– Чего это у него на груди? Колядов круг? – заметил татуировку один из стражников.
– Да без разницы, – отмахнулся Трувор, и плеть снова прошелестела в воздухе. – Пошел, сказано!
Колдун вскрикнул, поспешил к распахнутым воротам. Но снаружи, после нескольких шагов, силы опять покинули путника, и он распластался в дорожной пыли.
– Вот же падаль! – Стражники подскочили, принялись пинать гостя ногами: – Вон пошел, сказано! Вон пошел отсюда! Пошел!
Избавляясь от частых ударов, Андрей с трудом приподнялся – сперва на четвереньки, потом на ноги и, покачиваясь, побрел к темнеющему в нескольких километрах леску.
Знали бы караульные, что силы путнику придала вовсе не боль, а отчаянное, нестерпимое желание вернуться к Большому алтарю, нырнуть сквозь время и прийти сюда еще раз, но уже с пулеметом и перебить всех, всех жителей до единого – и воинов, и божка их – Квасура, и даже безразличных лосей, а потом сжечь крепость дотла, да еще и пепелище солью хорошенько присыпать! Возможно, умей они читать мысли – вели бы себя осторожнее… Или, наоборот, зарезали бы чужака от греха и думать о нем забыли. Однако здешние воины лишь отвесили пришельцу еще несколько тумаков, дали хорошего прощального пинка – и вернулись к воротам.
Жажда мести позволила молодому человеку, оставляющему за собой кровавый след, добрести почти до самой опушки. А потом он просто упал от слабости, и сгущающиеся вечерние сумерки потемнели в его глазах.
Колдун, считай, уже умер – от кровопотери, от боли, от превращенной в безобразное месиво спины. Однако сознание еще не покинуло его, и Андрей ощутил качание, перемещение. Потом тело обняла прохлада, и он огромным усилием воли смог приподнять веки.
Под деревьями качнулось мохнатое, коротконогое создание с длинными руками, шерстью вместо волос и человеческими ушами.
– Наш он, так мыслю… Сам голодный остался, однако же нас угостил. Сеструшек-гнилушек к нему не подпускайте, бледную немочь с лихоманкой гоните. Пусть отдохнет…
Леший ушел в чащу, а над молодым человеком появились две головы: смуглого щекастого ребенка и бесцветной, лишь с легким зеленым оттенком, блондинки.
– Это тот, что вкусняшку невиданную намедни приносил? – причмокнул губами малыш. – Интересно, у него еще есть?
– У него ныне даже штанов не осталось, – ответила девушка.
– Болотница… Крикса… – еле слышно пробормотал Андрей.
– Он нас что, видит? – удивился малыш.
– Так ведь колдун, – ответила девушка, положила ладонь на грудь чародея и с силой нажала. – Спи!
Дальше был кошмар. Нудный и вязкий ужас, во время которого он раз за разом попадал обратно в крепость, в лапы Квасура и его слуг. И Андрея раз за разом вешали и истязали, пороли и убивали – а молодой чародей в отчаянии пытался вырваться на свободу, но никак не мог, поскольку без похищенного амулета не мог призвать свою любимую, не мог открыть врата Большого алтаря. И был вынужден снова и снова идти в город ненавистных сварожычей, чтобы опять испытать все круги земного ада…
Кошмар длился вечность. По ощущениям Андрея – вроде как даже не одну. Но все же настал момент, когда он смог стряхнуть наваждение и открыть глаза.
Над колдуном качались редкие ветви, усыпанные мелкими серебристыми листочками, еще выше ползли плотные облака, предвещающие затяжной дождь. Тело почти не слушалось, а спина отчаянно чесалась. И это было хорошо. Студент-медик знал: раз чешется, значит, заживает.
Андрей напрягся, попытался подняться или хотя бы покрутить головой.
Удалось лишь слегка наклонить в сторону лицо. Но увидел колдун только белые шапочки болотной травы, ветви багульника и копошащуюся среди морошки обнаженную блондинку с бледно-зеленой кожей.
Та каким-то образом уловила его взгляд, развеялась, возникла чуть в стороне. Нахмурилась, опять пропала. Возникла с другой стороны.
– Не прячься, – попросил Андрей. – Ты красивая.
– Коли по душе, так, может, замуж возьмешь? – улыбнувшись, поправила волосы болотница.
– Не могу. Уже женат, – повинился колдун.
– Так жена – не сосна, – оказалась рядом нежить. – Можно и подвинуть.
– Нельзя. Я клятву верности принес.
– Тогда спи. – Девушка знакомо положила ладонь ему на грудь и толкнула в глубину.
На этот раз колдун погрузился в состояние полудремы, в котором уже не было боли и ужаса, однако сохранилась твердая холодная ненависть к недобрым обитателям крепости, смешанная с непониманием – почему это случилось? Отчего горожане не признали его, урожденного арийца, своим?
