Вечером мы вернулись в караван. Риус уже нервничал, ожидая нас.
— Риус, что случилось?
— Здесь какие-то непонятные типы ходят, — сказал он.
— Сказал бы воинам.
— Сказал. Они говорят, не обращай внимания.
— Не переживай, мы уже вернулись и никуда больше не пойдём.
Трое непонятных личностей действительно терлись недалеко от каравана, но заметив нас, быстро исчезли.
— Дарс, это кто такие?
Часть 9
— Не знаю.
— Может, спросишь у своих приятелей на воротах?
Он ушёл к стражам на воротах и быстро вернулся.
— Они не знают, первый раз их видели.
Больше я их не видел. На следующее утро мы стали развозить дардум по харчевням. Цена за дардум здесь была немного выше. Вот только когда жёны посчитали итог, то поняли, что с полной повозки дардума заработали всего сорок шесть серебрушек.
— Рик, что-то мало получается?
— Действительно мало, я десятником больше заработаю.
По лицам я понял, что они совсем не хотят возвращаться в Таргород.
— Мы же ещё на продаже всего остального заработали.
— Заработали, конечно, но дардум — это не уголь и не соль. Здесь совсем мало получается.
— Где ты их здесь возьмёшь?
— Нигде, если только в Таргороде.
— Он далеко и там опасная пустыня.
— Нужно отсюда больше чего-нибудь везти, чтобы продавать крестьянам. Тогда выгоднее будет.
— Сейчас на базаре и будем закупаться.
— Нужно ещё ножей и топоров прикупить, чтобы было что продавать крестьянам.
— Много что можно прикупить, лишь бы покупали.
У базара мы встретили повозку Дарса. На базаре жены закупали разные товары, я складывал в рюкзак и потом относил в повозку. После этого мы съездили к купцу, которому Вилан продал соль. Закупили соли у него и купили немного оружия, топоров и ножей у кузнецов. Дарс с жёнами ездили за нами и повторяли, что делами мы. Жены хотели поменять оружие на инструмент, но кузнецы отказывались меняться — пришлось покупать. Взяли всего понемногу, никто не знал, что будут покупать крестьяне. Когда вернулись к каравану, он почти весь был разгружен. Купцы продали всё оптом одному из городских купцов. Завтра они собирались закупится товаром и снова идти за дардумом.
Сегодня ночью караван вообще некому было охранять. Большинство воинов получило серебрушки и выходной, после чего ушли в город отдыхать в местных харчевнях. Вернулись они утром и с приличным перегаром. Купцы, видя, что у них из воинов осталось только двое, переместились в повозку рядом с нами. Впрочем, практически все повозки у них пустовали. Отношения у нас с ними холодными. Они нас были вынуждены взять, но в караване нас все считали пришлыми чужаками. Нас побаивались и поэтому это не показывали, но это чувствовалось.
Мне казалось, что они избавятся от нас при первой же возможности. Пока нам это не грозило, ведь выяснилось, что они мало платили своим воинам — всего по двадцать серебрушек. Разумеется, никто из хороших воинов не хотел идти к ним на такую оплату, а здесь им подвернулись мы и бесплатно их охраняли. Утром они уехали в город и вернулись уже к вечеру. Воины, что вернулись утром, просто спали весь день в своих повозках вместе с десятником. Две женщины, что были с караваном — возницы, а остальными повозками управляли сами воины. Наши жёны попытались подружиться с женщинами, но те не захотели этого. В караване царил бардак, и купцы с десятником не пытались навести порядок.
Следующим утром караван отправился снова за дардумом в этот раз в другую сторону. Мы шли два дня, пока не прибыли в первую деревню. Здесь история повторилась — дардум уже был весь продан. Только вчера здесь побывал другой караван. Купцы были не довольны этим, и вот только дальше выяснилось, что здесь проехали три таких каравана. Все три каравана ходили и, как мы, покупали дардум. Хорошо, что мы купили разных вещей на базаре и было на что обменять дардум. В отличие от наших купцов, они накупили в основном посуду и немного обуви. Торговля понемногу шла, и местные крестьяне в обмен на разные вещи охотно менялись нам дардум. Продавалось всё кроме оружия, которого у нас было много. Мы за неделю забили повозки дардумом. В отличие от купцов, у них всё было плохо — старосты дардум по непонятной причине им почти не продавали.
