жизни вообще много чего есть.
— Вот вырастешь, поймёшь.
— Вырасту, пойму.
— Не обижайся. Пожалуй, то, что ты сказала, правильно, но…
Молча смотрю на него, ожидая продолжения. Явно он ещё что-то должен сказать, судя по незаконченности фразы и выражению его лица.
— И что ты предлагаешь? — спрашивает ХёнШи, не став продолжать своё "но".
Я? Да я вроде бы всё сказал… До него не дошло?
— Я предлагаю вернуться к деловым отношениям, которые были.
— Просто деловые отношения? — нахмурившись, уточняет ХёнШи.
— Просто деловые отношения, — кивнув, подтверждаю я.
ХёнШи секунды три молчит.
— Ладно, тогда я пошёл. Пока, — говорит он.
— Пока.
Смотрю вслед уходящему ХёнШи.
Человек явно обиделся. Блин! Совершенно непонятно как разруливать такие ситуации. Наверное, нужно было какие-нибудь другие слова сказать. Или те же, но расставить их по-другому… А как, по-другому?! Можно подумать, что я знаю! Вот, чёрт…
Место действия: дом мамы ЮнМи. На маленькой кухне мама и СунОк ругаются с ЮнМи, пытаясь переубедить твердолобую младшенькую.
— Что я там забыла? — упирается ЮнМи, — Армия — это не место для нормального человека.
— Да как ты такое можешь говорить?! — СунОк, уже доведённая до точки кипения, аж подпрыгивает на стуле от возмущения, — Эти люди защищают тебя, даже когда ты спишь, а ты говоришь про них такие ужасные вещи!
— От кого защищают?! — упорствуя в отрицании очевидного и продолжая идти путём эскалации, спрашивает ЮнМи.
— От северян! Если бы не наша армия, знаешь, что бы они с нами сделали?! Всех бы нас уже давно закопали!
— Да ладно, — не верит ей ЮнМи, — если бы правительство ерундой не занималось, никакой армии не понадобилось бы. Ну, или не такой большой.
— Ерундой?! — восклицает СунОк, — Какой ещё такой ерундой?!
— Обыкновенной, — говорит ЮнМи и поясняет, — С соседями нужно договариваться. Не понимаю, откуда к ним столько ненависти? Они же тоже корейцы. Ну, будь они нам чужие, китайцы там, или японцы, которые тут невесть что творили… Тогда бы было ещё как-то понятно. Но с японцами мы дружим, а своих, корейцев — ненавидим. Не понимаю.
ЮнМи пожимает плечами. Онемев, онни смотрит на сестру, вытаращив глаза. Та же, воспользовавшись наступившей тишиной, продолжает делиться с родными своими взглядами на геополитику.
— Торговать нужно, — уверенно говорит она, — Когда северяне увидят, что у нас есть жвачка и джинсы, они сами у себя всё развалят и к нам сбегут. Проверено. Наше же правительство, загоняя их в угол и пугая оружием, добьётся лишь того, что они вместо нас сбегут в Китай. Будет у китайцев ещё одна провинция, а в КНДР, я читала, есть много ценных месторождений…
Бац! — оглушительно хлопает всей ладонью по столу, прерывает политинформацию пришедшая в себя мама.
— А ну, цыть! — неожиданно зло командует она, и, выставив на младшую дочь указательный палец, продолжает, — Слушай меня, ЮнМи и крепко запомни мои слова! Если я ещё раз от тебя услышу что-то подобное, я тебя — выпорю! Не справлюсь сама, позову на помощь СунОк! И под замок посажу! Улица носа твоего не увидит! Ты меня поняла?!
— Эээ… да, — растеряно отвечает ЮнМи, озадаченно смотря на выставленный мамин палец.
— Не смей, — категорически требует мама, — не смей что-то говорить о политике! Никогда! Ты меня поняла?!
— Поняла, — поджимая губы, опуская голову и смотря исподлобья, говорит ЮнМи.
— И ты завтра пойдёшь в академию, как тебе сказал дядя! И сдашь все тесты до одного! И сдашь их хорошо! Не смей меня позорить перед деверем, который для тебя и для всех нас, столько сделал! Ты меня поняла?!
— Да, мама, — глубоко вздохнув, отвечает ЮнМи.
Время действия: следующий день
Скромно сижу на скамеечке в коридоре, жду, когда пригласят. Пока нечего делать, перебираю в голове последние случившиеся события. Поговорил с ХёнШи. Итог — разжопились, говоря по-простому. А точнее — он со мною разжопился. Обиделся. Интересная, вообще-то ситуация. Он сам это всё, значит, затеял, хотя всё было нормально и без того, получил в ответ — нет, теперь он, значит, обижается. Не звонит и на занятиях танцами подходит так, для проформы, для галочки. Интересно, он что, надеется, что я мириться приползу? Ага, щас, три раза даром, за амбаром! На обиженных воду возят. Вот пусть и работает, водовозом, коль нравится…
В общем, какая-та непруха пошла. Журналистка прибегала, предлагала рассказать всей Корее обо мне. Раньше не могла прийти? Парням как раз нужно узнать, что я такая же американка, как они балетные примы Большого театра. Особенно ХёнШи это сейчас нужно узнать. Дядя тут тоже, похоже, рамёна переел… С чего его вдруг торкнуло отправить меня пройти тесты в военную академию, непонятно. Он, конечно, имба, но, блин, это моя жизнь, в конце-то концов, а не его! Не хочу я в армию, никогда она мне не нравилась! Уважаю всех военных, совершивших подвиги и боровшихся с врагом до последней капли крови. Уважаю как смелых людей и настоящих мужиков, но, сама армия, как организация… Мне просто не нравится. Чисто как студенту, привыкшему к свободной жизни, а не потому, что меня постоянно запугивали — "попадёшь в армию, попадёшь в армию, в армию попадёшь, учись!" Не, совсем не поэтому. Просто там нужно соблюдать приказы, подчиняться старшему по званию, даже если старшой — дуб ветвистый, многолетний… Это не для меня. Мне нравится свободная жизнь. Не быть обязанным и опутанным с головы до ног правилами и долгом. Я считаю, что в жизни нужно иметь возможность выбора — делать или не делать, уйти или остаться. А в армии такого нет. Ну, мне так каа-аажется…
Однако, чтобы иметь возможность выбора, нужно кем-то для этого быть. Ну, хотя бы, для начала, хотя бы миллионером, что жизнь в который раз и продемонстрировала. Вчера, дома, по поводу свободы выбора, был грандиозный скандал, на котором мама порвала все мои претензии на самостийность как Тузик грелку. Пришлось заткнуться и не вякать поперёк, в итоге пообещав не опозорить семью и дядю. Ну, в принципе, ничего плохого они мне не сделали, можно и
