в то, что говоришь. Они не ложь выявляют, а только отношение собеседника к произносимому им.
— Ваше величество, позвольте… — начал сморщившийся от боли маг-наставник.
— Не позволю! Пошел прочь. Зачем мне твоё присутствие здесь, если ты как попугай повторяешь одно и то же. Он ведь правду сказал, тебя легко обмануть?
— Только тому, кто имеет навык. Или очень хитрому человеку — болт в плече не повод не попытаться оправдаться перед королем.
— Всё понятно. В очередной раз убедился, верить никому нельзя. Врут даже те, кто должен распознавать ложь. Свободен, лечись!
Ну вот, разрушил еще один стереотип мышления, теперь наш уважаемый король должен будет всю получаемую информацию по два раза просеивать. А как ты хотел, вашество? Кто тебе обещал, что легко будет? Я не обещал. А со мной, так тем более легкой жизни не дождешься. Меня не для того к вам заслали, чтоб я монархам жизнь упрощал.
— Кто-нибудь, вина, фруктов, сладостей! Я еще с тобой беседовать не начал, а уже устал от всего этого — прогресс, однако, уважаемый Якоб! То ты меня допрашивать собирался, а теперь беседовать устал. Но это я не в слух. — Оставьте нас все!
Практически весь народ убрался, ну кроме писца и телохранителя. Ну и тех, кто за шторами прячется.
— Поухаживай, виконт, за своим королем и садись, в ногах правды нет.
Якоб Третий кивнул на стол, сервированный вазами с фруктами, сладостями и кувшином с вином. Угу, я должен теперь вина разлить по бокалам, раз слуг разогнали. Стол круглый демократичный — одна штука, стулья мягкие деревянные с подлокотниками — две штуки. Никого больше не предвидится, вот и хорошо, мешать разговору никто не будет.
— Так как ты в Луарте оказался? Ведь знал, что я по твою душу людей послал.
— Потому и приехал, чтоб непонятки в наших отношениях разрешить.
— Непонятки? Наглец! Забываешься ты постоянно, Дорд. С королем своим разговариваешь.
— Угу. Король, он тоже дворянин, так что беззакония и ему не по чину. Вся ваша власть в авторитете и уважении. Кто есть монарх для королевства? Застёжка на одеждах, не дающая им разлететься на самом сильном ветру. Так ведь?
— Поговорим, а потом сразу к палачу, с такими разговорами тебе туда одна дорога.
— Как скажете ваше величество. Надеюсь, моё право отстаивать свою жизнь вы сомнению не подвергаете?
— Сопротивляться будешь?
— Угу.
— Вот откуда в тебе такая смелость?
— Я просто говорю правду. Как знак моего уважения к вашему титулу.
— А меня, значит, уже не уважаешь?
— А в знак моего уважение вам лично привез очередной бочонок настойки.
— И где он? Не вижу.
— С лошадьми остался около входа. Их в ваш дворец не пустили, в смысле слуг с лошадьми. А подарок к седлу приторочен.
— Не врешь? Ах да, ты же собирался не врать весь разговор. Так?
— Так.
— Вот прямо даешь слово рыцаря, что не соврешь в разговоре со мной ни в чем?
— Даю — мне даже смешно стало, как дети разговариваем. Честное пионерское!
А в кувшине этом как раз наша настоечка, надо поаккуратнее пить. А то по привычке отхлебнул так отхлебнул. Рупь за сто, Якоб уже расчухал особенности её воздействия на организм и решил меня раскрутить на пьяную откровенность. Надо поаккуратнее тогда, и закусывать больше. О! Пьяные фрукты! Их еще в этом мире не знают, раз со спиртом народ не очень знаком. Надо отцу нашептать идейку.
— Дорд, вот по глазам вижу, удумал чего-то. Ведь так?
— Угу. Кондитерское изделие новое придумал. Если получится, вам как вдохновителю гостинец будет.
— Вод же хмырь, мы вообще-то в состоянии вражды.
— Точно! Спасибо, что напомнили, ваше величество. Тогда давайте продолжим нашу вражду. Вам слово.
— Что с моей баталией? Мне доложили, что не всё здорово, но толи подробностей пока не знают, толи боятся правду говорить.
— Ваше величество, а что с ней может быть? Благородные сидят в нашем замке, пьянствуют, простые дружинники в подвале насухую сидят, им вина не полагается. Ну а вторую половину вашей баталии уже закопали небось всю. Земля промерзла, копать тяжело. К чести ваших военных, должен сказать, что никто бежать не пытался.
— Вот же вы гады! Но почему опять? Ведь ничего сложного не было, всё распланировали, всё учли. Пришли, встали, заблокировали, развалили стену, приняли сдачу или всех поубивали. Что могло пойти не так?!
— Во-первых, они пошли на Пристов. Во-вторых, их было всего пара сотен. Ваше величество, у нас вообще сложилось мнение, что так и планировалось заранее.
— Что планировалось?
— Что мы уничтожим вашу баталию целиком. Вы расстраиваетесь и посылаете против нас всю армию. Граф уничтожен, вы опозорены, можно начинать сеять смуту.
— Это ты к чему сказал? Что кто-то из моих приближенных нарочно усугублял ситуацию?
— Ну да, сначала на ровном месте создали повод обвинить нас в чем-то. Кстати, мы так и не знаем, в чем моя вина. А потом постарались подлить масла в костер вражды, намеренно приведя к огромным жертвам среди благородных и простых вояк. Чувствуется рука кого-то умного за вашей спиной.
— А моей руки не чувствуется?
— Простите, но нет. Кто-то сыграл на ваших чувствах, подтолкнул вас к нужному ему решению.
— То есть ты, Дорд, лично ты не грабил купцов моим именем?!
— Нет конечно! Слава богам, мы Присты пока можем и своим именем грабить это подлое сословие.
— А есть сам факт ограбления признаешь?
— Не просто признаю, а признаю с гордостью! Подлые купчишки сначала начали засылать ко мне всяких с советами не торговать вином, а потом напрямую попытались запретить мне влезать в их торговлю. Еще и наёмных убийц подослали. Мне, дер Присту Крушителю кто-то что-то начал запрещать! Я и выкатил их главе гильдии виру, не разбирая имен. В противном случае пригрозил, что все аристократы узнают, как простолюдины с деньгами захватывают власть в королевстве угрозами и шантажом. Что примечательно, он принял без лишних вопросов, видать в теме был.
— И много с них взял?
— Не очень, тысячу гроссов.
— Да уж, губа у тебя не дура! И больше ты никаких требований не выкатывал, моей властью не угрожал?
— Нет, конечно! Просто сказал, что ежели
