Путь наш лежал в порт — там ведь Триумфальная арка, которая внезапно приобрела смысл: ничего триумфального в банальном приезде цесаревича нет, но теперь я прошел под ней с высоко поднятой головой, ощущая правильность и радуясь вместе с окружающими. Хандру как рукой сняло — с таким-то стартом, и проиграть на длинной дистанции? Хрена с два!
* * *
Бальный зал Офицерского собрания был наполнен музыкой, табачным дымом и наряженной в лучшее, что у них было — а было у них изрядно! — городской и окрестной верхушкой. Бал — это примерно как ночной клуб в мои времена. С поправкой на манеры и «куртуазность», конечно, а смысл тот же — себя показать, на других посмотреть. Если повезет — закрутить ни к чему не обязывающую интрижку. Если повезет совсем — наладить выгодные деловые связи.
Повод для инициированного генерал-губернатором торжества тот же, что и снаружи, где народ продолжает веселиться — присоединение Манчжурии. Статус суперзвезды и главного виновника случившегося обязывает меня танцевать с желающими этого дамами (есть ограничение — с незамужними девушками танцевать можно только непосредственным женихам, а остальным даже близко подходить невместно. Максимум — целовать ручки и улыбаться) и говорить комплименты в ответ на рассказы о том, какой я классный. Досуг в высшей степени утомительный и бесполезный — а еще очень дорогой — поэтому, задолбавшись донельзя, я вежливо поблагодарил очередную партнершу за танец и огляделся. Вот, у левой стены, на паре диванчиков, разместились баронесса Шетнева и пара пожилых знатных дам. То, что надо!
Целеустремленность позволила мне добраться до места назначения без помех, и я, не забыв спросить разрешения, опустился на свободное место рядом с пятидесятилетней графиней Соколовой, женой капитана первого ранга Соколова — сам он служит командиром броненосца и сейчас, вместе с другими командирами боевых кораблей, угрожающе плавает на вверенных им судах вдоль берегов Китая, чисто на всякий случай.
— Танцы способны утомить даже самого славного воина, — не стала она меня осуждать.
— Мои воинские таланты сильно преувеличены, — честно ответил я. — Это и кампанией-то не назовешь — чистая дипломатическая победа, а мы с уважаемыми воинами просто побряцали железом у границы.
Дамы покивали — скромность героя только украшает! — и княжна Плюскова, сорокадвухлетняя «старая дева» — уж не знаю, почему на такую некогда (да и сейчас на самом деле) красивую даму с неплохим приданным не нашлось ухажера — словно подтвердила Толстовское наблюдение о страсти старых дев к устроению браков:
— Дозволено ли мне поведать Вашему Величеству, что до нас дошли слухи, что Ваше Императорское Высочество ответили согласием на свадебные приглашения?
Подсуетились местные шишки, ускорив запланированные на ближайшие месяцы церемонии венчания, чтобы «сочетаться» пред мои очи. Приглашений — четыре штуки, все на завтрашний день, и из-за этого мне придется задержаться во Владивостоке еще и на послезавтра — сильно обидятся местные, если на массовую свадьбу не приду. Так-то и пусть обижаются, руки коротки вредить, но мне и самому интересно — раз уж Августейший батюшка разрешил не торопиться, я и не буду — не хочу в Петербург, там страшно.
— Вам можно всё, Елена Петровна, — ответил я уместной, а потому безобидной двусмысленностью.
Дамы куртуазно похихикали и с улыбками заработали веерами — в жар, мол, бросило, от этакого «гусарского» напора.
— Разумеется, я не мог пропустить торжество, которое навсегда соединит любящие сердца, — продолжил я.
