Он дернулся.
– Что?
Я постарался говорить как можно более холодно и расчетливо:
– Можете не сомневаться, после этого нашего выяснения отношений сделаю все быстро и весьма качественно. От вашей крепости не оставим камня на камне. Разумеется, ваш род исчезнет из летописей королевства. Историю, как вы догадываетесь, надо время от времени переписывать. Это улучшает почерк, развивает фантазию и оттачивает яркие эпитеты. А делают это, кто бы подумал, победители… У меня есть все необходимые полномочия… для подобного переписывания на местах. Я не милосердная королева, герцог. Как вы догадываетесь, члены Тайного Совета, пусть и не все, полностью одобряют мою решительную неразборчивость. А вслух для успокоения народа нетрудно сказать, что здесь у вас все само завалилось и всех поубивало. Для меня соврать, как и для вас, раз плюнуть через верхнюю губу. Мы же взрослые люди, не дети.
Он помолчал, взглянул на меня с ненавистью.
– Вы не оставляете мне выбора.
– Не оставляю, – согласился я. – Вы враг, герцог Лонгшир. Вы соблазнились на посулы короля Антриаса, ваши действия против ее величества преступны и злокозненны. Вам не нравится, как я себя веду? Вы предпочли бы сейчас на моем месте глерда Брандштеттера, главнокомандующего королевскими войсками?
Он запнулся, некоторое время боролся с собой, наконец проговорил с заметной неохотой:
– Вынужден согласиться, вы ведете себя крайне мудро. Глерд Брандштеттер не стал бы вести переговоры вообще, а начал бы осаду… Вы правы, ваше предложение в интересах королевы и всего королевства. Выгоднее заполучить меня на свою сторону, чем оставить на месте моей крепости руины и сотни трупов. В какой-то мере, глерд Юджин, я благодарен вам. Если, конечно, это политика ее величества…
Я покачал головой.
– Это ее политика, хотя она об этом случае не знает. Если договоримся, то о вашем предательстве… будем называть вещи своими именами, и не узнает. У всех бывают минуты слабости, на которых старается сыграть враг. Иногда это ему, увы, удается.
Он смотрел на меня пристально.
– А что от этого получаете вы?
– Удовлетворение, – пояснил я.
– Глерд?
Я пожал плечами.
– За очень короткий срок я многих… как бы помягче, в общем, убил. Многое, как шпиль на вашем донжоне… враздрызгнул. Слишком много! Если растянуть на годы, может быть, считал бы нормой. А так вижу, все можем встать в позу и не отступать из-за ложной гордости, что ведет к смертям и разрухе. Но для процветания королевства конфликты хорошо бы решать миром. Вот как я красиво пытаюсь сейчас.
Он посмотрелся на меня исподлобья, я чувствовал его нерешительность и сильнейшие колебания, наконец он перевел дыхание и произнес предельно церемонно:
– Глерд Юджин, я убедился, что разговариваю с очень благородным и великодушным человеком. Жестоким, но мудрым.
Я поклонился.
– Польщен…
– Ее величество, – сказал он, – должны быть счастливы, что ее трон поддерживают такие люди. Сказать по правде, я не считаю, что правление короля Антриаса лучше. Расчет лишь на то, что на таких огромных территориях он вынужден дать большую свободу глердам на дальних от его центра землях… Но вы меня переубедили.
– Тогда я выполнил свою задачу, – сказал я и поклонился. – Герцог…
– Погодите, – прервал он. – Могу пригласить вас с вашими друзьями в крепость? Чтобы закрепить наши дружеские отношения и чтобы вы уверились, что я отныне буду верен королеве?
Я всмотрелся в него снова, враждебность из него вроде бы ушла целиком, теперь лишь грусть, чувство потери, однако и рост некой уверенности в своем будущем. Или в правильности избранного пути.
– Можете, – ответил я. – Мои друзья останутся на своих местах, а я с удовольствием посижу немного с вами за вашим столом, выпью вина и поговорим о королевстве. Или о женщинах.
Он широко улыбнулся.
– Глерд, благодарю вас!
– Минутку, – сказал я, – надо предупредить моих друзей, что иду в гости и крепость рушить пока что не нужно.
Он спросил с пониманием:
– Вернетесь в лес?
– Зачем? – спросил я. – Мы же военные чародеи.
Он с непониманием смотрел, как я, не вынимая меч из ножен, потрогал рукоять, подвигал там что-то, а оттуда раздался громкий голос очень немолодого человека:
– Да, это Рундельштотт. Что там?
