- Хе-хе! Ну что, Совесть, хавчика надыбали, теперь погнали за одеждой? – злобно усмехнулся я, взяв корзинку в левую руку, и держа под прицелом вход на кухню, подошел к окну. – Нарядимся в принцессу, соберем реверс-гарем из парней-лоликонщиков, и будем грабить караваны, по пути до Рокхана!
Твою ж налево! Выглянув в окно, я увидел, что таверна, кажись, была окружена стражниками, которые ссали заходить внутрь, думаю, что я опасен только в тесных помещениях. Эх, походу, кто-то из жильцов успел удрать… Ладно, хер с ними, убивать гражданских тоже иногда не весело, ведь не все подряд говнюки, к тому же я сам напортачил, значит мне и расхлёбывать. В прочем, ничего нового!
- Ч-что будем делать?
- Варианта два: или пробиваться с боем, - я пафосно передернул затвор дробовика одной рукой, пускай это и было не нужно. – Или воспользуемся старым, пускай не всегда действенным, способом!
- Каким?
Вместо того, чтобы отвечать, я схватил со стола нож, и подошёл к аргонианинам, которые тихо плакали, прижавшись друг к другу. Мать и дочь, явно… Ну что ж, как ни жаль, а я собираюсь выйти отсюда живым. И потому, наставив дробовик на ту, что постарше, я заставил молодую встать на ноги, а затем развернув её к себе спиной, прислонил нож к чешуйчатому горлу.
- Прошу, н-не трогай Синду… - тихим умоляющим голосом произнесла мать аргонианки.
- Если выберусь из города целым, то она вернется к тебе, - фыркнул я, и не обращая больше внимания на просьбы и рыдания матери, двинулся к выходу, приказав молодой аргонианке не рыпаться, и идти вперед.
Синда, так её, получается, звали, открыла дверь, мы с ней покинули кухню, а затем подошли к дверям на выход из таверны. Скажу, что держать одной левой эту Синду, прижимая одновременно нож к её чешуйчатой шее, при этом с болтающейся на руке корзинкой, а в правой держа дробовик, который так и норовил выскочить из руки, будучи довольно тяжелым для моего юного и невинного тела, было писец как неудобно. Да и руки, после отдачи, сильно болели, из-за чего Алисия в моей голове тихо скулила, что-то пища насчет того, что я должен нежнее обращаться с её телом. Ведь оно и так маленькое и хрупкое…
- Слушайте сюда! – злобно крикнул я, когда Синда открыла входную дверь, и мы с ней вышли наружу, где собралось десятка два стражников. – Предоставьте мне лошадь, и выпустите из города, иначе я убью эту девчонку! А потом займусь вами!
Говоря эти слова, я очень надеялся, что среди них, хоть кто-то окажется сострадательным, и не оставит девчонку в беде, которая обмякла в моей руке и тихо рыдала. В отличие от приютских мразей, эта аргонианка была ни в чем не виновата, и мне бы не хотелось причинять ей больше вреда, чем уже причинил. Иногда даже у меня было чувство меры…
- Маленькая… - услышал я, как произнес один из стражников. Видимо он хотел обозвать меня, но вовремя остановился. – Приведите лошадь. Но обещай, что отпустишь Синду!
Этот говоривший, кстати, был тоже звероящером, и судя по всему, был или другом и семьи, или родственником. Возможно даже дядей или же старшим братом.
Я несколько минут стоял, держа стражников под прицелом, направляя дробовик то на одного, то на другого, прижимая Синду к себе, пока наконец, несколько стражников не расступились, и в полукруг, где я находился, не вывели гнедую кобылку.
- Ездить верхом умеешь? – тихо спросил я Синду.
- Н-нет, - сквозь слезы прошептала она, а я мысленно выругался.
- Знаешь, мне похер! Давай, залазь на лошадь!
Мы с ней подошли к лошади, заставив стражников отступить на несколько шагов назад, и расступиться, открыв нам путь, и когда Синда неумело забралась на лошадь, я ловко запрыгнул следом, и приставив снова нож к её горлу, приказал взять поводья, а сам легонько ударил лошадь по бокам туфлями, давая ей приказ двигаться.
- Кто-нибудь один может ехать за мной, - бросил я тому стражнику-ящеру. – Как только окажусь на безопасном расстоянии, оставлю девчонку на дороге. Только оружие, попрошу, оставить!