Дамы умилились, несмотря на то, что «любовь» притянуть можно только к одному браку из трех — там молодежь венчается, второй паре мешает разница в возрасте — богатый промышленник сорока лет берет в жены восемнадцатилетнюю девочку из обедневших дворян (бесприданницу не спрашивают, увы), а третья пара — брачующиеся средних лет, решившие соединить капиталы и общественное влияние к обоюдной выгоде — так и вовсе вторым браком сочетается, после долгих процедур развода: разводиться в эти времена можно, но затруднительно — специально механизм усложнили, чтобы неповадно было. Менять ли такую систему? Ох двояко! С одной стороны, жить с тем, кого не выносишь, очень грустно, но с другой от трети до двух третей распавшихся браков — очень грустная статистика. Потом об этом подумаю, а пока оркестр грянул одну из разновидностей всеми любимого вальса, и я решил ответить на поданные зелеными глазами баронессы Шетневой сигналы, пригласив ее на танец — сегодня мы с ней еще не танцевали, потому что она великодушно уступила такую честь другим дамам.
Вот где — на нафиг мне не упершихся балах — пригодились долгие занятия исторической хореографией. Не бывает лишних пунктов в актерском портфолио! Кто там надо мной смеялся? Посмотрите, какая роль мне досталась и устыдитесь! Одна рука легла на закованную в корсет — эту пакость нужно как можно скорее запрещать или просто делать немодной, потому что внутренним органам не нравится, когда их сдавливают — талию, вторая взялась за мягкую, изящную ладошку, а взгляд пришлось старательно контролировать, чтобы он не сползал на куртуазное декольте и не скользил по длинной, тонкой, бледной шее. Заметившая эффект баронесса понимающе улыбнулась, и, замаскировав движение поправкой шпильки в высокой прическе, оголила чуть больше правого плеча, чем было. Светская львица охотится на редкую дичь.
И как лихо и с умом охотится! Не неоспоримыми внешними данными едиными — вступила в числе первых во все инициированные мною общества, в благотворительное тут же внесла солидное пожертвование и даже плавила в своем двухэтажном доме леденцы вместе со слугами и подружками, тем самым поучаствовав в организации народных гуляний.
Допускаю, что я тут и не при чем — просто баронесса Шетнева сама по себе дама деятельная, и после смерти мужа — я справки осторожно наводил — развернулась на полную, выгнав взашей вороватых управляющих и начав приводить пусть и прибыльное, но не настолько, как хотелось бы, хозяйство в порядок, увеличив прибыль больше чем в три раза всего за год — и это без сокращений работников и снижения их оплаты. И кто после этого «слабый пол»?
— Ваша речь в Аграрном обществе произвела на нас огромное впечатление, Ваше Высочество, — проворковала она («Императорское» я разрешил ей потерять еще на первом нашем совместном балу). — Вы совершенно правы — крестьянин-арендатор не заинтересован в улучшении земли и применении новых методов хозяйствования. Я уже отдала необходимые распоряжения — у меня есть замечательный участок земли неподалеку от Енисейской губернии. Я выращиваю там картофель и свёклу — эти культуры не капризны, а посему подходят для самых суровых мест, — продемонстрировала аграрные знания. — Арендаторами выступают выходцы из Центральных губерний, эти несчастные в свое время переселились в Сибирь, но им не повезло. Я попробую перевести арендаторов в пайщики — мне крайне любопытно, как такая форма организации скажется на их усердии.
— Разумный управитель от негодного отличается в первую очередь вдумчивостью в принятии решений, — отвесил я ей комплимент. — Даже самое благое дело может выйти боком, если рубить, так сказать, с плеча. Мудрый управитель сначала проведет эксперимент на ограниченной территории, выявит недостатки, осмыслит полученную пользу и лишь затем применит новые методы во всю ширь.
Баронесса очень мило залилась краской — любой комплимент из уст цесаревича автоматически наносит девичьим сердцам критический удар. Работает ли на принцесс? Едва ли — тут тоже чувство ранга немалую роль играет.
Взвесив все «за» — примерно ноль граммов, «против» — парочка килограммов нашлась, я поделил это все на размышления о том, что свадьба моя еще ох как не скоро, а организм молодой и здоровый, и опустил лежащую на талии руку на пару миллиметров ниже «линии приличий».
Баронесса ответила блеснувшими глазами, сжала мою ладонь крепче:
— Вы так обворожительно молоды и таинственны, Ваше Высочество.
