– Аркадий! Посмотри вокруг – вся верхушка сейчас здесь. И они сейчас напугано и растерянно собирают обратно в кулачок свои дряблые седые яйца. Руслана уже со мной. Света и Наташа тоже.
– Дряблые седые яйца?.. хорошо сказал! Ладно, я в деле! И в доле! Кстати, а как же Наташа?
– Наташа – вторая жена. Женщины и дети вне игры. С женщинами я погорячился, придется проредить, но детей не трогаем! Тем более, что девчонки давно спелись за нашими спинами.
– Доведешь до конца?
– Я только что за тридцать минут спас империю, а уж за три дня переверну мир. Старшие Васильевы – есть что предложить?
– Васильев ранен, случайное попадание, телохранительница Марии напоследок постаралась.
– Пусть он так же случайно не выживет. Гангрена там… сепсис… Вдову тогда сможем сплавить в монастырь или в уединенное местечко – никто не удивится.
– Старушке это не понравится!
– Ты удивишься, но старушки тоже очень хотят жить. Вон как наша лихо Раздора уделала! Просто ей не хочется перемен, как и покойнику Сомову, но у всадников есть свойство корректировать взгляды.
– И она нам спустит?
– Если не спустит, то есть мнение, что старушки тоже очень даже смертны.
– А с тобой можно иметь дело! – отметил Скоблев.
– Сейчас мы в одной лодке.
– Местный гарнизон семь тысяч. Еще тысяч сорок могу поднять в течение часа. Через три часа – сто.
– Скооперируйся с Русланой. К концу дня от Мехтель с Новоросскими не должно остаться даже воспоминаний. А здесь хоть костьми ляг, но лиши всех связи и никого отсюда не выпусти! Второго шанса может не представиться!
– За попутный ветер! – провозгласил генерал, делая хороший глоток из фляжки, – Не обмани!
– За семь футов под килем! – отозвался я, допивая последние капли, – Поехали!
Спустя четыре часа сильно поредевшая похоронная процессия вынесла гроб и на площади все-таки состоялось последнее прощание. До хуя народу прошло мимо починенного мною лафета – все же кругом царских кровей! Только Миша может загнать ось обратно в пазы и нацепить кривые стараниями Жоппера колеса!
«И не стыдно обвинять людей, если сам вызвался?!» – этот внутренний «я» меня конкретно достал!!! «Слушай, а ты вообще – за кого?!»
Заткнулся.
Да, починить катафалк я вызвался сам, чтобы найти фралиум. Пораскинув мозгами, я пришел к выводу, что спрятать его могли только в повозке: просто насорить на площади ярко-синим веществом палевно – могли заметить и убрать, снижая концентрацию. Искать долго не пришлось – мешочек с частично рассыпанным порошком был спрятан среди драпировок. Какую-то долю явно растерли по брусчатке Жоппер с Гладом, и оставалось только надеяться на выводы неизвестных мне недоброжелателей о необходимом для вызова всадников количестве фралиума. Очень хочется верить, что рассыпанного для организации завтра нового окна не хватит. За спрятанное у себя тоже не переживал – за почти сутки впереди успею заэкранировать.
Игла сидел в кутузке гордый и не сломленный.
– Лось! Что за дела?! – подорвался он с моим появлением.
– Вот и я хочу понять – что за дела? И как? Оно того стоило?
– Лось, у тебя все с умом хорошо?
– У меня-то хорошо, в отличие от тебя, – извлек из кармана на свет испорченный боек, – В отличие от тебя, я знаю, как устроена девятка, и даже десятка. И. если бы мне пришла в голову такая блажь, смог бы испортить их незаметно, не оставив ни одной улики против себя. Но что мне поделать, если твоего ума хватило лишь разобраться с устройством пулемета?.. Простой стрелялки с одним подвижным механизмом?..
– Лось, что ты несешь?!!
– Знаешь, в чем твоя беда, Андрюха? Раз уж у нас зашел разговор про ум, то с чего ты решил, что умнее меня? Я вроде бы поводов не давал.
– Лось!!!
– Ты не с теми связался. Просто не с теми. И – самое смешное – не будь этих бойков, завтра я подписал бы твое представление на майора. Мне просто некуда было бы деться, ведь ты – единственный обученный профессиональный военный среди нас. Контролировал бы тебя – куда без этого?! Но рапорт подписал бы – у меня кадровый голод, который закончится не скоро.
