возвращается трусцой, его глаза горят гневом, а рука с пивом слегка потряхивается.
Я поднимаюсь с лавки и перенимаю у него пиво. В этот раз он притаскивает мне Амстердам, который я вскрываю ударом о железный край лавки.
— Кто-то знает об этом? — спрашивает Пашка, тыча мне в руку.
— Да, — говорю, — подружка Леры. Она знает, что Лерка — увлекающаяся суицидница, а чё?
— А вдруг она…
— Да не гони ты, — махнув на него рукой, я сажусь обратно. — Тут суть в другом.
Павел стоит ещё какое-то время неподвижно на одном месте, как статуя… очень хочется пошутить.
Но потом всё же опускается на корты передо мной.
— Я помогу тебе, если ты поможешь мне, — говорит он и заглядывает мне в глаза.
— С чем? — хмыкаю я.
— Выяснить, кто отравляет Лере жизнь.
Герой-любовник, бля. За кого он меня принимает вообще? Я первый заметил и первый принял решение разобраться в беде этой серой мыши…
Но я ведь уже говорил, что с детства во всём и во всех ищу выгоду.
Даже сейчас я подаюсь вперёд с протянутой рукой.
— Мои услуги весьма ценные, — и по привычке обнажаю зубы.
— Сколько ты хочешь?
— Ты поможешь мне, а я помогу тебе, — продолжаю говорить я. — Во-первых, я не знаю, когда магия закончится и я вернусь в своё тело, и вернусь ли вообще. — Пашка кивает как заведённый. — Нужно решить мою проблему и, соответственно, твою проблему. А ещё я хочу собственный клуб. — И вдруг он прекращает дёргать башкой, уставившись на меня.
— Клуб?..
— Ага, — я снова лыблюсь. — Клуб. Собственное дело, которое принесёт мне доход. Найдёшь бабло? Или, может, спонсора, готового вложиться в дело?
— Всё сделаю, — обещает Пашка и протягивает ладонь. Я с довольным видом тяну к нему свою руку, но он вдруг одёргивает свою конечность и выставляет указательный палец. — Но если ты вдруг что-то сделаешь Лере… или с Лерой, или сольёшься, или забьёшь на сделку, я достану из-под земли твоё тело и сотру в порошок, — сообщив это, Павел снова расслабляет руку, готовый к рукопожатию.
Вот это самоуверенность, думаю я, и крепко сжимаю его ладонь.
Я, конечно, не самый хороший человек на свете, но сделка, скреплённая рукопожатием, для меня многое значит. Да и халявные деньги на дороге не валяются. А навалять ему я ещё успею, как встану на ноги.
— Сильно тебя с этой тёлки вштырило, — говорю я с ухмылкой.
— Да, — неожиданно честно соглашается Пашка. — Сильно.
— Ясно, — говорю и пихаю его кулаком в плечо. — Но пока я здесь, даже, блядь, не думай об этом, — пригрозив ему, я махнул рукой, указывая на себя.
— Что? — нахмуривается Пашка, но спустя несколько секунд его зенки расширяются, как у окуня на суше. — Даже не думал!
— Вот и не думай! — Я грожу ему кулаком. — А теперь выкладывай всё, что знаешь о Лере. Вообще всё, чтоб я был в курсах.
И Пашка начинает долгий рассказ обо всём, что когда-либо слышал или знал о Лере.
Как я и думал, Лера жила под статусом «хорошей и послушной девочки». Она нравилась преподавателям, всегда была вежлива со сверстниками, но её нельзя было назвать популярной цыпой. Она одевалась весьма скромно, но выглядела опрятно. То-то я думал, чё Овечкина так удивляется. Я просто полная Леркина противоположность.
Кроме этого, Пашка рассказал, что Лера работала в какой-то компании, но он не был уверен, что она до сих пор там работает. Зато я был уверен в этом. Ну, как минимум предполагал. Последнее сообщение от некого «Босса» наводило меня на эти мысли.
Про родителей Леры Пашка знал только слухи. Её мать, судя по всему, не так давно отъехала после несчастного случая. Но Пашка не знал всех подробностей. Об этом можно было разнюхать у Овечкиной.
Что касается Овечкиной, мы приняли решение не посвящать её в нашу маленькую тайну. Ну, как решили… Пашка решил, а я кивнул для вида. На самом деле я не скрывал того, что я не Лера. Просто разумно не кричал об этом на каждом углу.
Почирикав ещё примерно час о подробностях Лериной жизни, мы расстаёмся, когда я уже с трудом могу связать пару слов.
Пашка встаёт и протягивает мне руку, но я отталкиваю её и поднимаюсь сам.
— Ты чё? — напоминаю ему я, скривив ебало.
— Ты в теле девушки, которая мне нравится, — подмечает Пашка, что в целом справедливо. — Я вызову тебе такси.
— Да ты оху…
— Я вызову тебе такси, чтобы никто не тронул Леру. Не принимай на свой счёт, — осадив меня, он ещё какое-то время возится в своей мобиле, а я стою и пошатываюсь. — Воздержись от распития алкоголя. Это может отразиться на состоянии Леры.
— Без тебя знаю, — буркнув, я двигаю к дороге. — Откуда ты, кстати, её адрес знаешь, а? Подозрительно это.
— Я староста. Я знаю всё. — Пашка движется следом.
Когда подъезжает такси, я резко открываю дверь и ныряю внутрь.
Машина трогается с места. В окне мелькает мрачное лицо Павла, махнувшего мне рукой.
Он утверждает, что ему нравится Лера, но это наглый пиздёж. Лера не просто ему нравится, кажется, он по самые яйца в неё втюхался. У него от волнения тряслись руки. Вот ведь придурок.
Интересно, любить — это больше больно или приятно? Вряд ли я когда-нибудь узнаю.
Я ненавижу магазины, всю эту шумиху и суетню за покупками, часовое пинание хуёв в очереди.
В Муторае никогда не было больших торговых центров. За нормальными шмотками приходилось примерно час трястись стоя в маршрутке, чтобы добраться до ближайшего города.
С пацанами мы в основном матали туда, чтобы склеить пару цыпочек или порешать вопросы с местными, ну и, ясен хуй, гардероб обновить. Потому что нормально принарядиться в Муторае не выйдет.
Но в Москве всё иначе. Выйди на любой станции метро — и огромные магазы под рукой.
В один из таких я и попал. Не без помощи моей личной охраны.
— Ты офанарел? — рявкаю я, стоя посреди зала с одеждой, когда этот имбецил подходит ко мне. Пашка держит в руке джинсовый
