вопросов, чем ответов.
Мертвого возницу мы похоронили недалеко от дороги. Присыпав камнями, что валялись вдоль леса. Не думал, что тут так много камней.
Погрузились в экипаж и в полной тишине продолжили путь.
Настя сидела рядом со мной и молча теребила непослушный локон волос. Наматывала его на палец и снова распутывала.
— Не волнуйся, мы справимся! — произнес я бодрым голосом, пытаясь вывести девушку из ступора.
— Угу, — едва слышно ответила Настя. — Но сколько людей пострадает за это время?
Я понимал, что отвечать на этот вопрос нельзя. Нельзя говорить, что люди не пострадают, потому что это не так. Нельзя говорить, что это допустимые потери, потому что это не так. Но одно я знал точно, что все это могу остановить только я. Возможно еще император, но я не знаю на что он способен. Если Корсаков собрался выступить против него, значит считает, что сможет справится. Даже если ему будут противостоять остальные четыре рода, объединив усилия.
Нельзя было допустить такого. Я дал себе слово, что при возможности добьюсь личной аудиенции и расскажу императору, что задумал этот человек. Хотя, судя по тому, как быстро пришли «приглашения» ко Двору, то исключать возможной осведомленности императора тоже не стоит.
На почтовый стан мы прибыли без приключений.
Настя несколько раз засыпала, убаюканная покачиванием кареты. Я же не сомкнул глаз, высматривая возможные ловушки магическим способом.
Здание станции было одноэтажным, сложенным из круглых бревен. Четыре прорубленные в фасаде окна выходили на проезжую часть тракта. Ни в одном из них свет не горел. Казалось, здание спит.
Кучер остановил экипаж и спрыгнул с козлов. Подошел к высокой деревянной двери и забарабанил по ней кулаком.
Через минуту в одном, самом дальнем окне, показался огонек свечи, а еще через несколько минут на порог вышел заспанный станционный смотритель.
Сонными глазами он смотрел на кучера и что-то тихо отвечал на его вопросы.
— Лошадей нет, — сказал кучер, подойдя к открытой дверце кареты.
— Как это нет? — удивилась Настя, высунувшись из-за моей спины. — Куда они делись?
— Говорит, что с час назад проезжал какой-то знатный господин и забрал всех. Восемь голов на подмену было.
— Мы сможем продолжить путь на этих? — спросил я возницу.
Тот с сомнением пожал плечами.
— Сможем, но будем ехать медленнее.
— Сколько нужно дать передохнуть животным, чтобы они смогли осилить еще один перегон с нормальной скоростью? — спросил я.
— Хотя бы час, Никита Васильевич. Не меньше.
— Хорошо. Располагаемся тут на час. Как лошади отдохнут продолжим путь. Накормить, помыть, сделайте все что нужно. Я договорюсь с хозяином об оплате.
Возница кивнул и скрылся в воротах двора, куда ушел вслед за смотрителем.
— Как думаешь, мы успеем если придется ехать так до самой столицы? — спросил я Настю.
— Не уверена, — с сомнением произнесла девушка.
— Вот и я не уверен. Нужно было выезжать сегодня утром, тогда бы не пересеклись с твоим отцом и ехали бы спокойно.
— А когда вы с ним пересекались? — удивилась Настя.
Я рассказал ей, что случилось на выезде из Суздаля.
— Вот зачем ты это сделал⁈ Зачем нарывался⁈
— Я не нарывался, — спокойно произнес я.
Устраивать сейчас истерики не лучший вариант.
— Не думаю, кстати, что мы бы ехали спокойно. Отец наверняка знал, что ты тоже поедешь в столицу и мог устроить эти козни в любом случае, — сказала Настя, чуть успокоившись. — Но вот то, что ты похвалился мной перед ним, это его явно взбесило. Эх, мальчишки!
Настя сказала это так по-взрослому, отчего сразу напомнила манеру говорить Анфисы Петровны. Вот только та могла называть нас так, а Насте это как-то не шло.
Вернулся станционный смотритель, а за ним и наш кучер.
— Пройдете в дом, пока лошади отдыхают, Никита Васильевич? — спросил возница.
Смотритель закивал, словно это он нас пригласил.
— Хорошо. Вещи можно оставить в карете? Не помешают?
— Конечно, оставляйте! — воскликнул кучер, я всегда буду рядом.
Мы прошли вслед за смотрителем в здание станции. Тут царило какое-то запустение. Большой зал с несколькими столами и скамейки вдоль стены. Было видно, что тут редко останавливались надолго. Это и понятно. Рядом Суздаль. На таком расстоянии от города мало кто будет надолго задерживаться на станции.
Смотритель подошел и спросил:
— Желаете что-то перекусить или выпить?
— Чаю и булочек, — не раздумывая сказала Настя.
— И отнесите то же самое вознице, пусть перекусит, — распорядился я.
Смотритель исчез в соседней комнате, и я услышал, как он там гремит посудой.
Потянуло ароматом горящих в печи поленьев. Я втянул этот запах и улыбнулся. Знакомо, очень знакомо.
Смотритель вернулся с чайником чая, чашками на блюдцах и горой пышных булочек. Поставил все это перед нами и откланялся.
Я взял замысловато свитую выпечку и понюхал. Разломил и вдохнул аромат сдобы. Булочка оказалась горячей, но явно не только что испеченной. Видимо, смотритель разогрел ее в печи, пока грелась вода на чай. Но меня это устроило.
Сладкий чай со сдобной булочкой. Что может быть лучше в ранний предрассветный час? Я засекал время, когда мы выехали из Красилово. К этому моменту прошло уже шесть часов. Очень медленный старт мы взяли.
По моим представлениям мы проехали не более двадцати-пяти километров. Примерно на таком расстоянии находился первый почтовый стан от Суздаля.
Как пролетел час, я даже не заметил. Мы с Настей сидели за столом тихо переговариваясь. Она мне рассказывала истории своих приключений после побега из дома. Я слушал вполуха, занятый размышлениями о том, как нам успеть попасть в Москву вовремя.
Если Корсаков забрал с этой станции всех лошадей, то где гарантия, что на следующей нас не будет ожидать то же самое? Это, наверное, дорого, но не думаю, что, начав такое, он остановится на полпути.
К нам подошел смотритель и сказал, что наш экипаж готов продолжить путь.
Назвал сумму, которую мы ему должны и вежливо отошел на несколько шагов, позволив достать деньги.
Я вдруг подумал, что у меня нет мелочи. Я просил старосту выдать мне из хранилища десять рублей серебром. А сейчас требовалось оплатить три копейки. Кляня себя за непредусмотрительность, я полез в кошелек и обнаружил там кучу медных монеток, помимо серебра. Роман Дмитриевич был предусмотрительней меня. Хотя что уж там. Мне вообще было непривычно иметь при себе тяжелый кошелек с монетами. Пластиковые карты отучили меня от необходимости заботиться о наличности в кармане.
Рассчитавшись со смотрителем, мы вышли во двор. Экипаж уже нас ждал.
Я подошел к кучеру, решив переговорить с ним о потенциальном отсутствии подменных лошадей на всем пути следования.
— Нам будет очень сложно, — задумчиво произнес возница. —
