— Антонио, позови синьора Джованни, — синьор Джовании был нотариусом семьи Марино и заранее приехал на верфь.
Как только он все оформил и вручил мне и синьору Паоло наши экземпляры договора, Антонио сразу же вышел из конторы верфи и что-то крикнул.
Я вышел следом за ним и ахнул от изумления. Ни один человек не стоял на месте, все бросились что-то делать. Антонио довольно улыбнулся и сказал:
— Нельзя терять ни минуты, год это очень мало для такого корабля.
После этого мы еще пару часов провели на верфи, Сергей Петрович о чем-то с пристрастием расспрашивал синьора Джованни, Иван Васильевич с адмиралом просто гуляли, внимательно все рассматривая, а я беседовал с синьорами Марино. Мне нужно понять, смогут ли они построить корабль, пригодный к плаванию в северных широтах.
Итогом нашей беседы было мое решение про финансировать Антонио еще на десять тысяч фунтов. Он должен за полгода, максимум за девять месяцев, создать проект нужного мне на Северах транспортного судна. Причем оно обязательно должно нести и какое-то вооружение.
В Генуе нам больше делать было нечего, но мы задержались еще на несколько дней, Герасим в средиземноморском климате выздоравливал не по дням, а по часам.
Мы с Соней осмотрели все красоты древнего города, побывали в строящемся Театре Карло Феличеи и в небольшой деревушке Вилла Ваккарецца, в окрестностях Генуи, где скоро появится монументальное кладбище Стальено, которое будет знаменито на всю Европу великолепными надгробными скульптурами.
Адмирал вызвался помочь синьорам Марино и найме нужных специалистов в Соединенном Королевстве и еще два дня провел на верфи, Сергей Петрович почти все время провел в конторе синьора Джованни, Иван Васильевич с Архипом как тени следовали за нами с Соней. Я хотел было возмутиться, но супруга неожиданно показала характер, заявив мне.
— Это мое распоряжение и прошу вас, Алексей Андреевич, не возражать, — Иван Васильевич только развел руками, а мне пришлось естественно согласиться.
Вечером накануне нашего отъезда Сергей Петрович отчитался о своих беседах с Джованни.
Финансовок положение семьи Марино было незавидное. Если больше не будет никаких проколов, то все равно в течение следующего года надо будет заплатить почти сто тысяч фунтов долгов, даже наш супервыгодный заказ не сможет спасти их от краха, он всего лишь отсрочивает его. Ну, что же я принял это к сведению, если синьоры Марино построят то, что обещали, то им будет сделано очень интересное предложение, но это всё пока планы.
Из Генуи в Россию мы направились через австрийские пределы. Задерживаться где-либо у меня не было ни какого желания. Те, кто хают наше Отечество времен Николая Первого не бывали в Сардинском королевстве и Австрийской империи после наполеоновских войн. Вот где был произвол и разгул реакции, так это в королевствеВиктора-Эммануила.
Сей персонаж в частности возвратил иезуитов, отнял у своих подданных всё, что им принесли французы, снова предписал евреям носить особые знаки и лишил их права владеть недвижимостью, восстанавил всякие особые суды с применением колесования и четвертования.
Правительство этого самодура даже уничтожило проложенные французами дороги, а построенный ими мост через По близ Турина был спасён от разрушения только благодаря часовне возле моста поставленной в честь возвращения короля. А вот все введённые французами весьма тяжёлые подати сохранились.
Даже Австрийская империя на сардинском фоне могла считаться либеральной, хотя Габсбурги действительно построили «тюрьму народов». А уж та же Великобритания была на их фоне светочем свободы и демократии, да и Франция с Россией в этом отношении отличались в лучшую сторону.
В 1821-ом году в Сардинском королевстве произошёл бунт, его кроваво подавили, австрийские войска в этом деле очень посодействовали и после этого Север Италии постоянно трясло, смуты возникали постоянно и их опять силой давили.
