удивленно посмотрела на Нину, торопливо удаляющуюся по тропинке, и на меня, скачущую за ней.
В зарослях, которые отделяли моё «имение» от остального лагеря, Нина повернулась:
– Ну что ты расшумелась! Я не могу тебе ничего рассказывать. Нас всех накажут, понимаешь ты. Не только тебя, меня…всех!
– Убьют? Ну и пусть! – воинственно негодовала я, – Вы все боитесь, а мне нечего бояться!
Нина остановилась:
– Пей молоко!
Я только тут заметила, что до сих пор держу его в руке. Залпом выпила кисловатое молоко с горьким привкусом лекарств. И испытующе посмотрела на неё, но Нина снова вернулась в свою «раковину»:
– Тебе пора приходить в себя. Заберу тебя из флигеля через полтора часа. Поторопись!
– Я никуда не поеду!
– Конечно, поедешь! Поедешь, – Она твердо смотрела в упор, жестоко, непримиримо.
– Тебе что с того? За свою шкуру переживаешь? Сколько ты здесь десять, двадцать лет? Многих провожала и встречала, значит, знаешь, что со мной будут делать? Рассказывай!
– Ты поедешь, – она повернулась и, как ни в чём не бывало, пошла к баракам, где высокая полная женщина развешивала на веревках бельё.
Я немного потопталась на месте, показывая свою решимость больше никогда не отправляться в гарнизон, и отправилась к Маргарите. Маргарита сидела в кресле в углу комнаты, поэтому, когда я вошла, увидела её не сразу. Она видимо не была удивлена моим визитом:
– Вера, добрый вечер, как поживаете? – любезным, но равнодушным тоном поинтересовалась она, вглядываясь в меня пытливым взглядом.
– Я никуда не поеду больше! Вы меня не заставите! – я решила начать сразу с главного.
– О, банально, банально. Интересно услышу ли я от Вас что-то оригинальное? – она перешла за свой рабочий стол и жестом указала мне на стул перед ней, но я не двинулась с места.
– Вы, Вера, довольно упрямый человек. Даже после того, как Вам объяснили, что домой Вы не отправитесь и бесполезно заводить об этом разговор, Вы продолжаете упорствовать в своих нелепых притязаниях изменить заведенный здесь порядок. Порядок, между прочим, который существует не одно десятилетие. Вы полагаете, что оказались в уникальной ситуации? Это не так. До Вас тут побывало множество женщин, которые вступали с Алькальдом в «донорские» отношения. Начало было всегда одинаковым, все почти вели себя и поступали как Вы, Вера. Однако бывает у таких отношений конец и он различен. Об этом Вы не должны забывать.
– Если Вы о смерти, мне всё равно! – Я не хотела так быстро сдаваться.
– Нет, что Вы, об этом нет речи. Но ехать, безусловно, придётся. Сегодня, завтра и до тех пор, пока Ваша энергия нужна. Смысл Вашего пребывания здесь в этом. В этом Ваша сила, Ваша ценность.
– Если я не буду «донором», я стану не нужна?
Маргарита утвердительно кивнула.
– Вот я и не еду! Не собираюсь быть «дойной коровой»!
– Боюсь, так не получится. Ваше добровольное желание приветствуется, но совершенно не обязательно. Вчерашняя встреча должна была Вам это продемонстрировать. Будет сегодня как вчера или будет хуже, или будет лучше – решение за Вами.
Я молчала. Отчетливо вспомнился мягкий мешок с трупом, на котором я приехала в лагерь впервые. Меня замутило. Вернуться домой – моя цель, но я не достигну её, если не научусь играть по местным правилам, не буду умнее. С потолка за нашей беседой с интересом наблюдал глаз видеокамеры.
Я развернулась и, хлопнув дверью, пошла в столовую.
– Вот и умница, – вслед мне удовлетворенно заключила Маргарита.
Алла Семёновна нервничала, ходила по крыльцу столовой широкими шагами и время от времени потирала своё запястье с металлическим браслетом. Когда я подошла, она коршуном налетела на меня:
– Что же Вы, звездочка моя, так не торопитесь? Время почти вышло! Тамара Вас обыскалась!
С этими словами она почти силой впихнула меня за стол.
Во флигеле Тамары царил страшный беспорядок: на полу, столах, на открытых дверках шкафов висели отрезы ткани, бальные платья, боа всевозможных оттенков, платки, парики и чёрт знает что ещё.
– Тамара, я пришла, – позвала я куда-то в глубину комнаты.
В ответ на это зашевелилась одна из куч на полу и оттуда вся красная от усердия вылезла стилист, гордо протягивая мне нежно-сиреневое платье в пол.
– Вот, – победоносно проговорила она, – Знала, что оно где-то здесь! Одевай скорее, времени у нас в обрез!
Я безропотно пошла переодеваться, чем немало её удивила. Она рассчитывала на долгое противостояние и, не встретив его, облегченно заметила:
– А если так, то, пожалуй, даже успеем.
К назначенному времени я была накрашена, волосы уложены волнами, платье сидело великолепно, несмотря на недостатки фигуры. Нина кивнула мне и повела к воротам.
– Нина, мне страшно. Что будет сегодня? – я решила, во что бы то ни стало, разговорить её, переманить на свою сторону. Именно она должна знать то, что поможет мне выбраться отсюда.
Нина шла к воротам лагеря, освещая путь фонарём, молчала. Когда оставалось несколько метров до выхода, она немного замедлила шаг и еле слышно проговорила:
– Теперь, когда ты поняла, что нужно быть умнее, будет легче. Всем.
Глава 12
– Как Вы считаете, Вера, сколько мне лет? – Алькальд самодовольно курил, наблюдая, как я усаживаюсь на стул в тесном шелковом платье. Он был в прекрасном расположении духа. «Может это оттого, что я сделала, как ему было нужно? Угодила?», – подумала я и от мысли, что приходится приспосабливаться к воле местного диктатора, стало тошно.
– Не знаю, пятьдесят семь? – без особого любопытства предположила я.
Он весело рассмеялся:
– Мне, представьте, сто восемьдесят три года! А выгляжу я отлично и чувствую себя превосходно!
Я подумала, что моё предположение о вампирах не было такой уж нелепицей, но виду не подала.
– Вы говорили, я могу спрашивать? – я решила воспользоваться ситуацией и разведать информацию.
– Можете спрашивать, о чём хотите, почти обо всём! – Он сделал широкий приглашающий мах рукой.
– Ваш мир: он существует параллельно с нашим, на Земле? Вы люди вообще?
– Порадую Вас: никакой мистики! Вы до сих пор на своей, то есть нашей общей планете. Наш мир, ваш, ещё тысячи миров существуют одновременно во всех пространствах и временах. Это похоже на слоеный пирог с множеством слоев-миров. Миры могут соседствовать, взаимопроникать, даже воевать друг с другом, а могут никогда не встретиться и, не предполагая друг друга, существовать миллиарды лет. Мы люди, которые сначала преодолели возрастной порог в сто лет, потом в сто пятьдесят, а когда поняли, что жизнь можно питать подходящими источниками «тонкой энергии», стали жить бесконечно долго. Разумеется, не все, а лишь те, кто может позволить себе эти источники энергии.
С этими словами он многозначительно склонил голову, давая понять, что его «батарейка» сейчас сидит нарядная и ждёт, когда ей воспользуются.
– Вы проникаете в наш мир, крадете людей и питаетесь. У нас пропадают люди, дети, их ищут и не находят, а они здесь?
– Не всегда. Многие у вас пропадают по