Понадобилось две недели ходить по деревням, пока их повозки заполнились полностью, и мы пошли обратно в Сандир. В Сандире мы быстро продали дардум и снова накупили разных вещей. Правда, когда посчитали, выяснилось, что заработали мы опять немного — всего восемьдесят серебрушек. С другой стороны, это было всё равно больше, чем жалование десятника.
В доме Даи было уже пустовато. Большинство уплыло две недели назад обратно в Таргород. Из купцов остался только один. Он по-прежнему занимался наймом воинов в стражи. Вместе с ним остались жёны воинов, что ушли в наёмники. Они ожидали возвращения мужей и помогали вербовать воинов в городские стражи. Из воинов осталась одна Лайзара на охране дома. Она была очень рада нас видеть.
— Лайзара, ты почему осталась? — спросил её.
— Кто-то должен дом охранять.
— Пусто у вас стало.
— Так и есть. Вы ещё не надумали обратно?
— Как мы можем тебя здесь одну оставить?
— Так я может тоже вернусь обратно, скучно здесь одной.
— Почему одной? У тебя здесь ещё много женщин.
— Они же не воины.
— Скоро десятка вернётся с войны, веселей будет.
— Надеюсь. Что-то долго их нет.
— Знаешь, мне купец на корабле рассказывал, что они плавали на юг, и там на юге войны вообще идут годами, а не как у нас. Повоюют, потом перерыв, потом снова воюют.
— Тяжело так, наверное, жить.
— Наверное.
— Слушайте, может вы у нас переночуете, место есть. Расскажете, как у вас дела.
— Повозки куда девать?
— Вот дворе поставите, там место есть.
— В принципе, мы не против, только как бы нас купцы не потеряли.
— Сообщите им, что здесь останетесь.
Так и сделали. Отправили Риуса к купцам, а сами переместились в свою бывшую комнату. Жены ушли обсуждать свои дела с женщинами, а мы остались с Лайзарой.
Она как осталась одна, затосковала, похоже. Раньше с ней постоянно мужчины болтали, она была своей, а теперь некому было. Два дня мы прожили в доме, пока купцы распродавали и закупали товар. Этот дом постепенно становился для нас родным. На третий день мы снова ушли за дардумом, а когда вернулись, к нашему разочарованию, дом оказался пуст и закрыт. Мы долго стучались, но нам так никто и не открыл. От соседей узнали, что они все жители уплыли три дня назад обратно в Таргород.
Десятка вернулась с войны, но не вся — несколько воинов погибло на войне. Было непонятно, почему все уплыли, ведь за домом кто-то должен был присматривать. Почему ту же Лайзару не оставили, хотя она скорей всего сама не захотела остаться и поплыла со всеми. Всем было грустно, теперь поговорить не с кем, и если мы с Дарсом задумывались о том, чтобы вернуться, то жены этого совсем не хотели. Им нравилось торговать. Хотя прибыль, которая получалась, выходила совсем немного больше, чем зарплата десятника. Когда мы заикнулись об этом, то нам было сказано, что здесь и выгодней и безопасней. Не нужно каждое утро думать, как прошла ночь в порту и живы мы или нет. Пришлось признать — они правы.
В этот же день нам всё-таки улыбнулась удача — как раз вернулся корабль из Таргорода, и Вилан продал нам соль, которую привёз оттуда, и мы набили ею полные повозки. Мы быстро её продали и это был наш самый удачный рейс за всё время. Потом дардум у крестьян закончился и покупать стало нечего. Больше месяца караван безуспешно ходил по деревням. Мы смогли наменять остатки дардума, и у нас были почти полные повозки, а у купцов получалось всё плохо — они не могли заполнить повозки, просто было нечем — дардум закончился. За время, что мы ходили, сталкивались с другими караванами, но желания напасть на караван вроде не у кого не было. Произошло несколько мелких стычек между десятниками караванов, но мы их не видели с хвоста каравана, а узнавали о них обычно потом от воинов.
