Она кивнула.
— Да. Я выждала немного, надеясь, что это какая-то ошибка, недоразумение, но затем не выдержала, купила билет и приехала в Ростов.
— На вашем месте я бы всё-таки не волновался, — попробовал успокоить её Пётр. — Вот увидите — найдутся ваши родные, всё образуется, а вы только накрутили себя! Это ж надо было из самой Вологды к нам примчаться!
— Я бы охотно поверила вам, но, боюсь, это не так, — твёрдо объявила Оксана Викторовна.
— Почему?
— Я же сказала — письмо написано чужой рукой. И больше нет никаких известий ни от отца, ни от матери…
Пётр хотел что-то сказать, но я его остановил.
— Ладно, попробуем для вас что-то сделать. Сразу предупреждаю: мы — не волшебники, кроликов из цилиндра не вытаскиваем и вообще — у нас с чудесами глухо.
— Я понимаю: понадобится чудо, чтобы я смогла найти своих родных. Что ж… остаётся лишь верить в него.
— Продиктуйте, пожалуйста, фамилии, имена и отчества ваших родных, — я положил перед собой лист бумаги и приготовился писать.
— Яковлев Виктор Архипович, Яковлева Тамара Степановна…
Я стал выводить ФИО потеряшек, но внезапно замер, вспомнив метки на нижнем белье найденных в балке трупов: женщины и девочки лет восьми. Там фигурировала вышитая буква «Я».
— Погодит-погодите, — попросил я. — Сколько лет вашей сестре?
— Семь.
— Хм… Знаете что, Оксана Викторовна, вы, пожалуйста, не переживайте, но я покажу вам сейчас пару фотографий. Сразу хочу сказать, что ничего хорошего на них нет и, наверняка, они не имеют никакого отношения к вашим родным… Но ради формальности — посмотрите на них…
— Хорошо. Показывайте.
Скрепя сердце я достал из уголовного дела фотографии покойницы и малышки, протянул их женщине.
— Вот. Надеюсь, это не они…
Оксана Викторовна положила карточки перед собой.
Я внимательно наблюдал за её реакцией.
Внезапно её лицо стало мертвенно-бледным, она тяжело задышала и опустила голову, закрыв глаза руками. Я понял, что она плачет.
— Воды, — бросил я Петру.
Тот мигом схватил пустой стакан и наполнил её водой из графина.
— Вот, выпейте, пожалуйста, Оксана Викторовна.
Она вцепилась в стакан, сделала несколько глотков и едва не выронила из рук.
— Это они… — тихо простонала женщина. — Господи, не верю своим глазам — это они!
Оксана Викторовна перевела взгляд на меня.
— Что с ними произошло? Они ведь не живые, да?
— К несчастья, мы недавно нашли их тела. Вашу мать и сестру убили, мы ищем того, кто это сделал…
— А отец? Он тоже погиб?
— Не знаю, — сквозь зубы, произнёс я.
Мне было страшно неловко перед этой женщиной за то, что паскуда, которая размозжила её матери и сестре головы, всё ещё бродит по белу свету и быть может прямо сейчас убивает кого-то ещё.
Куда-то подевалась усталость, я перехотел идти домой.
— Мы обнаружили ещё несколько неопознанных трупов, — пришёл на помощь Пётр. — Понимаю, что сейчас не вовремя…
— Если у вас есть их фотографии, я готова и их посмотреть, — тихо прошелестела губами Оксана Викторовна. — Лучше знать точно, чем тешить себя пустыми надеждами… Эх, мама-мама, кто ж знал, кто ведал! — простонала она.
Пётр отвернулся, ему, как и мне, тоже было невыносимо больно. Мы оба чувствовали себя дармоедами, которые зря едят свой хлеб и получают зарплату.
— Оксана Викторовна, — промолвил я, — мы обязательно найдём этого гада! Где бы он ни зарылся, куда бы он ни спрятался — мы его всё равно отыщем! Даю вам честное слово!
— Слово коммуниста! — пообещал Пётр.
Глава 13
Поскольку ночевать в городе Оксане Викторовне было негде, Пётр дозвонился до гостиницы и уломал администратора, чтобы тот нашёл для женщины временное жильё хотя бы до утра.
— Эту проблему мы решили. Завтра, пожалуйста, придите часам к десяти утра. Возможно, нам снова понадобится ваша помощь, — попросил он.