Состояние покоя и размышления очень быстро подсказали ответ – это не он, это здешние жители являются чужаками! Андрей вспомнил знаменитое «Сказание о Словене и Русе», повествующее о том, как братья-скифы, отделившиеся от своих родов, переселились на берега Ильменя и основали там государство Русь, вспомнил, что великий Аркаим, столица ариев, находится не в северных лесах, а на юге, среди скифских степей. Вспомнил арабские сообщения о том, что русы захватывают славян в рабство и торгуют ими, словно скотом.
И в его голове все, наконец-то, встало на свои места. Русы-арийцы – это потомки вольных непобедимых скифов, а вовсе не здешних оборванцев! И он сам, рожденный арийцем, потомок скифов, скифов!!! Тех самых скифов, которых здешние караульные называли врагами и осыпали проклятиями!
Глупо – но он, похоже, постучался не в ту дверь. В нынешнее время здесь обитали отнюдь не русы, а те, кто вскоре освободит эту землю для величия арийского племени.
«Может быть, именно я и освобожу ее от мерзких подонков? – с мрачным злорадством подумал молодой чародей. – И виселица, и кнут отплатятся палачам сторицей, хватит всем и каждому!»
Но как ему удастся осуществить месть, Андрей пока не знал. Защитные амулеты стражников, высокие стены крепости оставляли мало надежды на успех. Слова Квасура о том, что он брат великой богини смерти, тоже стоило принимать всерьез. Исходящее от правителя города тепло и свечение наверняка означали ту самую магическую силу, которую толстяк ощутил и в самом Андрее.
А пришелец из будущего был не просто одинок и безоружен. Он остался вообще голым! И даже ключ к возвращению домой – заветный амулет любви – и тот оказался в руках врагов.
Прямо хоть опускай голову поглубже и втягивай полную грудь болотной воды. Быстрый и простой способ избавиться от всех проблем…
Солнечный луч коснулся лица чародея и побудил снова открыть глаза.
Андрей сладко зевнул, приподнялся. И с удивлением обнаружил, что его тело полностью покрыто ковром густого зеленого мха.
– Надеюсь, я сам корни здесь не пустил? – пробормотал он, слегка пошевелив плечами, ногами, всем телом. Конечности слушались, спина лишь слегка зудела, чувствовал он себя бодрым и сильным. – Это сколько же я здесь пролежал?
Курс медучилища подсказывал, что на исцеление после обширной рваной раны и большой кровопотери требовалось никак не меньше полумесяца. Однако колдун очень надеялся, что нежить справилась с этим быстрее. Двух потерянных недель ему было бы жалко.
– Хотя какая разница? – вслух решил он. – У меня и у Кати время сейчас разное. Может статься, у нее еще и секунда не промелькнула!
Молодой человек осторожно, словно из спального мешка, выбрался из-под мха и, осторожно ступая по кочкам и корням чахлых березок, направился к сухому лесу. Увидел плотный ковер земляники и опустился на колени, торопливо собирая в рот алые ягоды. Однако после двух полных горстей желудок только оживился, резкими спазмами требуя продолжения обеда.
Андрей прошел немного дальше, шаря по земле глазами, сорвал и отправил в рот несколько сыроежек. В его положении было не до привередливости. Съедобно – и ладно.
– Проще всего лягушек наловить, – посоветовала невесть откуда взявшаяся болотница.
– Пожалуй, я немного вегетарианец, – ответил чародей. Он ярко представил себе зеленые лапки на углях и сразу понял, что голоден не до такой степени. – Но за твою заботу благодарен.
– Ничего, мне нетрудно, – склонила голову набок обнаженная нежить. – Скучно у меня тут. Вязь маленькая. Токмо я да две криксы обжились. Всякое событие в радость. Хоть угощение от путника, хоть сам прохожий, всему рады.
– Так, если я задержусь, не обидишься?
– Оставайся… – Ее ладонь скользнула по щеке чародея. – Тебе места и улиток хватит.
– Сколько смогу, – пообещал колдун. – Город отсюда далеко?
– Уже мыслишь, как сбежать? – погрустнела девушка и отвела руку. Громким мысленным призывом, как это обычно делал и сам Андрей, окликнула ласточку. Провела пальцем ей по головке, скомандовала: – Смотри! – и подбросила в воздух.
Такой способ общения с живыми существами был для чародея внове, но он сразу ухватил самую суть: отпустить с птицей частицу самого себя, своей души и умчаться вместе с нею.
Ласточкиными глазами он увидел сверху густой сосновый бор, обширное поле за ним, на ее крыльях скользнул вдоль реки, свернул к крепости, промчался вдоль стены и мимо ворот.