– Я схожу в крепость, – сказал я. – Но если не вернусь до ночи, можете ее снести с лица земли.
Голос Рундельштотта прозвучал несколько озадаченный:
– Да, конечно…
А еще донесся бодрый голос Фицроя:
– Камня на камне не оставим!
– Конец связи, – сказал я. – Ну что, герцог, пойдемте?
Он вздрогнул, посмотрел на меня дикими глазами.
– Если вы вот так переговариваетесь на больших расстояниях… то победа в любой войне… ваша!
– Не стану спорить, – ответил я любезно. – Хотя я не человек войны.
На воротах что-то прокричали вниз, а когда мы приблизились, изнутри распахнули обе створки. Во дворе несколько вооруженных копьями начали присматриваться ко мне очень внимательно, но с мест не сдвинулись.
Карелла права насчет богатств и могущества подобных удельных герцогов: просторный двор уложен широкими гранитными плитами идеально точно, ни одна травинка не пробивается в щели, сам донжон высится как крепость в крепости – величественный и несокрушимый, уже не просто толстая башня, чем обычно являются донжоны, а центральное здание крепости, что медленно перетекает из укрепленного форпоста в роскошный дворец.
Даже вход распложен на первом этаже, широкий и с гостеприимно распахнутыми дверьми, я издали увидел просторный холл, пол из цветной мозаичной плитки, а когда мы с герцогом переступили порог, ощущение власти и могущества нахлынуло с новой силой. Здесь все, начиная от отделки стен и потолка, кричит о самых дорогих материалах и лучших мастерах.
Навстречу то и дело попадаются слуги, просто челядь, иногда стража, пистолеты в обеих руках не спасут, если в тесных коридорах начнется яростная схватка, потому внимательно всматривался в лица, вслушивался в ощущения, нет ли за спиной у кого-то желания всадить в спину нож, но пока лишь сдержанное любопытство, традиционная враждебность к чужакам, а то и полное равнодушие.
Герцог еще в холле отдал какие-то распоряжения насчет обеда, и когда мы вошли в огромный роскошный зал, то едва сели за стол, как слуги по нетерпеливому взмаху руки герцога быстро-быстро начали носить со стороны кухни разнообразные блюда и расставлять на столешнице.
В центре поместили, естественно, большой серебряный кувшин, серебряные чаши с изумительно ажурными сценками охоты поставили перед нами и по кивку герцога тут же наполнили вином.
– Я не очень лажу с придворными, – сказал он, словно извиняясь, – слишком простые и недалекие, потому вы поймете, что я сейчас уцепился за возможность установить контакт с вами, человеком, заметным при дворе и которому явно доверяет ее величество. За ваше здоровье!
– За ваше, – возразил я. – Вы хозяин, и вы старше меня во всех отношениях. Насчет заметности при дворе… мне кажется, вы преувеличиваете. Мне двор не нравится. Я вообще стараюсь там не появляться. Разве что в случаях острой необходимости.
Он сделал большой глоток, взглянул на меня испытующе поверх края чаши.
– Но ее величество вас не любит отпускать, верно?
Я подумал, что даже в такой глуши народ в курсе интриг, сплетен и дворцовых слухов.
– Слухи…
– А еще ее величество, – закончил он, – подарило вам земли глердства Остеранского.
– Верно, – согласился я. – Только я пробыл там едва ли неделю. Не мое это дело, ваша светлость. Сейчас, кстати, я на пути к другому своему замку, что в королевстве Дронтария. К вам заехал по пути, тут не так уж далеко от нашей прямой дороги… Я рад, что недоразумения улажены. Все случившееся останется между нами. У ее величества и так хватает проблем и хлопот. А что улажено, то улажено.
Некоторое время мы ели хорошо прожаренное оленье мясо, мелких и совсем мелких птичек, нежную рыбу совсем без костей и с вкуснейшим хрящиком вместо позвоночника, потом слуги так же молча и без лишних движений принесли всякого рода пироги, начиная с начиненных мясом и заканчивая медовыми и заполненными сладкими ягодами.
Я насыщался неспешно, всем видом показывая, что мне здесь уютно, хорошо, еда из лучших продуктов и приготовлена просто отменно.
Он поглядывал на меня испытующе, оба знаем, совместная трапеза укрепляет доверие друг к другу и даже создает некий мост, но уже на пирогах с медом со двора донесся стук копыт, коней не меньше десятка, громкие уверенные голоса, шум, конское ржание.
Герцог прислушался, сказал без особой радости:
