— Я… ну, блин.
Эту фразу я сказал уже у себя в комнате. И судя по свету, пробивающемуся через щели в ставнях и шуму с улицу, утро было в самом разгаре. То есть, почти половина ночи вошла в несколько минут беседы с небожительницей.
— Вот и поговорили, — пробормотал я, поднимаясь с топчана. Припомнив слова своей собеседницы и ночной подъём, я сосредоточился и — вуаля, меня опять потянуло в левый угол от двери. — Понятно, вот что меня разбудило. Зараза, как же не вовремя-то.
Одевшись, я покинул гостиницу и стал искать источник моих испорченных нервов. Увы, но найти его в городе не вышло — меня тянуло за городские стены, вглубь материка. В общем, меня ждало опять путешествие в неведомые дали.
Две недели у меня ушло на то, чтобы найти город, где находится осколок божественного сердца. И я даже не хочу вспоминать, что мне пришлось испытать за эти четырнадцать дней. Всего лишь знание направления на цель оказалось слабым подспорьем в поисках. Здесь не чистая морская гладь, где можно было двигаться строго вперёд. Увы, но путь мне перекрывали реки, овраги, леса, дебри и чащобы, куда даже с моими способностями не стоило соваться.
Я дважды платил за место в караване и оба раза вскоре покидал его, когда тот сворачивал в сторону. В первый раз я проехал в фургоне два дня, во втором аж три. Один раз меня хотели ограбить какие-то унылые селяне, у которых даже оружия не было приличного. Две косы, привязанные косовищем вперёд, три топора на длинных ручках и несколько заточенных длинных жердей — ну разве ж это оружие, с коим можно нападать на мастера руны? Они были настолько жалкими, что я не стал никого убивать. Всего лишь как следует намял бока, вышиб парочке самых наглых индивидуумов передние зубы, поломал их косы-топоры и заставил на коленях несколько раз повторить «дяденька, прости засранцев, мы больше не будем».
Новор-Дор, куда меня привёл Зов — так я решил назвать тягу к осколку — был похож на смесь древних римских и греческих городов в том виде, в каком мы привыкли видеть их в киноэпопеях. Древние зодчие расположили его на немаленькой горе, ради чего маги снесли её большую часть. Потом за пару веков город значительно расширился, спустившись со склонов к подножию. Так же стоит отметить, что город имел три стены. Основная, защищающая Новор-Дор от внешнего агрессора и отделявшая город от пригорода, была самая мощная и высокая, с десятками башен и площадок с установленными боевыми машинами и боевыми стационарными артефактами. Вторая отделяла кварталы знати и богачей от нищего и небогатого люда. В высоту она была от четырёх до пяти метров, не имела магии и боевых машин. Третья стена, высотой пять-шесть метров, отделяла богатый район от территории, где стоял дворец правителя. Она выглядела чуть ли не игрушечной, построенной для игр детей: слишком вычурная, слишком много барельефов и лепнины, переизбыток башенок и шпилей. Буквально пряничный домик, да и только. Плюнь — развалится. Но вся эта «пряничность» и «воздушность» прикрывалась сильнейшей магией.
Относительно районов: Новор-Дор разделился на три внутренних города, которые носили названия Золотой, Белый и Чёрный. Думаю, пояснять что есть что, не стоит. Улицы в Белом городе были широкие и чистые, многоэтажные дома выглядели роскошно. Чёрный же город «порадовал» кривыми и тесными улочками, низкими домами, построенными из серого камня и почерневшего дерева. Среди них только административные постройки и храмы выделялись в лучшую сторону.
Требовалось заплатить пошлину, чтобы попасть в город или пройти из Чёрного города в Белый. В Золотой же пропускали лишь по пропуску, который выдавали во дворце. Ну, и дворцовых слуг, выделявшихся гербами на одежде. Я даже не стал подходить близко к стражникам в роскошной броне, охранявшим ворота, похожие на те, что закрывают проход к алтарю в каком-нибудь популярном российском храме, где всё сверкает от позолоты, икон и чеканки.