Я договорился, чтобы Оксану Викторовну довезли до гостиницы на служебном экипаже.
После её ухода в кабинете повисла тягостная тишина.
— Давай тут переночуем? — предложил Пётр.
— Давай. Всё равно уже поздно, — согласился я.
Часов в сем утра нас разбудил Художников, который любил приходить на службу спозаранку. Услышав, как он входит, мы подняли головы.
— Полежите ещё, парни! — спокойно сказал начальник угро. — Мне уже доложили, чем вы вчера занимались допоздна. Заслужили ещё пару часиков сна.
— Ничего страшного, товарищ Художников, — ответил я. — Потом отоспимся, а пока надо работать. Вот поймаем гада и переведём дух…
— Что удалось вчера выяснить, кроме личностей двоих убитых?
— Установили, как он выбирает жертв. Хитрый, сволочь, умеет втираться в доверие. От лица убитого пишет родне письмо, велит продавать хозяйство и переезжать в Ростов, на вокзале встречает… Ну а дальше отвозит в какое-то укромное место на ночёвку и убивает, размозжив голову. Это укромное место сейчас по нашей просьбе ищет сельская милиция. По нему и собираемся выйти на злодея, — отчитался я.
— Неплохо придумано, — кивнул Художников и сменил тему:
— Вы ведь голодные?
— Ничего страшного, столовые откроются — сходим, поедим, — неуверенно сказал Пётр.
У него было припухшее лицо с покрасневшими глазами.
— Долго ждать. У меня тут жена кое-что собрала: всё равно одному не съесть, так что я поделюсь с вами. Угощайтесь, товарищи.
Художник раскрыл портфель и достал из него несколько бутербродов с колбасой. Пахли они просто божественно. Я непроизвольно сглотнул и ощутил резь в желудке. Да… подкрепиться б точно не помешало.
Пётр довольно потёр руки.
— А может и вы с нами? — предложил я, не сводя глаз с бутербродов.
— Не, я сыт. Дома позавтракал, — сказал начальник угро. — Да вы не стесняйтесь, Быстров. Мы все свои, как одна семья. Шамайте на здоровье.
Он усмехнулся и ушёл из кабинета, чтобы нас не смущать.
— Эх, хорошо! Попьём чайку с бутербродами, — обрадованно сказал Пётр и отправился за водой, а я полез за общественной заваркой и сахаром, который мы покупали вскладчину.
Кружка горячего сладкого чая и пара умятых бутиков привели меня в хорошее расположение духа. Мозг скинул с себя оковы сна, я ощутил прилив энергии. Осталось лишь направить её в нужное русло.
Сельские милиционеры ещё не отзвонились, надеюсь, они достаточно хорошо отнеслись к поставленной задаче. Если смухлюют, нас будут ждать и другие трупы. В какой-то степени их смерть будет лежать и на мне.
— Что-то лицо у тебя какое-то философское, — заметил вдруг Пётр. — Хватит башку ломать, пойдём лучше на улицу — подышим свежим воздухом.
— Пойдём.
На улице был лёгкий морозец. Я с наслаждением потянулся.
— Веришь — всю ночь снилось, как мы ловим этого урода, — сказал Пётр.
Уточнять о ком речь, было не нужно, я понимающе кивнул.
— У меня тоже так бывает. Зациклишься на чём-то одном и всё…
Город потихоньку оживал: появились первые прохожие, покатили телеги, повозки, экипажи, редкие грузовые и ещё более редкие легковые авто.
Напротив нас открылся табачный киоск, Пётр похлопал себя по карман, вспомнил, что выкурил все папиросы и отправился покупать.
Попав в это тело, я с курением завязал, но нет-нет, да ловил себя на том, что жадно вдыхаю в себя табачный дым. Всё-таки никотиновая зависимость — страшная штука.
Постепенно морозец стал добираться до меня, я попрыгал несколько раз на месте и подумал, что пора бы возвращаться в тепло кабинета, однако без Петра идти было несподручно, а он о чём-то препирался с полноватой усатой киоскёршей: то ли торговался, то ли искал более качественный табак.
Мимо проскрипела крытая чёрная коляска. Она остановилась напротив особняка угрозыска, чем и привлекла моё внимание. Прежде я её тут не видел: неужели очередной заявитель пожаловал? Правда, на месте кучера я бы притормозил пораньше, рядом с крыльцом, а он почему-то отвёз пассажира шагов на десять дальше.
