется мне ни с кем знакомиться! Не чувствую в себе я сил для этого.
Кормят средне. По типу шведского стола. Берёшь поднос, идёшь мимо раздачи, кладёшь, что понравится. Рис меня не воодушевил, как и вонючий сыр тофу, а также всякие острые салаты. Но внезапно обнаружилась овсяная каша, «редкий зверь» в корейской кухне. Наверное, для каких-нибудь больных. «Слизистый продукт» оздоровительного питания. И ещё сосиски отварные «валом» были, бери, сколько хочешь. Ну я и «ударил» по сосискам и овсянке. Ещё «подцепил» пару варёных яиц, соевый соус к ним, кофе взял. Чая на завтрак нет.
— Привет, покойница!
За мой стол, на место напротив меня, с довольным видом плюхается ЧжуВон.
— И тебе не хворать… живой, — неспешно говорю я, мельком глянув на него и окидывая долгим изучающим взглядом его поднос на предмет — чего он себе понабрал? Может, я чего пропустил — «вкусненького»? Да нет, типичный набор блюд типичного корейца…
— Чё такая вялая? — интересуется ЧжуВон с энтузиазмом берясь за палочки.
— А чё нам, покойникам… — так же неспешно, как начал, отвечаю я. — Лежи себе, да лежи… Процедуры только не пропускай.
ЧжуВон насмешливо хмыкает и окинув взглядом пустую посуду на моём подносе спрашивает: Не слишком ли хороший у тебя аппетит для покойника?
— Не пропадать же добру… — отвечаю я.
— Мне вчера уже четверо выразили соболезнования по поводу твоей кончины, — закидывая в рот первую порцию еды довольно сообщает мне мой собеседник. — Сегодня точно ещё будут! Приходится объяснять, что человек ошибся.
Что, лучше было бы если б человек не ошибся? Замечательно.
— Отправляй их ко мне… — предлагаю я.
— Зачем? — удивлённо поднимает на меня глаза ЧжуВон.
— О покойниках плохо не говорят. А когда о тебе говорят хорошее, слушать приятно.
На секунду задумавшись, ЧжуВон снова хмыкает.
— Ну да, — говорит он. — Представляю, что подумают люди, если я предложу им произнести слова сожаления лично покойной.
Он с довольным видом крутит головой и принимается за завтрак. С минуту смотрю как он ест. Боковым зрением отмечаю заинтересованные взгляды, бросаемые на нас со всех сторон.
— Как прошёл день рождения у твоей хальмони? — ровным голосом интересуюсь я, делая тонкий намёк на толстые обстоятельства.
ЧжуВон, жуя, несколько раз одобрительно кивает головой.
— Всё хорошо, — проглотив, сообщает он. — Бабушке подарок понравился. И твоя песня, и ДжоХван и букет роз. Всё отлично.
Молча жду продолжения.
— Хальмони приедет сегодня меня проведать, — говорит ЧжуВон кинув в рот следующий кусок. — Сегодня день посещений. Я не стал говорить с ней о твоей просьбе по телефону. Такие вопросы лучше решать с глазу на глаз.
Хм, не забыл, что обещал, — думаю я и задаю следующий вопрос. — ЧжуВон-оппа, ты не знаешь, что с моим синтезатором? Он цел?
Оппа на пару мгновений задумывается.
— Я узнаю, — качнув головой обещает он.
Окидываю его оценивающим взглядом. Оппа — решит проблему? Ладно. А то я даже не знаю, к кому обратиться. Не к командиру же части? Хотя, почему бы и нет? Но, если за меня сделают, зачем тогда беспокоиться? У меня ещё один вопрос есть.
— Оппа, а что не так с моей последней песней? — спрашиваю я. — О драконах и Кёнбоккун?
ЧжуВон заметно теряет в настроении и хмурится. Задумывается, потом глянув в сторону, в направлении соседних столиков, чуть вздыхает.
— Потом поговорим, — обещает он.
— Ладно, потом, так потом, — не спорю я и говорю. — Оппа, я тогда пошла.
— Куда ты пошла? — удивляется ЧжуВон.
— К себе, в палату. Посплю ещё, — объясняю я.
— И что, ты меня бросишь одного? — ещё больше
