Делия усмехнулась про себя при этом последнем замечании. Эти её слова и суждение были настолько зрелыми, что действительно ощущались как пощечина. Гил уже считал себя взрослым, зрелым человеком, так как вырос и мог выполнять порученную ему работу, но теперь он начал задаваться вопросом, не был ли он все это время внутри все еще ребенком.
— Наверное, она сегодня с Франом и Моникой… — сказал Гил.
***
Храмовым слугам леди Розмайн доставались остатки каждой её трапезы, но поскольку леди Розмайн всегда нуждалась в чьем-то сопровождении, они не могли есть все сразу одновременно. В покоях Главы храма была дверь, которая вела в кладовую, к лестнице для слуг и комнату главного слуги. Последнее было местом, где слуги по очереди ели, и она была сделана таким образом, чтобы они могли легко услышать как их госпожа звонит в колокольчик, чтобы вызвать их.
— А, Гил. О чем ты говорил с Делией? — спросил Фриц во время еды.
Гил на мгновение замолчал, его взгляд невольно обратился к Заму. Мог ли он рискнуть критически отозваться о Главном священнике, когда тот был рядом? Вскоре Зам заметил его взгляд, и осторожно положил ложку.
— Делия задумала что-то опасное? — поинтересовался Фриц.
Многие считали, что Делия недостаточно наказана за то, что подвергла опасности и Главного священника, и Розмайн. В то время Гил был с ними согласен, но он больше не видел в ней даже легкой угрозы и не считал её вечное пребывание в приюте таким уж легким наказанием.
— Делия очень благодарна леди Розмайн. Она не повторит своих прежних ошибок, — решительно заявил Гил.
Он вспомнил совет Делии больше разговаривать с другими и снова обратил свое внимание на Зама.
— Она просто беспокоилась о том, что леди Розмайн так занята, несмотря на то, что совсем недавно пробудилась от двухлетнего сна. Она считает неправильным заставлять её ослабленное тело двигаться с помощью магических инструментов, и… Я чувствую то же самое. Неужели действительно необходимо, чтобы леди Розмайн терпела всё это?
Даже получив совет Делии, Гил все еще был недоволен решениями Фердинанда. Похоже, Зам уловил это, недовольно нахмурив брови.
— Ты не веришь Главному священнику? — спросил Зам. — Пока он здесь, она…
— Я знаю, что Главный священник спас жизнь леди Розмайн. Я знаю, что он за человек, — сказал Гил, качая головой и перебивая Зама.
— Тогда ты должен знать, что на него можно положиться.
Гилу было нестерпимо слышать те же самые слова, которые он уже слышал столько раз. Он был благодарен Фердинанду, и было ясно, что он более понимающий, чем подавляющее большинство дворян, но все же. Трудно было поверить, что взваливать такое бремя на Розмайн, когда она едва могла даже ходить, было верным решением.
— Почему Главный священник заставил леди Розмайн отправиться в замок и Королевскую академию, прежде чем она смогла как следует оправиться? Почему он заставляет её так много работать, пока она еще слаба? Ты можешь улыбаться и говорить, что теперь ей лучше, сколько хочешь, но я помню, как она обмякнув, без капли сил лежала на скамье, и как она напряглась от страха, когда проснулась и впервые огляделась, — пожаловался Гил, выплескивая все накопившиеся чувства.
Его благодарность Главному священнику за спасение Розмайн была совершенно отдельным чувством по отношению к его недовольству тем, как с ней обращаются.
Фриц нахмурился, на его лице отразилась тревога.
— Гил, я понимаю твои чувства, но, пожалуйста, успокойся.
Гил закусил губу. Когда ему велели успокоиться, он почувствовал, что его мнение отвергают. Только он почувствовал, что его никто не поддерживает и не разделяет его чувств, заговорила Никола:
— Я действительно понимаю, что ты чувствуешь, Гил. Леди Розмайн все еще не может ходить самостоятельно; единственное, что позволяет ей стоять, — это магические инструменты Главного священника. Она даже не может снять их, когда купается.
Никола также знала, как испугалась леди Розмайн, когда проснулась, и, купая её, она поняла, что та не в состоянии двигаться.
