тоннеля.
— Думаешь освободиться?
— Надеюсь на это. Всего-то и нужно продержаться четыре года. Шестнадцать сражений не на жизнь, а насмерть. Судя по сегодняшним битвам, шансы обрести свободу есть.
— Я тоже хотеть выжить и вернуться к своё племя, — вздохнул Магба. — Если бы не проклятые колдуны, я бы сбежать.
— Для меня колдуны в новинку. У нас их не было. Чебурашка, ты что-нибудь знаешь про колдовство?
— Я знать немного. Колдуны могучие. Они могут наслать проклятье, вылечить или найти добыча. Колдуны людей с острыми ушами могут искать людей, — он понизил голос до шёпота. — Как ты думать, если срезать кожа с шея, то колдуны не найти нас?
— Хм… — Жан-Поль не на шутку задумался, после чего прошептал: — Не знаю, но буду иметь в виду…
Им пришлось замолкнуть, поскольку их тихий разговор показался подозрительным надзирателям и те обратили на них пристальное внимание.
В закуток для преступников зашли старые знакомые: Неро и его помощник-надзиратель.
— Эй, вы двое, встали и идёмте за мной! — тут же приказал Неро. — Я вас купил, так что теперь вы моя собственность. И без глупостей, а то вместо арены отправитесь на кресты!
Поднимаясь на ноги, Жан-Поль обратился к товарищу по несчастью:
— У них тут, что, после второго этапа проводится аукцион на выживших?
— Угадал, везунчик, — ответил ему Неро, услышавший его. — Вы оба мне обошлись в три тысячи сестерциев. Надеюсь, мои вложения окупятся.
«Расту, — иронично подумал Кац. — В прошлый раз меня купили за пять сотен, а теперь за полторы тысячи».
Денежная система у эльфов заимствована у тех же римлян, но точно ли, Жан-Полю неизвестно. Он не знал, какими были древнеримские деньги, помнил только, что назывались аналогично. В Новом Риме всё просто. Есть медные, серебряные и золотые монеты. Сестерций — маленькая медная монета. В малой серебряной монете десять сестерциев. В большой — двадцать. Золотая монета равна сотне сестерциев. О покупательной способности денег он пока не мог судить, поскольку всё время пребывания в этом проклятом городе находился в качестве раба с ограниченной свободой.
* * *
В луди парочку новых гладиаторов поселили в одной комнате. Магба с помощью своего соседа улучшал знания местного языка, в свою очередь он учил Жан-Поля своему языку и эльфийскому в той мере, в которой сам его знал. Иногда к ним подключалась парочка варваров из соседней комнаты, которым надоело через стенку слышать их ужасные акценты. Оба на отлично знали родную речь и эльфийский. Благодаря этим парням их языковые навыки стремительно улучшались.
Жан тренировался как припадочный. На обильной кормёжке и зельях он прогрессировал на глазах. В государственной школе гладиаторов он выкладывался меньше за счёт постоянной боли и травм. Но он привык к боли, а тут её вечером убирает целитель. К тому же, зелье улучшает регенерацию тканей, следовательно, и рост мышечной массы. И он вовсю этим пользовался, работая на износ.
В редкие моменты отдыха он брал у Магбы уроки обращения с копьём. Его самого, как и в прошлый раз гоняли с гладиусом и щитом, но этого ему казалось мало — хотелось научиться пользоваться любым оружием.
В столь плотном и насыщенном тренировками и учёбой графике три месяца пролетели незаметно. Наступил очередной день больших игр.
На этот раз Жан-Поль не переживал настолько же сильно, как в первый и второй раз. Нельзя назвать его абсолютно спокойным, но теперь он был более уверен в своих силах. Продумал артистическую часть и был готов биться так, словно в последний раз. Он будто познал дзен. Переживания отвлекают, заставляют совершать ошибки. Не на ровном месте появился кодекс японских воинов бусидо. У него в голове крутился один постулат оттуда: «Самурай должен, прежде всего, постоянно помнить, что он может умереть в любой момент, и если такой момент настанет, то умереть самурай должен с честью. Вот его главное дело».
На фоне нервничающих коллег по несчастью он выглядел спокойным как гранитная скала. Зелье плещется в организме, крики толпы воспринимаются фоновым шумом, смерти на арене уже стали привычным зрелищем и не леденят кровь.
В первые разы он был будто водителем-новичком, который путается в педалях и пугается каждого звукового сигнала. Сейчас же он будто опытный автолюбитель. Осталось стать профессиональным гонщиком, чтобы увеличить шансы на выживание, и в этом помогут тренировки до упаду и немного сверху того. Но это при условии, что получится пережить эту битву.
По негласной традиции вновь первачков выставили сражаться впереди ветеранов. И снова честь открытия третьего этапа выпала на долю Каца.
— В правом углу наш новичок, злобный гоблин из диких лесов, — надрывался конферансье. — Кровопийца!
Таких гоблинов Жан-Полю видеть не доводилось. Ростом полтора метра, то есть на голову выше сородичей, которых встречал гость с Земли. Весь увитый внушительной мускулатурой. Правое ухо порвано. Лицо от правой щеки до подбородка прочертил рваный шрам, разделивший губы напополам, что придало ему более злобный вид. Ему достался добротный доспех: стальная кираса, шлем, поножи и наручи. К ним в комплекте шли копьё и кинжал.
Француз же получил стандартный набор, как и в первое своё выступление: гладиус, щит, шлем, сандалии и набедренную повязку-юбку с поясом.
— В левом углу его соперник. Любимчик публики, выживший благодаря зрителям в прошлой смертельной схватке — Хохотун!
«Ну и кличку мне дали, — покачал головой из стороны в сторону он, начиная путь по арене. Он вышагивал с гордым видом, салютовал зрителям мечом и поигрывал мышцами. — Стоило один раз засмеяться, как сразу Хохотун… Интересно, а гоблин тогда что делал? Пил кровь своих врагов? Хотя этот мог. Чёртов каннибал!»
На этот раз симпатии зрителей были на стороне человека. Стадион взорвался криками и овациями. Гоблин же вызывал у всех неприязнь и его мало кто приветствовал.
Глаза гоблина налились кровью. По тому, как он держался за копьё, можно было понять, что оно как продолжение его руки. Если он из дикарей, то это закономерно. Насколько француз помнил из курсов истории в колледже, у детей дикарей в качестве игрушек выступают копии инструментов взрослых. То есть игрушечные копья, топоры, ножи. И они ими учатся владеть с раннего возраста. Они копьё в руки берут раньше, чем европейские дети ложку.
С оскаленной мордой гоблин медленно двигался в его сторону. Он будто стелился над землёй тихо, осторожно и с завораживающей грацией.
Жан-Поль вытянулся в полный рост и для соответствия своей кличке громко рассмеялся, издевательски смотря на соперника свысока:
— ХА-ХА-ХА! Черепа богу черепов! — показушно помахал он клинком. — Иди сюда, мерзкий каннибал. Я порублю тебя