– И всю жизнь потом подтирать тебе жопу и возносить дифирамбы? – Игла успокоился и сел на табурете ровно, – Только за то, что ты удачно женился в отличие от меня?
– Хм… напомни-ка, где ты мне жопу вытирал?.. Когда разваливал дело Воронина после моего ухода? Или, когда сливал инфу Вере Петровне?
– Ты слился, а мы выживали, как могли!!! Твари на моих глазах порвали девчонок, а я только и мог, что глазами хлопать!
– На моих глазах погибла самая первая четверка. Я писал похоронки на Олю Огрину и Ваню Анидова. Я хоронил Коваль и ее четверку. То, что от них осталось. Ты ведь тоже в курсе, как мало остается от наших, если случился прорыв?.. На моих глазах убили Лизу Зарябину, с которой мы дружили. Померяемся покойниками?
– Ты сидел в теплом Питере, шлялся по кофейням, а мы с голой жопой ходили на всадников! И закрывали окна!!!
– О! Хоть кто-то их кроме меня их закрывал, а не схлопывал! У меня к тебе встречный вопрос: видишь вот этот значок? – указал на планку «Анны», – Последнему люмпену в империи известно, что он означает. У меня их три – сколько их у тебя?.. Пока я сидел в теплом, по твоим словам, Питере – надо будет запомнить, это что-то новенькое в географии и климате, – я побывал на двух окнах. Хочешь скажу, на скольких ты побывал за это время лично? Не хочешь? А я все равно скажу – лично ты побывал на трех. В отличие от меня – в девятке, придуманной Ван-Димычем и мной. Со Стагнером. А я Войну в одной куртке чужим ножиком дорезал.
– Второй раз ты пришел на все готовенькое!!!
– О, как?.. хуяссе, поворот! На готовенькое… то есть это не я тебя учил, а ты меня…
– Всадников должны бить всадницы!!!
– Назови мне хоть один указ, где это записано. Всадников должны бить! – вот с этим утверждением я согласен. А что только всадницы?..
– Они к этому приспособлены! Это их предназначение! Их долг! Не наш!!!
– Бедные бабы, когда они всем задолжать успели… и как же вам всем успели мозги промыть…
– Кланы – опора порядка!
Иглу понесло, чего я и добивался, выводя его из себя и дозированно воздействуя собственными способностями. Итицкая сила, как он всех топил!!! Я до последнего боялся, что он сорвется с крючка – мне нечего было толком ему предъявить, а бойки, после того как «Дегтярные» проскакали по ступеням, могли легко испортиться сами. Но попал в яблочко!
– Соня, все записала?! – обратился к помощнице, запаковывающей кассету с записью.
Игла растерянно хлопал на нас глазами, осознавая, что наговорил в запале.
– Только Руслане Евгеньевне! – напомнил я Софии.
– Разумеется, Михаил Анатольевич!
– Этого, – указал на арестанта, – перевезти в Москву.
«Не учи ученого!!!» – явно хотелось сказать девице, но она сдержалась и снова согласно склонила голову:
– Разумеется, Михаил Анатольевич!
– Знаешь, что для тебя самое обидное? – уже в дверях оглянулся на поникшего Иглу, – В десятках были холостые для показа. Мы так и так не смогли бы стрелять, а своей порчей ты только подставился.
– Михаил Анатольевич! – подошла усталая Руслана, – На пару слов.
– Что? – отошел с ней к стене, потирая ноющее плечо.
– В Самарской резиденции главу клана Ольгу Мехтель взять не удалось. Она с шестью всадницами ушла в прорыв, положив двенадцать наших бойцов, и скрылась в лесах.
– Самарские глухие леса, полные болот и партизанов… питерский теплый климат… у меня сегодня день географических открытий!
– Что будем делать?
– Что будем, что будем? Продолжать, конечно! Она, конечно, и без ресурсов опасна сама по себе, но, сейчас, у нас есть вещи поважнее. Как семья все восприняла?
– Ты знаешь, достаточно спокойно. Единственная, кто мог бы поднять бунт, сидит сейчас с дочерями у постели полыхающего жаром мужа. Она, может быть, и не особо хочет там сидеть, но приличия требуют!