— Я понимаю, что работа Главного священника и её обязанности, как аристократки важны, но я была бы очень признательна, если бы она могла вместо этого сосредоточиться на своем выздоровлении. Я не хочу снова видеть леди Розмайн такой грустной.
Гил почувствовал неизмеримое облегчение, когда Никола согласилась с ним. Это доказало ему, что среди слуг леди Розмайн были и другие, кто заботился о ней больше, чем о Главном священнике.
Зам сделал паузу, обдумывая их мнение. Затем он поднял глаза, сосредоточив взгляд на Гиле и Николе.
— Фран, Главный священник и я, все мы хотим, чтобы леди Розмайн как можно скорее пришла в себя. Мы действительно хотим этого. Однако в благородном обществе нельзя проявлять слабость. Я полагаю, что у нас просто разные представления о жизни аристократов.
— Что ты имеешь в виду? — спросил Гил.
— Вы с Николой служили только леди Розмайн, верно? Вы никогда не бывали в доме аристократа. Вы действительно не знакомы с жизнью знати, и вы никогда не видели благородного общества. Главный священник делает все возможное, чтобы во время пребывания леди Розмайн в благородном обществе её бремя было как можно легче.
Зам был прав, что ни Гил, ни Никола никогда прежде не бывали в особняках аристократов. Единственными дворянами, которых они встречали лично, были те, кто жил в храме. Они также не могли не согласиться с тем, что многого не знали, когда дело касалось благородного общества. Внезапно они ощутили, что были неправы. Это только еще сильнее расстроило Гила, который отчаянно пытался придумать какое-нибудь возражение.
— Но Главный священник проводил дни в своей мастерской, ставя исследования выше всего остального, — в конце концов возразил Гил. — Он не выйдет и не поест, пока леди Розмайн не придет за ним, а подобное отношение к своему здоровью сильно беспокоит всех остальных, верно? Является ли это снижением её бремени в благородном обществе? Он сам сказал, что только он может спасти её, так что я бы предпочел, чтобы он на самом деле побольше занимался её выздоровлением.
Зам даже слегка отшатнулся, не ожидая такого. Гил воспользовался этой возможностью, чтобы еще больше надавить на него, в полной мере воспользовавшись обнаруженной уязвимостью.
— Я знаю, что Главный священник невероятен, но ты должен быть слугой леди Розмайн, Зам. Я просто хочу, чтобы ты тоже побольше заботился о ней…
Гил был уверен в победе. Однако, когда он уже приготовился завершить объяснение и утверждение своей точки зрения, Фриц поднял руку, чтобы остановить его.
— Формально Зам не является слугой леди Розмайн. Вполне естественно, что он в первую очередь рассматривает в этом качестве Верховного Жреца. Ты не должен надеяться, что он будет отдавать предпочтение леди Розмайн, как это делаешь ты, — сказал он утешительным тоном.
Гил и Зам, оба одинаково удивленные уставились на Фрица. Никто не мог поверить тому, что он только что сказал, да еще с такой спокойной улыбкой.
— Фриц, что ты имеешь в виду? — спросил Зам. — Ты меня оскорбляешь?
— Я просто констатирую истину. Я не имею в виду никакого неуважения и не думаю о вас плохо. Думаю, Никола и Гил тоже поймут это, хотя для этого и потребуются пояснения…
И Фриц заговорил о прошлом.
— Мы с Замом раньше служили синему жрецу по имени Шикза. Он был очень эмоциональным и вспыльчивым человеком, что делало служение ему довольно хлопотным. Тем не менее, жизнь слуги была намного лучше, чем что либо другое — это стало особенно ясно, когда Брат Шикикоза вернулся в благородное общество, а мы в приют. Ты ведь помнишь ужасное состояние приюта тогда, верно?
Гил кивнул. Он сам в то время застрял в приюте, так что никогда не встречался с синим жрецом, о котором говорил Фриц, но помнил, как все было ужасно, когда они оказались здесь. Это было, когда все больше и больше серых жриц и жрецов из свит синих возвращались в приют, и в момент когда они переступали его порог жизнь мгновенно становилась сложнее для всех его обитателей. Он желал, чтобы кто-нибудь, кто угодно — спас его, поэтому был вне себя от радости, когда его взяли в слуги Розмайн.