Осколок я нашёл в большом каменном здании с множеством колонн и портиков в эллинском стиле. На ум мне сразу пришло воспоминание о просмотренных в интернете достопримечательностях Греции. Конкретно — храм, эм-м, Гефеста, что ли, в Афинах. Только это здание, рядом с которым я стоял, было более аккуратным и новеньким, без трещин, сколов, грязи и прочего.
— Уважаемый, что это за место? — я обратился к какому-то прохожему, нёсшему на плече большой полосатый мешок.
— Храм Тавалана, — буркнул он на ходу.
— Храм, значит, — задумчиво сказал я, переведя вновь взгляд на здание. — И что же мне теперь делать?
*****
Возле постели умирающего старца собрались двадцать два человека: девятнадцать мужчин и три женщины. Несмотря на своё состояние, он прижимал к груди обеими руками шкатулку из розоватого камня. Вот уже без малого пятьдесят лет лэр Мисталир служил настоятелем храма Тавалана в Новор-Доре и за всё время столь редко покидал его, что эти случаи можно было пересчитать по пальцам. Он жил, спал, молился, учился и учил других в храме и больше нигде. В этом году он перешагнул порог своего девяностолетия, но продолжал оставаться крепким мужчиной. И потому для всех стало неожиданностью, когда две недели назад во время молитвы он забился в конвульсиях и стал исходить кровавой пеной изо рта. Вскоре он потерял сознание и лишь два дня тому назад пришёл в себя. Несмотря на то, что едва мог шевелиться, настоятель Мисталир открыл потайную комнату, о которой никто не знал, и достал из неё каменную шкатулку. Больше он с ней не расставался. А три часа назад старик сообщил, чтобы в храме собрались все высшие служители Тавалана, находящиеся в городе.
— Лорд Ромеро, — едва слышно сказал он к командору ордена паладинов, входивших в религиозный культ, поклонявшийся богу Тавалану.
— Слушаю, лэр, — мужчина в дорогих одеждах опустился на оба колена рядом с кроватью.
— Эту вещь я вручаю тебе. Отныне — ты её хранитель и защитник, — произнёс старик. — Здесь хранится нечто, способное призвать великое зло в наш мир. Несколько тысяч лет назад эту шкатулку передал сам Тавалан своему верховному жрецу. С того времени ценную вещь хранили высшие иерархи нашего культа. Две недели назад во время молитвы бог сказал, что Зло проснулось и ищет шкатулку. Его миньоны рыщут по миру и, возможно, скоро будут в Новор-Доре… — тут старика оставили силы, и он прервался, чтобы перевести дыхание.
— Сил у моего ордена хватает, чтобы уничтожить любых врагов, — сказал лорд, воспользовавшись этим моментом. — Только рабов руны у меня под рукой тридцать, а так же сорок паладинов. Никто не сумеет войти в храм.
— Там, где Зло не способно пробить нашу броню, оно действует тайно или бьёт в спину. Увези шкатулку в один из наших тайных храмов или выбери из тех, что расположены в больших городах с крупными гарнизонами. Здесь её… — старик опять прервался, чтобы сделать несколько хриплых вздохов, — здесь её найдут и выкрадут, так как Зло точно знает, что шкатулка полвека хранилась в Новор-Доре.
— Хорошо, я спрячу её так, что даже демоны не сумеют её найти и уж тем более забрать.
— Помни, шкатулка должна быть закрытой и лишь в руках верных служителей Та… Та… а… — старик не договорил фразу, дёрнулся, громко провёл ногтями по шкатулке и обмяк.
— Лэр? — вскинулся лорд.
Одна из женщин, всё время стоящая рядом с постелью, наклонилась над настоятелем и прикоснулась ладонью к его лбу. Через пару секунд убрала руку, посмотрела на Ромеро и произнесла:
— Лэр Мисталир умер. Приступайте к выполнению его последнего приказа, а о его теле позаботимся мы.
— Слушаюсь, лэра, — лорд склонил голову в ответ, потом, не вставая с колен, взял шкатулку с груди мёртвого старика и уже после этого поднялся на ноги. Несколько шагов он сделал, пятясь со склонённой головой. Лишь оказавшись рядом с остальными соратниками, он повернулся спиной к покойному и направился к двери. Спустя несколько минут он вошёл в кабинет на втором этаже храма. Там он убрал в зачарованный тайник шкатулку и вызвал к себе помощников.
