Месяц египетского "народного" календаря. Календарь лунный, на юлианский/григорианский (на данный момент они совпадают) точно не транспонируется. Примерно апрель/май.
Всадник (Марк Лепид младший VI)
Мама была непреклонна. Никаким уговорам, мольбам и даже истерике, которую Квинт закатил под утро, не было под силу заставить ее изменить решение.
Они ехали в Рим и их с братом мнение по этому поводу никого не интересовало.
За долгую ночь сборов, что плавно и незаметно перетекла в утро, они перепробовали все. Без результата. Мамина решительность была непоколебимой.
Хмурый Марк сонно клевал носом в седле.
В любых других обстоятельствах, он прыгал бы до потолка от радости, узнав, что наконец-то ему разрешили поехать не в опостылевшем паланкине, вместе с мамой и вечно ноющим братом, но верхом, как взрослому. В любых других обстоятельствах, Цезарь, который уговорил маму разрешить ему такую вольность, стал бы в глазах Марка героем. Но только не сейчас.
Геркуланум остался далеко позади и уже даже не был виден из-за деревьев.
В паланкине Квинт ругался с мамой на повышенных тонах. Ветер доносил только обрывки их фраз.
- Ну почему-у-у-у… - плаксиво завывал Квинт.
Мама бубнила что-то в ответ, Марк не мог разобрать что именно.
Бестолковый и абсолютно ничего не решающий спор, но как же ему хотелось оказаться сейчас на месте Квинта. Просто отпустить все эмоции и высказать маме все, что он думал по поводу их внезапного и позорного… Бегства, пора было называть вещи своими именами.
Насупившись, Марк сверлил взглядом дорогу перед собой. Они двигались в абсолютной тишине, и даже начинавшиеся было время от времени тихие разговоры рабов быстро сходили на нет.
Мерные переругивания сзади и ритмичный стук копыт по брусчатке только навевали еще больше сонливости.
Тишину первым нарушил Цезарь:
- Марк, ты почему такой мрачный? Что-то случилось?
Марк едва подавил скептический смешок и издал совсем уж непонятный звук вместо ответа.
Даже с учетом того, что Цезарь проспал всю ночную драму, не заметить, что они с мамой рассорились в хлам, было невозможно. Во всяком случае, так ему казалось.
Цезарь ждал какого-то ответа, и Марк недовольно буркнул:
- А ты типа не понимаешь, - только чтобы он уже отвязался.
И, как ни странно, сработало. Цезарь только склонил голову на бок в немом вопросе, но не проронил ни слова. Комок обиды зародился где-то внутри и, спустя несколько минут Марка прорвало:
- Что лыбишься?! Там остались все мои друзья! – закричал он, - Зачем мне этот дебильный Рим, если оттуда все разбежались из-за этой тупой войны, а?! А?! – если бы они шли пешком, Марк со всей дури заехал бы по камню брусчатки ногой, - Да и вообще! Там происходит какая-то срань, а я еду куда подальше! Как трус какой-то, который спрятался мамочке под столлу и боится высунуть голову!
Почувствовав подступающие к глазам слезы бессилия, Марк резко отвернулся в сторону и с силой дернул поводья. Лошадь возмущенно заржала.
Пристальный взгляд ощущался даже спиной.
- Марк, - начал Цезарь, - То, что там происходит, действительно опасно. Поверь, я тоже был мальчишкой-подростком, и догадываюсь, что ты сейчас чувствуешь, но, просто на мгновение, представь себе, что тогда, в том коридоре, за вами со Сципионом закрылась бы дверь и вы бы остались наедине с тем красным существом.
Марк нервно сглотнул. Одно воспоминание о всеобъемлющей ненависти, волнами растекающейся от существа заставило его поежиться.
- Что бы вы стали делать? – Цезарь все не сдавался – и сейчас Марк уже жалел о том, что вообще ответил ему.
- Да какая разница! – голос предательски дрогнул, - Выбрались бы как-нибудь!
- Неправильный ответ, - отозвался Цезарь.
И тут Марка осенило. Резко обернувшись, он с подозрительным прищуром уставился на Цезаря:
- Ты что-то знаешь?! Так вот где ты пропадал все это время!
Цезарь отрицательно помотал головой, чем только усилил подозрения Марка.
- Простая логика, - сказал Цезарь, - Ты говорил, что коридор сменился обратно на школьный, как только ты закрыл дверь и открыл ее заново. Полагаю, внутри произошло то же самое.
- Ну и что! – Марк на мгновение отпустил поводья, собираясь обиженно сложить руки на груди. Лошадь фыркнула – и он тут же передумал и вцепился в поводья покрепче. Ну уж нет, он не ударит в грязь лицом на глазах у всех! – Это не отменяет того, что все мои друзья остались там! И им всем грозит опасность!
- Бальб займется этим вопросом, - парировал Цезарь.
- Да видел я как Бальб занимается этим вопросом! Даже от нас толку больше, мы вон хоть Филона нашли. Да, поехавшего крышей, но нашли же!
- То, что ты не видишь никакого результата, не значит, что его на самом деле нет, - Цезарь вроде бы ответил, а вроде бы и нет.
Да как же его это задрало!
- Чего мы тащимся как черепахи?! – раздраженно воскликнул Марк.
Претензии так и остались невысказанными и вместо этого он просто дернул за поводья, ускоряясь.
- Марк, не дури. Лошадь незнакомая, опыта у тебя мало.
Пф. Сейчас он покажет, у кого тут мало опыта!
Лошадь фыркнула, помотала головой, и послушно ускорила шаг, постепенно переходя на рысь. Ветер подул в лицо.
- Марк, стой! – раздалось сзади, но Марк даже не повел ухом.
Чаша терпения переполнилась, и больше он не собирался терпеть эту вопиющую несправедливость. Все взрослые были одинаковыми. Все требовали от него беспрекословного подчинения, но сами даже не собирались выполнять данные обещания взамен.
Он ударил поводьями, и лошадь поскакала еще быстрее.
Ситуация вышла из-под контроля неожиданно. В один момент раздраженный на весь мир Марк гнал покорную лошадь вперед, слушая перепалку за спиной и звуки копыт сбоку - а спустя какое-то мгновение лошадь уже неслась вперед, не слушая никаких команд и игнорируя поводья, а он искал перепуганным взглядом возможные пути отступления.
Падать на брусчатку, что проносилась под ногами, не казалось хорошей идеей.
Сквозь свистящий в ушах ветер пробивался голос Цезаря:
- Тяни за поводья и ударь ее пятками по ребрам. Только аккуратно.
Еще каких-то несколько минут назад Марк и не подумал бы его слушаться, но сейчас дрожащие руки сами вцепились в поводья. За мгновение до того, как потянуть, он почему-то отчетливо осознал, что это не сработает.
Так и случилось. Поводья натянулись, лошадь возмущенно заржала, но не