В Генуи всё было более-менее спокойно, но задерживаться особых резонов не было. В любой момент иезуитские ищейки могли начать совать свой нос куда не следует, и хотя собеседник Сергея Петровича уверял его о полнейшей нашей безопасности мы, как только Герасим почувствовал себе здоровым покинули родину Колумба.
Глава 7
Через две недели мы были в Варшаве. Спешить особо не спешили, но и ни где без необходимости не задерживались, кроме ночевок сделали две короткие остановки в Милане и Вене, Соня хотела посмотреть оперу в «Ла Скала» и в австрийской столице. А вот в Венецию заезжать желание не возникло.
В Варшаве нам пришлось задержаться на пару дней, я умудрился по дороге ужасно устать и совершенно выбился из сил. Скорее всего это была запаздалая реакция на «французское» приключение.
Я об этом не пожалел, так как решил из этой остановке извлечь пользу.
Приближались времена очередных потрясений Европы и России. И если на европейских революционных потрясениях я планировал банально хорошо заработать, то российские бедствия хотелось немного хотя бы смягчить.
В медицине я, со своими житейскими знаниями 21-ого века разбирался почти во всех вопросах куда лучше чем доктора века 19-ого. Поэтому для Матвея я написал медицинский трактат о холере, надеялся быть услышанным и смягчить разгул эпидемии которая придет в Россию через год, а через два прокатится десятками тысячами смертей и холерными бунтами.
А следом и на фоне этого случится Польское восстание с многочисленными жертвами с обеих сторон и последующим разгулом русофобии в «цивилизованной» Европе. И вот с этой заразой я хотел немного побороться.
О Польском восстании я знал мало. Из персоналий знал Петра Высоцкого, князя Адама Чарторыйского, графа Юзефа Залуского и генерала Хлопицкого. Знал, что императорский Наместник Великий князь Константин Павлович проявит соплежуйство и что поляков в конечном разобьет генерал Паскевич.
Причем действительно знал я только биографию и деятельность одного человека — Петра Высоцкого, а про остальных просто паровозом с ним, в частности про Юзефа Залуцкого только то, что его поперли из Варшавы свои же товарищи вместе с Высоцким, а в истории России он прославился только бездарным командованием под Варной во время войны с турками.
Да, еще я знал, что польская армия в итоге почти вся изменила Государю, даже лояльная часть из грекокатоликов, которую великий князь Константин оскорбит, заставив на параде отдать честь установленному памятнику Николаю Копернику.
Информации с одной стороны много, а с другой мало и как действовать я не знал.
Но начинать с чего-то все равно надо и по дороге домой я завел разговор на эту тему с Сергеем Петровичем и Иваном Васильевичем.
У убитого мною графа Белинского с собой были интересные письма. Их было что-то около полусотни, большинство на какие-то житейские темы и я совершенно не горел желанием копаться в чужом белье.
А вот мои сотрудники, господа Охоткин и Тимофеев, думали по-другому и на пару тщательно проштудировали всю эту писанину, а потом дали мне для прочтение пять очень интересных писем.
Одно из них было написано каким-то Петром и говорилось в нем, что скоро король захочет подержаться за корону и надо ему помешать. А когда не будет короля, то проще будет склонить на свою стороны войско.
В остальных письмах Петр сообщал, что сторонников свободы, готовых идти до конца становится всё больше и особенно радует, что в войске. Но это всё были общие слова, ни какой конкретики.
А в пятом письмо её было хоть отбавляй. Сначала Петр написал, что наконец-то его служба в гренадерском полку заканчивается, он возвращается в инструктором в родную Школу подхорунжих и теперь количество офицеров, сторонников их благородного дела освобождения Польши и восстановления исторической Речи Посполитой образца 1772-ого года, будет только увеличиваться.
Далее он рассказывает, что связанных с русскими заговорщиками поляков Польский сеймовый суд скорее всего признает невиновными или назначит очень мягкое наказание и что надо бороться за освобождение патриотов, майора Валериана Лукасинского и полковника Игнацы Прондзиньского.
