нет.
Пришлось милке испытать
Большое огорчение:
Было замуж собралась —
Попала на лечение.
У меня получилось с медицинским уклоном. Ну, профессия, она – отпечаток накладывает. До уровня Федора, конечно не дотянул, но хоть как-то…
Гармонист что-то стал совсем путаться, количество пляшущих становилось всё меньше и меньше. Подустал народ.
Я и Федор вернулись к столу.
Ещё несколько раз выпили, уже холодным мясом закусили. Федор меня ни о чем не спрашивал, а только посматривал искоса.
- Заматерел… - уже в третий раз получил я одну и ту же оценку.
Сам Федор, по моему мнению, ничуть не изменился. Волос только на голове поубавилось.
- Всё. Пошли отдыхать. Хватит – с утра в дорогу. Агапит велел долго не задерживаться. Дел у нас с тобой, Ваня, дома много. Важных. – Федор тяжело вздохнул. Лицо у него было строгое, совсем не свадебное.
Еда в меня уже не лезла и выпил я не мало. Хватит, так хватит. В сон, кстати, уже потягивало.
Глава 19 В волость
Утром Федор с кумом и его супругой попрощался, велел молодым от него привет передавать. Те ещё не вставали.
- Дело молодое. – подмигнул Федору кум. – Сын – в меня.
Жена его краской залилась, супругу подзатыльник дала.
- Но-но, не балуй. – погрозил тот ей пальцем.
- Ко мне выбирайтесь, как надумаете, - получили кум и его половина приглашение.
Те не отказали, но время ответного визита не определили.
Без самогонки прощание не обошлось, и уже немного выпивши я и Федор в телегу сели. Попутчиков у нас не оказалось.
Дорогой я у Федора местные новости выпытывал для ориентации в текущем моменте.
- Власть в губернии теперь советская. Верховный Совет, что в Вятке был, арестован, - показывал Федор свою информированность. – Из Петрограда люди приехали, сто шестой Вятский полк на свою сторону переманили, а те и рады были побезобразничать…
Так-так…
Значит и здесь сейчас советская власть… Ну, тогда беречься мне надо.
- Постреляли, говорят, не без этого. До этого и после с оркестром по улицам ходили. Мужики на базар ездили, они и рассказали.
- В уезде что? – задал я очередной вопрос.
Федор мои слова пропустил мимо ушей.
- Верховный Совет-то хороший был. Хлеб за пределы губернии запретил вывозить…
Ещё минут пять Федор мне расхваливал предыдущую власть, а потом к моему вопросу вернулся.
- В уезде? Ходят с красными бантами…
Сказал и замолк Федор, в свои мысли провалился. Я его не тревожил – дорога у нас дальняя, успею про всё его расспросить.
- Теперь хлебушек забирать начали, - наконец вернулся мой возница к рассказу о местном житье-бытье. – Из Москвы прибыл продовольственный отряд, оголодали там… По деревням ездят, выгребают всё до зернышка. К нам в село пока не были – мы дальние.
Мля…
Похоже, спокойной жизни у меня тут не будет…
- Кругом – всякие дела творятся. Вон, в Ижевске стала новая власть рабочих в Красную армию мобилизовать, а там через одного – солдаты бывшие. Их пугнули – кто добровольцем не пойдёт, тому – расстрел без суда и следствия. Тут на заводах гуднули, оружейный склад открыли, винтовки захватили и сами комиссаров перебили. Теперь в Ижевске и Воткинске Прикамский комитет.
Во дела…
Попал. В Вятке и уезде – советская власть, в Казани – вчера её уже, наверное, не стало, в Ижевске и Воткинске – Прикамский комитет.
- Прикамский комитет – это кто? – уточнил я у Федора.
- Леший его знает. Не советская власть. Там у них – Народная армия. Командует полковник и кавалер Федичкин. Ижевцы с оружием умеют обращаться, вон сколько уже его делают.
Фамилия Федичкин мне ничего не говорила, не слышал я про такого полковника и кавалера.
То, что Федор такой подробный расклад дал, меня не удивило. Атаман бойцовской артели, что довольно большую территорию под своей защитой держит, не только руками и ногами валить противника умеет. Он головой работает, решения принимает, а для этого информация требуется. Причем полная и свежая.
Кто его не знает, посмотрит – мужик и мужик, на вид – не богатырь даже. На свадьбе срамные частушки бабьим голосом поет. Это – для чужих. Свои к нему – по имени и отчеству, с полным уважением.
Меня сам Федор не расспрашивал. Знал, придёт время – сам расскажу. Пока он меня в тутошнюю жизнь вводил, коль уж я сюда вернулся.
- В волости как дела? – дошла у меня очередь и до этого вопроса.
- Никак. Дальние мы, не догребли до нас руки у новой власти. Флаг – повесили.
Вот как… Тогда, по сути, бузники в волости за порядком следят. Само-собой, без всякого мандата. Где-то там революции одна за одной, брат с братом в бой роковой вступают, вихри враждебные веют, а в волости Федор Терентьевич опять за всё в ответе.
- Федор Терентьевич, а Павел Павлович как? – справился я о земском фельдшере. Сейчас – уже не земском. Отменила советская власть земское самоуправление.
- Фельдшер-то наш? Жив, чего ему сделается… Медицинский пункт его закрыли, так он из дома лечит.
Тут Федор неожиданно соскочил с телеги, залихватски свистнул и сыпанул очередной частушкой.
Ах ты! Ох ты!
Чаво же я не дохтур?
Я бы сам себя лечил
Пока бы не подохнул!
У Федора на каждый случай частушка припасена. Такой он и есть…
- У него и жить будешь – всё старику веселее.
Вот, Федор Терентьевич и с жильем для меня вопрос заранее продумал. Не удивлюсь, что уже и с Павлом Павловичем переговорил.
- Высоковские как?
Когда я из села уезжал, у артели Федора с ними мира не было.
- Давно замирились. Волей-неволей. Мужиков-то, что у них, что у нас – почти не осталось. Случись что, друг-другу помогаем. Хорошо, что ты вернулся. Павел Павлович-то, открылся мне, что многому тебя научил, а я вижу – ты, Ваня,
