Руслан растерянно перевел взгляд с меня на заднее сидение, где на боку (чтобы не захлебнулась рвотными массами) лежала и тихонько стонала, пребывая в тяжком алкогольном сне, вероятная жертва изнасилования.
— Ты, брат, лучше следи, а еще лучше придерживай ее, чтобы она на ухабах не упала. Надеюсь, отмывать за ней салон не придется — я снизил скорость и начал медленно преодолевать разбитый трактором участок дороги, все равно, спешить нам было уже не куда.
В приемном покое гинекологической больницы, в руки докторов, Яну я передал, как и привез — в трусах и старой простыне, пояснив, что на этих предметах возможно следы преступления и их надо упаковать правильно. Молодая серьезная девушка — врач понятливо кивнула, опыт у местного персонала был богатый, и каталку с разбуженной, но не протрезвевшей Яной покатили в глубь лечебного заведения, а я подошел к, скромно сидящему в уголке, стажеру.
— Ну как, Руслан? Скучно ли тебе было при розыске «потеряшки»?
— Охренеть, как скучно. А что теперь?
— С кем? С Яной? Сейчас у нее возьмут мазки из… Наверное, отовсюду возьмут. Часть упакуют, как положено, чтобы биологические жидкости не загнили и, если следователь затребует, то передадут ему, как доказательство по уголовному делу. А часть пойдет на анализы, на предмет наличия венерических заболеваний. Я подробности не знаю, не специалист.
— Что нам делать дальше?
— Мы сейчас здесь ждем маму Яны. Я ей позвонил с поста, она обещала в течении двадцати минут приехать. Потом берем с нее объяснение, что дочь ее нашлась и рассказываем, при каких обстоятельствах и где, мы нашли ее ребенка. Или ты считаешь, что если сука не захочет, то кобель не вскочит? Не считаешь? Ну тогда берем с мамы объяснение, едем в РОВД, где меня дежурный порвет, как тузик грелку, потому как уже вечер, а я, по факту, дежурил часа два всего. Ну, а ты пишешь рапорт, что «потеряшка» нашлась и передана родительнице. И еще один рапорт, что в ходе оперативной работы по поиску ушедшей из дома несовершеннолетней, тобой установлены обстоятельства, соответствующие признакам преступления, предусмотренного статьей сто семнадцать УК РСФСР, имевшее место на участке номер…дцать садового общества «Луговое» в Колыванском районе. И что установлен, по крайней мере, один из подозреваемых — Вячеслав Владимирович Виноградов. И все, на этом твоя функция заканчивается. Материал направляется по территориальности, в Колыванский РОВД, дальше местная милиция и прокурорские по нему будут работать. Если совесть у них есть, то, при возбуждении дела, тебя могут вписать в раскрытие. Но тебе в зачет это раскрытие все равно не пойдет, территория не наша.
В этот момент в приемный покой лечебницы ворвалась невысокая худенькая женщина с бледным лицом.
— Где она? Где Яна? — мать «потеряшки» с силой схватила меня за руку.
— Давайте вон туда отойдем, я вам там все расскажу. — я показал в сторону скамеек, стоящих у стены. Пока женщина шла в дальний угол просторного холла, я посмотрел в записной книжке ее имя-отчество.
— Анна Витальевна, как я уже сказал, мы нашли вашу дочь на дачах в Колыванском районе. К сожалению, на этом, хорошие вести закончились. Она была пьяная, до сих пор не пришла в себя. Судя по внешнему виду, она вступала в половые отношения несколько раз. Больше я ничего не знаю, вам надо с дочерью разговаривать и врачами. Вон туда пройдите, скажете, что вы мама, к вам доктор подойдет и о состоянии Яны расскажет. Сейчас Руслан возьмет у вас заявление, что дочь нашлась, и мы поедем.
Отойти в сторону мне не дали.
— Ну уходите! Как вас зовут?
— Оперуполномоченный Громов.
— Это понятно! Имя отчество ваше как?
— Павел Николаевич.
— Павел Николаевич, скажите, что мне делать? На чьей даче вы нашли Яну? Может быть она вам еще что-то сказала?
