между моих ног, позволяло ей наклоняться еще ближе, чем мне бы того хотелось.
— Айн, милый Айн, — на выдохе произнесла Нао, наклоняясь к моему лицу так, будто собираясь поцеловать. Лишь кляп в моем широко раскрытом рту не позволял ей сделать этого. — Я так долго ждала этого момента. Казалось, еще немного, и я сойду с ума от ожидания.
В этом месте было холодно. Я понимал это, наблюдая за движением женских губ и замечая, как из ее рта вылетали клубы пара. Учитывая то, что на поверхности было намного теплее, подобная температура казалась даже удивительной. Будто бы мы оба находились в месте, запрятанном глубоко во льдах.
— Пусть вы и говорили, что ожидание — благо, — Нао прислонилась своим лбом к моему, и блаженно закрыла глаза, — но для меня — это сущее наказание. Не может быть нечто подобное всевышним испытанием. Вы понимаете?
Я беспомощно косился из стороны в сторону, пытаясь понять, где это мы находились. Нас окружали лишь каменные стены какой-то непонятной комнаты. В стороне стояла железная дверь — та самая, через которую Нао вошла в это место. Здесь не было ни окон, ни запасных выходов. Никакого шанса на вмешательство из вне.
— Если так подумать, — Нао, приложив руку к моей шее, осторожно провела ею до самой челюсти и слегка приподняла мою голову, — то отношения моих родителей тоже начались подобным образом. Матушка заперла отца в подвале, и не выпускала вплоть до моего рождения. Конечно, потом иногда она все же позволяла ему выбраться, но, представьте себе, он просто взял да умер.
Девушка рассмеялась во весь голос: звонко, от души. Наблюдая за ее поведением, я все больше понимал, насколько ненормальной она была. Все от ее покрасневшего возбужденного лица, до ее полного уверенности голоса показывало, что она не испытывала сомнений.
Между тем, я все четче ощущал слабость в теле и холод. Я не понимал как долго просидел в подобном состоянии на стуле будучи связанным, однако нахождение в подобном холодном месте плохо сказывалось на моем состоянии.
— Правда, — продолжала Нао, — не здесь все это было. Это место только мое. Никто кроме меня о нем не знает.
Я нахмурился. Сдерживать эмоции было все сложнее, и не будь у меня связан рот, непременно я бы уже перешел на крик.
Внезапно женские руки, наконец-то отпустив мое горло, опустились ниже и нырнули под ткань моего белого халата. Девушка, осторожно растянув широкий пояс, массирующими плавными движениями начала изучать каждый скрытый уголок меня.
— Ах, — вздыхала она, головой прижимаясь к моему плечу, — ваше тело всегда казалось мне таким прекрасным. Таким мужественным.
Рука, невольно опустившаяся ниже положенного, сначала неуверенно, а затем и торопливо начала ощупывать мой пенис. Она быстро прошлась по всей длине, но, невольно запутавшись в длинном белом поясе, сразу отступила и быстро начала стягивать его с меня.
Удивительно, но в этой ситуации я не ощущал ничего приятного. Холод, затекание конечностей, невыносимая головная боль после тяжелого удара, а также понимание того, что сейчас происходило — все это действовало так, что я был готов провалиться в сон от слабости. Лишь сила воли позволяла мне сохранять самообладание.
Если в этом мире для меня и были поистине безвыходные ситуации, то они выглядели все примерно так: я был скован и не мог даже умереть. Это прямо сейчас со мной и происходило, поэтому подсознательный страх того, что я не смогу отмотать время вспять, давил на меня с невероятной силой.
— Я ведь Вам тоже нравилась, верно? — Нао, наконец-то разделавшись с поясом, сбросила его на пол и резко распахнула мой халат. Лишь на мгновение, но все же с какой-то удовлетворенной улыбкой посмотрев на меня, она глубоко вдохнула. — Нет в нашей деревне девушки, красивее меня.
Стараясь хоть что-то сделать в этой ситуации, я начал аккуратно вращать кистями. Теперь я примерно понимал, как была перевязана веревка на моих запястьях, и знал, что ослабить ее не составило бы труда, будь у меня на это время.
Внезапно Нао, заведя руки за спину, странным образом начала двигать ими. Одним легким движением, будто вынув что-то из-за пояса, она достала неизвестный мне предмет и поднесла его ко мне. Лишь теперь в полумраке комнаты, в которой горела лишь одна свеча, я понял, что это был нож. Острое лезвие, оказалось приставлено прямо к моему горлу, и от этого кровь застыла в жилах.
— Вот бы потом у нас мальчик родился. — Счастливо лепетала Нао, свободной рукой стягивая лямки платья со своих плеч. И без того растянутая ткань, сразу поддавшись, скатилась с плеча, а девушка, переложив лезвие из одной руки в другую, как можно быстрее попыталась проделать то же самое со второй лямкой. — Уж я-то тогда его свяжу, и никуда не отпущу. Не сбежит.
Платье, полностью скатившееся с плеч, опустилось сначала к бедрам, а затем, подгоняемое владелицей, и вовсе упало прямо к ногам. Нао осталась полностью обнаженной. В таком холоде, как здесь, даже при виде одной ее оголенной кожи, мурашки бегали по спине. Она и сама быстро покрылась еле заметной гусиной кожей, ее соски затвердели и выступили вперед.
В очередной раз посмотрев на меня, девушка с наслаждением вдохнула. Она намеренно подошла ближе, намеренно развела ноги и попыталась сесть поверх меня, но в тот же миг, как я ощутил ее тело, веревка на моей руке соскользнула. Быстро вынув лишь одну руку, я оттолкнул от себя девушку, а затем также расцепив и вторую руку, вместе со стулом повалился прямо на нее.
Не было времени ни на сомнения, ни на размышления. Выхватив нож, я сразу же приставил его к женскому горлу, но стоило мне хоть немного надавить, как Нао закричала:
— Ну, давай, дорогой монах!
Ее голос вынудил меня на секунду остановиться. Нао не сопротивлялась, не пыталась выхватить из моих рук оружие, но она смотрела на меня столь решительно и отчаянно, будто даже не думала, что подобное ей вообще было нужно.
— Ты же понимаешь, — с широким оскалом продолжала она, —