И вот мы на лошади, которая двигалась рысцой, поскакали через город. Девчонка то и дело норовила свалиться, несмотря на то, что её рост был выше моего, и хныкала, прося меня отпустить её.
- Ты правда её отпустишь? – с грустью в голосе спросила Алисия, когда мы выехали через городские ворота, и сейчас трусили по району крестьян. Я по-прежнему держал в правой руке дробовик, и мне казалось, что моя рука вот-вот отвалится, ибо она уже просто онемела. Да и корзинка с пирожками, сука, мешалась, вися на левой руке, которой приходилось прижимать нож к горлу аргонианки, локтем упираясь ей в руку.
- Отпущу, как только отъедем от жилых районов, - произнес я, обращаясь как к Алисии, так и к Синде. – Не волнуйся, чешуйчатая, тот стражник едет за нами. Так что он заберёт тебя домой. И знаешь… твой папаша, если это был он, сам виноват. Не стоит обижать детишек, хе-хе!
Синда промолчала, а я бросил быстрый взгляд на стражника-ящера, который плелся за нами на сером коне, безоружный, и не отрываясь смотрел на нас. Видимо, она и впрямь дорога ему, что для меня, в последнее время, было как-то дико.
…И вот мы, наконец, отъехали от города, оставив последние дома позади, и я, убрав нож от горла девчонки, приказал ей слезть, держа её под прицелом дробовика.
- За сим, прошу разрешить откланяться, - усмехнулся я, поправив капюшон, немного сползший с моих кошачьих ушей, и перехватив поводья, помчал лошадь дальше по дороге. В какой-то момент я обернулся, и увидел, что стражник посадил аргонианку на свою лошадь, и погладил её по голове, что-то говоря ей, а та, разревевшись, уткнулась ему в грудь…
***
Наступила ночь. Или поздний вечер, ведь черт его знает, сколько сейчас было времени, ведь часиков у меня больше не было, а определять точное время по звёздам, луне, или ещё какой-нибудь фигне, я не умел. Интеллект не позволял, хе-хе, ведь большая часть мозга была забита информацией об огнестреле, ножах и другом оружии. Да и мой нынешний мозг, был ещё меньше, чем прошлый! Да и ко всему прочему, его приходилось делить с одной маленькой ноющей, по поводу и без, девочкой-кошкой, которая меня уже, если честно, начала подзаебывать!
- Куда мы идем, Кимура? Может немного передохнем? Пить хочется! Почему ты не взял чего-нибудь попить? Ой, а что это там? А где мы? А кто мы? А зачем мы?
Вот примерно такими вопросами, вкупе с её писклявым голосом, Алисия, кажется, хотела мне разрушить остатки психики, которая и так держалась на очень тоненькой ниточке. Но мне приходилось терпеть, ведь что я мог сделать со своим внутренним голосом? Как ни старайся, её не заткнешь, зараза…
- Слушай, а ты можешь хоть минуту помолчать? – не выдержав, рявкнул я, отчего моя гнедая кобылка, которую я назвал Щука, испуганно заржала. – Ты мне уже все мозги вынесла, блин! О, Великий Аналь, я даже боюсь представить, как будет тяжко твоему мужу! Уверен, парень просто повесится… Или будет бить тебя!
- Н-но… Мне же больше не с кем говорить, вот я и…
- Завались!
- Почему ты меня обижаешь? Я ведь тебе…
- Да заткнись ты уже! – прошипел я, остановившись на месте, и призвав духовное оружие, в виде своей любимой двустволки. – Слышишь?
Она, наконец, заткнулась, видимо обидевшись, а я внимательно прислушался и… Все верно, мля, мне не показалось!
Развернувшись, вместе с кобылкой, и наставил ружье между двух деревьев, туда, откуда доносился перезвон колокольчиков, который уже довольно давно преследовал нас. Как хорошо, что обе мои руки сейчас были свободны, хоть и сильно болели, ведь корзинка с пирожками висела на Щуке, привязанная к седлу.
- Э, покажись! – громко произнес я, немного поежившись. Ночь, паскуда такая, сегодня была холодная, и мое тонкое платье нихера не помогало. Да и ветер, словно издеваясь, был прохладным. – Твоя скрытность полное говно, между прочим!
- А я и не пытался прятаться, - жутковато произнес шут, выходя из-за дерева, звякая колокольчиками на шапке и носках туфель. Его лицо было растянуто в мерзкой пугающей улыбкой, которая, в прочем, с моим «ангельским» оскалом, не сравнится.