— Ваша дочь ничего не сказала, она была сильно пьяная и все время спала…
— Господи, какой позор…
— Там было несколько молодых парней, один из них назвался Вячеславом Владимировичем Виноградовым, сказал, что это его дача. Ну, наверное, он имел в виду, что дача его семье принадлежит. Ну а насчет всего остального — это вам решать. Если соберетесь заявлять о изнасиловании, то имейте в виду — все всем сразу станет известно. На следствии вашей дочери, в вашем присутствии, много-много раз придется повторять, кто с ней вступал в половой контакт, сколько раз, в какой позе, кто что говорил и что делал. Ее много раз спросят, сопротивлялась ли она, или была согласна, кричала ли она, что и сколько раз, кто при этом присутствовал, почему не попыталась убежать, добровольно ли она употребляла спиртные напитки, уверена ли Яна, что, будучи в пьяном виде, не вступала в половые сношения по взаимному согласию, или, может быть, еще как-то давала понять, что совсем не против секса. Кроме того, все семеро парней, я уверен, будут оговаривать вашу дочь. Короче, будет очень сложно и вам надо все взвесить, прежде чем принимать решение. А теперь извините, но мне правда некогда.
— Одну минуту подождите. Я хотела вам сказать, что уже раз совершала ошибку, когда в Ачинске, в техникуме училась. Зашла с подружками в комнату к знакомым ребятам, а потом подружки, как-то незаметно, ушли. А меня ребята из комнаты уже не выпустили. А мать мне сказала, что ей такого позора не надо и забрала заявление из милиции. Только позор все равно был, ребята, после того, как заявление забрали, долго рассказывали всем знакомым, что и как они со мной делали. Из техникума я ушла, выйти замуж удалось только за алкаша — Янкиного отца, который сбежал от нас через нескольких лет. Скажите, что я должна сделать, чтобы подать заявление?
— Вам лучше, все-таки, с дочерью поговорить сначала. А заявление вот, Руслан может у вас принять. Мы сейчас поедем в наш отдел, оттуда дежурный сообщит о случившемся в Колыванский РОВД, а оттуда сотрудники приедут сюда, разговаривать с вами и вашей дочерью.
В РОВД мы вернулись в десять часов вечера. Дежурный молча принял у нас материалы, просветлел лицом, когда узнал, что изнасилование, заявление о котором было вложено в материалы о без вести пропавшей, произошло не на нашей территории, и отправил меня на новый выезд — до окончания дежурства оставалась еще десять часов.
После суточного дежурства оперу положен день отдыха, после чего, по традиции сложившейся в Дорожном РОВД, сотрудник выходит на службу не к половине девятого утра, а к двум часам дня. Это называется второй сменой. До десяти часов вечера этот сотрудник, либо работает с бумагами, либо подстраховывает дежурного опера, выезжая в его отсутствие на заявки или принимая заявителей в РОВД. Чем я, в принципе, сейчас и занимался. Передо мной сидел очень грустный гражданин, которому в государственной автоинспекции отказали в постановке на учет купленного в соседней области «с рук», поддержанного автомобиля. Инспектору ГАИ, при сверке номеров, эти самые номера показались подозрительными, и он отправил автомобиль на экспертизу, а владельца к нам, в РОВД, по месту прописки. И теперь этот гражданин битый час елозил на стуле в моем кабинете и давил мне «на жалость», а из коридора в кабинет, каждые несколько минут, заглядывали озабоченные лица следующих по очереди заявителей.
— Товарищ инспектор, ну пожалуйста…
— Пожалуйста, что?
— Ну выдайте мне справку, чтобы ГАИ мне машину вернули.
— Силкин, я вам уже раз десять сказал, что я не могу вернуть вам машину. Она на экспертизе. Эксперт установит, что с номером кузова, фабричный он или его кустарно выполнили, после чего будем решать, что делать дальше…
— Это моя машина!
— Это не ваша машина. Вы, Силкин, что-то путаете. Машина числится в собственности другого человека, а вы только управляете ей по доверенности.
— Это моя машина! — нервы у товарища не выдержали, он вскочил и брызгая слюной, замолотил кулаком по столу: — Это моя машина, я за нее деньги отдал! И доверенность у меня генеральная. Отдайте мне мою машину!
— Послушайте, Силкин, мы сейчас с вами…
